говорил о живописи. И пожалуй, никто после него не ощущал в живописи так уверенно и так властно подобную сверхчеловеческую мощь!
И даже мощь, на которую не способна природа. Ибо, по словам Леонардо, «глаз превзошел природу».
И в другом месте он добавляет зловеще:
«Разве не видишь ты, что, если живописец пожелает выдумать дьяволов в аду, его изобразительность может показаться неисчерпаемой».
* * *
Итак, для Леонардо живопись - высшее деяние человеческого гения, высшее из искусств.
Это деяние, это увенчание требует и высшего познания.
А познание дается и проверяется опытом.
И вот опыт открывает Леонардо новые просторы, дали, до него не изведанные в живописи.
Он считает, что математика - основа знания. И каждая его живописная композиция плавно вписывается в геометрическую фигуру. Но зрительное восприятие мира не исчерпывается геометрией, выходит за ее рамки.
И потому он отмечает для памяти:
«Напиши о свойстве времени отдельно от геометрии».
Страшен бег времени для Леонардо:
«О время, истребитель вещей, и старость завистливая, ты разрушаешь все вещи и все вещи пожираешь твердыми зубами годов, губишь мало-помалу медленной смертью!»
Как же быть? Как запечатлеть эти вещи глазом - повелителем чувств?
«Вода, которая вытекает из реки, - пишет Леонардо, - последняя, которая ушла, и первая, которая приходит».
И еще яснее:
«Взгляни на свет и вглядись в его красоту, мигни глазом, глядя на него: тот свет, который ты видишь, раньше не был, и того, который был, теперь уже нет».
Заглянув в бездну времени, которое есть «истребитель вещей», он увидел, что все изменяется, преображается, что глаз воспринимает лишь то, что рождается перед ним в данный миг, ибо в следующий время уже совершит свое неизбежное и необратимое дело.
И ему открылась неустойчивость, текучесть видимого мира.
Леонардо да Винчи. Мадонна в гроте. 1483 - 1494 гг.
Это открытие Леонардо имело для всей последующей живописи огромное значение.
До Леонардо очертания предметов приобретали в картине решающее значение. Линия царила в ней, и потому даже у величайших его предшественников картина кажется подчас раскрашенным рисунком. Леонардо первый покончил с незыблемостью, самодовлеющей властью линии. И назвал этот переворот в живописи «пропаданием очертаний». Свет и тени, пишет он, не должны быть резко разграничены, ибо границы их в большинстве случаев смутны. И в другом месте: «Если линия, а также математическая точка суть вещи невидимые, то и границы вещей, будучи линиями, невидимы… А потому ты, живописец, не ограничивай вещи…» Иначе образы получатся неуклюжими, лишенными прелести, деревянными.
О нет, не таковы его образы! «Дымчатая светотень» Леонардо, его знаменитое «сфумато» - это нежный полусвет с мягкой гаммой тонов молочно-серебристых, голубоватых, иногда с зеленоватыми переливами, в которых линия сама становится как бы воздушной.
Масляные краски были изобретены в Нидерландах, но таящиеся в них новые возможности в передаче света и тени, живописных нюансов, почти незаметных переходов из тона в тон были впервые изучены и до конца использованы Леонардо.
Исчезли линеарность, графическая жесткость, характерные для флорентийской живописи кватроченто. Светотень и «пропадающие очертания» составляют, по Леонардо, самое превосходное в живописной науке. Но образы его не мимолетны. Крепок их остов, и крепко стоят они на земле. Они бесконечно пленительны, поэтичны, но и не менее полновесны, конкретны.
Текучесть - свойство природы. Глаз видит эту текучесть, и живописец передает ее. Но ведь живопись - высшее из деяний. Ее учительница - природа, но живопись не копирует ее, а преображает в гармонии и красоте, создавая как бы на вечные времена цельный образ там, где в природе лишь мимолетность и зыбкость и где «старость завистливая» пожирает все.
* * *
«Мадонна в гроте» (Париж, Лувр) - первое вполне зрелое произведение Леонардо - утверждает торжество нового искусства.
Совершенная согласованность всех частей, создающая крепко спаянное единое целое. Это целое, т. е. совокупность четырех изображенных фигур, очертания которых чудесно смягчены светотенью, образует стройную пирамиду, плавно и мягко, в полной свободе вырастающую перед нами. Взглядами и расположением все фигуры объединены неразрывно, и это объединение исполнено чарующей гармонии, ибо даже взгляд ангела, обращенный не к другим фигурам, а к зрителю, как бы усиливает единый музыкальный аккорд композиции. Взгляд этот и улыбка, чуть озаряющая лицо ангела, исполнены глубокого и загадочного смысла. Свет и тени создают в картине некое неповторимое настроение. Наш взгляд уносится в ее глубины, в манящие просветы среди темных скал, под сенью которых нашли приют дивные фигуры, созданные Леонардо. И тайна, леонардовская тайна, сквозит и в их лицах, и в синеватых расщелинах, и в полумраке нависших скал. А с каким изяществом, с каким проникновенным мастерством и с какой любовью выписаны ирисы, фиалки, анемоны, папоротники, всевозможные травы.
«Разве ты не видишь, - поучал Леонардо художника, - как много существует животных, деревьев, трав, цветов, какое разнообразие гористых и ровных местностей, потоков, рек, городов…»
«Тайная вечеря»
«Тайная вечеря» - величайшее творение Леонардо и одно из величайших произведений живописи всех времен - дошла до нас в полуразрушенном виде.
Тому виной отчасти сам Леонардо.
Эту композицию он писал на стене трапезной миланского монастыря Санта Мария делле Грацие. Стремясь к наибольшей красочной выразительности в стенописи, он произвел неудачные эксперименты над красками и грунтом, что и вызвало ее быстрое повреждение. А затем довершили дело грубые реставрации и… солдаты Бонапарта. После занятия Милана французами в 1796 г. трапезная была превращена в конюшню, испарения конского навоза покрыли живопись густой плесенью, а заходившие в конюшню солдаты забавлялись, швыряя кирпичами в головы леонардовских фигур…
Мы увидим, что судьба оказалась жестокой ко многим творениям великого мастера.
А между тем сколько времени, сколько вдохновенного искусства и сколько пламенной любви вложил Леонардо в создание этого шедевра.
Леонардо да Винчи. Тайная вечеря.
Фреска в трапезной монастыря Санта Мария делле Грацие в Милане.
1495 - 1497 гг.
Как рассказывает современник, художник любил, чтобы каждый, смотревший на его работу над «Тайной вечерей», свободно выражал свои чувства. Он имел обыкновение по восходе солнца подниматься на мостки («Вечеря» помещалась довольно высоко над полом), чтобы там до наступления темноты, не выпуская кисти из рук и забыв о еде и питье, писать беспрерывно. Бывало, однако, что два, три и четыре дня он не притрагивался к кисти. Но и в такие дни он оставался в трапезной по часу и по два, предаваясь размышлениям и пристально рассматривая