актовом зале, перебирали кассеты с музыкой и даже не заметили, как пришел Измаил. Ту песню, что предлагал Андрей Петрович Ромале, он знал и любил. Поэтому, пока учитель перематывал пленку, подошел и кашлянул, привлекая к себе внимание. Белянкин как всегда вытянул шею, оглядывая незнакомца, хотя при его-то росте, даже сидя, этого можно было и не делать. Ромала лишь кивнула, здороваясь.
— Я тут услышал, что вам нужен человек, — проговорил парень.
Андрей Петрович еще раз окинул его взглядом, поднялся, будто, встав в полный рост, мог понять: годиться парень на столь ответственное задание или нет.
— Нам нужен не человек, вернее, не просто человек, а вокалист, который смог бы исполнить эту песню. Вы поете?
Измаил пожал плечами. Ему очень хотелось спеть дуэтом с Ромалой. Ну просто очень!
— Он поет на играх КВН, — вдруг вступилась девушка.
— Соло? — вопрошал дотошный педагог.
— И соло тоже, — буркнул Мамедов. Он даже взмок от такого пристрастного допроса.
— Ну, это еще ни о чем не говорит, в общем-то, — ответствовал Белянкин.
— Да пусть попробует, — махнула рукой Ромала, поднимаясь на сцену.
Белянкин без слов сел за аппаратуру. Измаил остался стоять в проходе между рядами кресел.
— Молодой человек! — крикнул педагог в микрофон. — Дама уже ожидает!
И тогда парень побежал к сцене, перепрыгивая через ступеньки, взлетел и замер.
— Микрофон, — с досадой проговорил Андрей Петрович таким тоном, что парень почувствовал себя, по меньшей мере, тугодумом, отнимающим у учителя драгоценное время.
— Зря пробежался. Давай-ка, для начала успокойся, дыхание восстанови, — продолжал занудствовать Белянкин.
Измаил старался успокоиться. Но сердце бешено колотилось, хотя тот отрезок пути, что он пролетел, и за расстояние-то принять было трудно. Просто Мамедов волновался. Мысли ошпаренными блохами скакали в голове, и сосредоточиться никак не получалось.
— Парень! — крикнул Белянкин.
— Его зовут Измаил, — сказала в микрофон Ромала.
— Измаил, ты знаешь эту песню?
— Да, я пел ее, хоть это и было давно, но слова я помню, — ответил парень.
— Ну, и ладненько. Внимание, включаю фонограмму.
Из динамиков зазвучала знакомая мелодия, и парень запел. Первые секунды он еще волновался, но когда к словам и музыке подключилась душа, то зал, недоверчивый тон педагога и отстраненность партнерши отодвинулись на задний план. Остались лишь чувства мужчины и женщины, которые встретились, спустя много лет. А когда к Измаилу присоединилась Ромала, от ее голоса парень мгновенно покрылся гусиной кожей: девушка пела сердцем!
— Ну что ж, в принципе неплохо, — подытожил Белянкин, — прорепетируете и, думаю, дуэт из вас получится.
И теперь Измаил ждал репетиций с нетерпением. Эти несколько минут он стоял рядом с девушкой, которую любил. Они смотрели порой друг другу в глаза, а в конце песни он даже сжимал ее руку в своей. И стояли они так близко, что парень ощущал аромат ее духов. Правда, после того, как стихали последние аккорды, они расходились в разные стороны. Наступала действительность: Ромала любила и желала быть с другим.
Как-то раз после очередной репетиции они вновь спустились к Белянкину, но тот махнул рукой, дескать, всё хорошо, потом поговорим. На сцену поднимался другой исполнитель. Парочка пошла к выходу.
— Есть-то как хочется, — пробормотала себе под нос Ромала, натягивая на плечи шубу. Измаил придержал полу, помогая девушке.
— Мне тоже, — вдруг сказал он. — Может, заскочим в кафе, перекусим?
Та пожала плечами.
— Я знаю классное место, пошли! — зазывал он, и девушка согласилась.
На улице бушевала пурга, и поэтому в кафе-пиццерию они ввалились заметенные снегом. Отряхнулись, как собаки, у двери и быстро заняли единственный свободный столик.
— Тепло, уютно, — проговорила Ромала.
— Ты всё ешь? — спросил Измаил.
— В смысле?
— Ну, грибы там, анчоусы, помидоры, перец?
— Я абсолютно всеядна, а пиццу тем более ем любую. Лишь бы горячая и не очень острая.
Измаил пристроил верхнюю одежду на треногую вешалку и убежал к кассе. Меж тем Ромала огляделась. В этот час пиццерия была заполнена до отказа. За соседними столиками ели, пили, разговаривали и смеялись. В центре зала расположилась большая компания, сдвинув несколько столиков. Какой-то парень бросился к Измаилу. Они засмеялись, обнялись. Видимо, тот приглашал парня присоединиться к ним, потому что ингуш указал на Ромалу, отчего та смутилась. Парень понимающе закивал и показал большой палец, поднятый вверх, в знак одобрения. Измаил похлопал по плечу друга и поспешил к кассе. Он уже встал в очередь, когда ему на плечо легла маленькая ладонь. Позади в своей шубке стояла Ромала с озабоченным видом.
— Ты чего? – спросил он.
— Извини, пожалуйста, я просто совсем забыла, что Фаина просила прийти пораньше. Мне нужно бежать.
— А как же пицца? — зачем-то спросил парень.
— В другой раз, — сказала она и ушла.
А он остался стоять с озабоченным лицом, и даже не сразу почувствовал толчки в бок. Повернулся. Оказывается, его очередь уже подошла.
— Вам что? — спрашивала продавец, устало улыбаясь.
— Мне? Нет, спасибо. Ничего не надо, — с этими словами он шагнул к треногому чудовищу, на котором одиноко висела его дубленка. Даже она показалась парню брошенной.
Натянул ее на одно плечо, а во второй рукав все никак не мог попасть. Тот самый приятель опять подошел и что-то спросил. Измаил глянул на него и вдруг бросился на улицу, едва не упав, поскользнувшись на пороге. Выскочил на улицу, но Ромалы уже и след простыл, вернее, его уже замело. Наконец, попав рукой в рукав, он кинулся к остановке, но опоздал. Когда до автобуса оставались считанные метры, он увидел мелькнувшее светлое пятно шубки любимой — раз, и двери закрылись, увозя Ромалу в метель. Стоящие рядом очень удивились, как запыхавшийся парень бросился сначала в след уходящему автобусу, а потом, не догнав, поплелся через дорогу, на другую остановку, с которой ехали в противоположную сторону.
Пока маршрутка, вздыхая на каждой остановке, везла его домой, Измаил думал о том, что произошло. Ведь прекрасно понимал, что Ромала ушла именно после такого вот одобрения. Это же надо было такому случиться! Ни завтра, ни вчера, а именно сегодня этот придурок решил поесть пиццу, и так некстати на него налетел Измаил. Конечно, она всё видела. Поэтому и ушла. Завтра репетиция — будет неловко. Во всяком случае, ему…