Корабль кренится под ветром, белопенные брызги каскадами окатывают нос. На заваленной мусором палубе невозможно различить и следа присутствия команды. Бриг рывками скользит вперед, надсаживаясь и поскрипывая, — и тут в левом его борту у самой ватерлинии обнаруживается нечто весьма примечательное. Вон оно, вон, смотрите! Пробоина в корпусе, огромная разверстая дыра в обрамлении треснувших, расколотых шпангоутов, сквозь которую видны контуры внутренних отсеков. Море, как ни странно, словно шарахается от этого изъяна: вместо того чтобы хлынуть внутрь и затопить корабль, вода потоком вытекает наружу. Ни балласта, ни такелажа, ни команды, зияющая брешь в борту — и тем не менее корабль плывет!
Судно минует волнолом, затем, оказавшись где-то на середине гавани, на виду у всего города ложится в дрейф и останавливается, точно на якоре. Однако никаких якорей в воду не бросали, да их ни одного и нет. Похоже, судно вознамерилось здесь остаться: волны бьют в его борта, рассыпаясь пенными брызгами, заливаются в пробоину и вытекают обратно.
Со временем к месту событий собирается целая флотилия всевозможных мелких суденышек. С любопытством, опасливо, они кругами дрейфуют вокруг корабля; несколько подошли к самому борту, и команды их с подозрением поглядывают на пришельца. Чужаков окликают и приветствуют в рупор — никакого ответа. Вскоре прибывает средних размеров судно со штандартом начальника порта. На воду спускают пару шлюпок; шлюпки швартуются у черного корабля. Веревки и шторм-трапы переброшены через фальшборты и надежно закреплены — и вот уже вверх карабкаются люди.
Высадившись на палубу, «абордажная команда» приступает к осмотру: портовые служащие расползлись по всему судну, точно трудолюбивые насекомые, исследующие покинутый улей. За деятельностью их надзирает представительная личность в синем мундире, украшенном рядами ярких золотых пуговиц. Все как один придирчиво изучают поломанные мачты и провисшие паруса, ржавые кабестаны, обрывки рей, спутанные клубки веревок и такелажа. Внизу одно из крошечных суденышек тыкается носом в борт у самой пробоины, а зеленый юнец, устроившийся на кормовом решетчатом люке, созерцает эту загадку с изумленным любопытством.
Прибывает еще одно судно и спускает на воду ялик, который, в свою очередь, швартуется у черного корабля. Вверх по веревочной лестнице неуклюже карабкаются еще два человека: один — джентльмен академического вида с седоватой щетинистой шевелюрой, второй — серьезный юноша с апельсинно-рыжими волосами и в зеленых очках. Оказавшись на палубе, они приступают к независимому осмотру, причем серьезный юноша извлекает на свет записную книжку и принимается вносить в нее подробнейшие заметки. Вновь прибывшие перекидываются несколькими фразами с представителями «абордажной команды», после чего представительная персона в синем мундире с золотыми пуговицами проводит их по разным отсекам судна, от носа до кормы.
В дебрях запустения трюма люди наталкиваются на таинственную брешь в борту. Джентльмен академического вида и его спутник с превеликим интересом исследуют сей изъян, отмечая пробитую обшивку и выливающуюся изнутри воду, и высунувшись наружу, встречаются взором с зеленым юнцом при кормовом люке, который как раз заглядывает внутрь… это те же самые глаза, что ныне смотрят на всех вас, хотя в ту пору они сияли более ярким и чистым светом. Несколько видавших виды морских волков пытаются справиться со штурвалом, но штурвал упрямо противостоит их поползновениям. Это, в придачу к пробоине в борту и отсутствию зримых признаков швартовки, всем изрядно действует на нервы: люди встревоженно перешептываются, потирают подбородки и почесывают в затылках. Но вот все расступаются: представительная персона сама возлагает длани на штурвал, тужится и пыхтит, пыхтит и тужится… Увы, задача не по силам даже для синего мундира с золотыми пуговицами.
Не в состоянии подобрать объяснения окружающим тайнам, «абордажная команда» решает покинуть корабль. Джентльмен академического вида и его сподвижник, завершив собственное расследование, спускаются в ялик. Причудливая маленькая флотилия понемногу рассеивается, хотя несколько суденышек остаются неподалеку от черного корабля — возможно, из пустого любопытства, а возможно, из уважения к исчезнувшей команде; в том, что за участь ее постигла, сомневаться не приходится.
А упомянул ли я, что корабль напоминает птицу на воде? В определенном смысле я не ошибся, ибо взгляните-ка вон туда. Вон там, на носу, под обломком бушприта — видите? Вот она — носовая фигура, отчасти скрытая под покровом морского мха.
Приглядитесь-ка повнимательнее к изображению, застывшему над самой водой: одно крыло расправлено, длинная, мускулистая шея грациозно изогнута, а клюв прижат к груди…
Да, работа топорная, и все же ошибиться невозможно…
Это — фигура плывущего лебедя.
Глава XII
Посетители на вилле «Тоскана»
— Dites-moi, — проговорила прелестная гувернантка, широким жестом указывая на небо. — Скажи мне, Фиона, как это называется?
Девочка на мгновение задумалась.
— Le ciel, — ответила она. — Небо.
— Bien. А это?
— L'arbre.
— Bien. А вот это — через дорогу?
— La maison.
— Bien. А это? — осведомилась мисс Лаура Дейл, вновь указывая на небо, однако на сей раз имея в виду нечто более конкретное.
— Le nuage — облако.
— Tres bien! А посмотри-ка вон туда — ты знаешь, что это, Фиона?
— Oui, Mademoiselle.
— Dites-le moi.
— L'oiseau, — отвечала Фиона. Птичка, сидящая en l'arbre, взъерошила перышки и разразилась не лишенной приятности песенкой.
— L'oiseau. Bien. А что за птичка? Вспомни те новые слова, что ты выучила не далее как сегодня утром.
Фиона помолчала, задумавшись над вопросом. Она сосредоточенно нахмурилась и уставилась себе под ноги, как если бы правильный ответ был начертан на носках ее туфелек.
— L'oiseau noir, — объявила девочка, просияв.
— Tres bien!
— Merci, Mademoiselle Дейл.
Черная пташка почтительно покачала крылышками — возможно, признавая успехи маленькой ученицы — и упорхнула на соседнее дерево.
— Ну же, давай-ка руку. Пойдем, уже поздно.
И мисс Дейл с Фионой зашагали дальше по лесистой местности, неподалеку от которой пролегал наезженный тракт, ведущий к Пятничной улице. Большую часть дня они потратили в городе на визиты, а теперь возвращались домой.
— Mademoiselle?
— Oui?
— А когда в Солтхед приедут французы?
— Французы?
— Ну, французы из Франции, которые сгинули при разъединении?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});