Читать интересную книгу Путешествие в историю, Французы в Индии - А Каплан

В это время на него обратил внимание Шевалье — губернатор Шандернагора. Этот человек в противоположность миролюбивому Ло де Лористону мечтал об изгнании англичан из Индии. 6н без конца писал письма в Пондишери и Париж, предлагая объединить враждебные Англии силы и всеми средствами активизировать военные действия против британской Ост-Индской компании. В адрес морского министерства и государственного контролера шли его многочисленные донесения, в которых упоминалось имя Мадека как наиболее подходящего человека на пост командира французского экспедиционного корпуса на службе Великого Могола. Имя Мадека стало известно при французском дворе. Шевалье надеялся, что он вместе со своими наемниками вторгнется в Бенгалию и выгонит оттуда англичан. Причем действовать он будет не от имени Франции, а по приказу Великого Могола. Мадек относился скептически к этим планам, тем более что джаты пока ему хорошо платили. Ссориться с Шевалье авантюрист тоже не хотел.

В 1770 году умер Наджиб-уд-доула. В 1771 году Великий Могол Шах Алам II наконец вернулся из английского плена в свою столицу, и Шевалье считал, что индийский император может оказаться в роли Салабат Джанга, а Мадек — в роли Бюсси. В столице Великих Моголов бретонца ждал почетный прием. В сопровождении верховного военачальника Наджеф-хана Мадек прошел по многочисленным залам императорского дворца, где видел сломанные украшения, изуродованные стены — красноречивые следы хозяйничанья афганцев. В одном из залов француза встретил сам падишах Шах Алам II.

Десять лет бесконечных неудач и унижений сделали императора безразличным ко всему, кроме любимой им персидской поэзии. Царственному собеседнику Мадека предстояла еще долгая жизнь, полная испытаний и несчастий. Не прошло и семи лет после описываемых событии, как его захватил в плен предводитель рохиллов Гулям Кадир и ослепил, требуя выдачи сокровищ. Затем слепой император много раз изгонялся из собственной столицы, пока наконец в 1803 году английский генерал-губернатор маркиз Уэлсли не водворил дряхлого и слепого Могола в Дели как декоративное украшение британского владычества.

Пока же, в 1772 году, Шах Алам II сохранял кое-какие признаки императорской власти. Мадек немедленно сообщил об аудиенции своему другу Шевалье, об этом узнали и в Версале. Бретонского авантюриста признали окончательно и даже дали чин капитана (особу короля Франции при могольском императоре не мог представлять сержант, да и то сомнительный).

Осенью 1772 года огромная армия маратхов, к которой присоединились рохиллы и джаты, направилась к Дели. Артиллерия Мадека и подошедшие на помощь два отряда английских солдат, дезертировавших из различных частей войск британской Компании, остановили маратхов. Однако за службу Мадеку платили, как видно, недостаточно. Императорская казна была пуста, и французский наваб начал искать нового хозяина.

Мадек собрался перейти на службу к маратхскому военачальнику Синдии, но последний двинулся со своими войсками на родину маратхов. Мадек раздумал связывать свою судьбу с маратхами и решил отправиться на службу к мелкому радже княжества Гауд. Шевалье же требовал от него решительных действий в пользу Франции. Наконец после длительных переговоров Мадеку удалось договориться с всесильным тогда в Дели Наджеф-ханом о джапире в районе Агры.

Вскоре возник план, который, по-видимому, принадлежал Шевалье, создать новый район, подобный Северным Сиркарам Бюсси. Этим районом оказалась провинция Таттха на реке Инд, на северо-западе субконтинента. Ни французский двор, ни Наджеф-хан, ни власти Пондишери особенно не стремились осуществлять проекты Шевалье. В своих письмах к французским чиновникам Мадек не забывал указывать, что именно он является главным инициатором проекта предполагаемого субсидиарного договора. В его письмах содержатся довольно подробные описания области, расположенной, в предельно удаленном от англичан месте. Без сомнения, Мадек мечтал о том, что он — безвестный бретонский моряк — приедет во Францию полномочным послом Великого Могола.

Проект остался на бумаге: инертный генерал-губернатор Пондишери Ло и его деятельный преемник Белькомб не поддержали планы Шевалье и Мадека. Тем временем отношения между Мадеком и Наджеф-ханом окончательно испортились, особенно после того, как на территорию джагира французского наваба вторглись рохиллы и захватили его гарем, что, как известно, являлось глубоким позором. Наджеф-хан более не скрывал своего презрения к командиру иноземных наемников, и Мадек решил покинуть Дели. Он попросту бежал, поступил на службу к радже Гауда, где пробыл недолго, и вскоре появился в Пондишери. В это время война с англичанами была в самом разгаре. Не успел Мадек прибыть в распоряжение генерал-губернатора Белькомба, как стало известно, что шесть тысяч солдат и сипаев двигаются из Мадраса к Пондишери. Вновь началась осада. Французский генерал-губернатор располагал лишь 400 солдатами и двумя сотнями сипаев, однако сдался не сразу. Мадек в качестве капитана принимал самое активное участие в обороне города и многих смелых вылазках — военный журнал генерал-губернатора пестрит сообщениями о его подвигах.

Положение Пондишери было безнадежным. 18 октября 1778 года город капитулировал, и Мадек, как и другие пленные офицеры Компании, дав слово никогда более не обнажать шпагу против армии его величества короля Британии, отплыл во Францию. В кармане его камзола лежало письмо генерал-губернатора Белькомба, в котором содержалась самая блестящая характеристика Мадека.

В Версале Мадека встретили как героя и победителя, возвели в дворянское достоинство, наградили крестом святого Людовика и дали чин полковника. Французский двор, который отправил в Бастилию Лабурдон-не, сместил Дюплекса, долго не замечал Бюсси и осудил на смерть Лалли, высоко оценил «заслуги» Мадека. Кавалер и полковник удалился в Бретань, где, купив небольшое поместье, зажил, как дворянин. В 1784 году он был убит на дуэли.

Другого француза, состоявшего на службе у Великого Могола, звали Модав. Это был встречающийся во все времена тип Дон-Кихота: человек храбрый, бескорыстный, непрактичный и безалаберный. Выходец из знатной, но разорившейся семьи, он в 16 лет поступил на военную службу. В 1757 году 27-летний граф, офицер, уже имевший военный опыт, заслуги и ордена, отправился в составе армии Лалли в далекую Индию. Он многим отличался от своих спутников. Если их звала в Индию мечта о легкой наживе, о будущем богатстве, то Модав стремился увидеть новое и необычное и привести пользу Франции. При штурме форта св. Давида у Куддалура Модав отличился, Лалли произвел его в полковники и направил на оборону Карикала. Вскоре Модав оказался во Франции. Известно, что он составил докладную записку на имя первого министра Шуазеля; в ней он резко критиковал Лалли.

Через некоторое время Модав вновь в Индии. Здесь он увидел мрачную картину. Пондишери был захвачен и разрушен. Все французы считали положение безнадежным, но Модав горел желанием действовать и мечтал объединить против англичан основные силы Южной Индии: низама, правителя Майсура Хайдара Али и раджу Танджура. Никто из крупных феодалов не поддержал его, только правитель Мадуры Мухаммад Юсуф согласился поднять мятеж против английского ставленника Мухаммада Али. Правда, вскоре этот мятеж был подавлен, а местные власти французской Компании подозрительно косились на Модава. Обиженный граф уехал на родину. В Париже он осаждал чиновников, выдвигая свои колониальные проекты, завязал переписку с Вольтером и Монтескье. Не в силах долго усидеть во Франции, он принял участие в экспедиции на Мадагаскар и одно время являлся губернатором острова, однако разделил судьбу многих своих предшественников на этом поприще: был вынужден покинуть Мадагаскар в результате полного запустения французской колонии. Во Францию Модав не вернулся, а в третий раз направился в Индию. Здесь он (в 1773 году) узнал, что Мадек — важная персона при дворе Великого Могола. Граф, финансовые дела которого были полностью расстроены, также мечтал о службе у императора Индии, одновременно его не оставляли честолюбивые замыслы о победе над англичанами.

В Дели Модав прибыл в 1775 году. Первое время он восхищался Мадеком и полностью доверял ему. Мадек же, быстро поняв, что граф может быть ему полезен, устроил ему аудиенцию у императора, предложил написать несколько писем в Версаль. Модав исполнял все требования Мадека и был полон энтузиазма. Но все, что Модав видел, заставляло его задумываться. Граф писал в своем дневнике: «Он (император) содержится в такой нужде, что это переходит все границы…» Еще больше удручала Модава жизнь императорского потомства и родственников Шаха Алама: «В крепости Дели проживают более 80 „пленных“ шах-заде, многие с женами и детьми. Большинство из них имеют лишь рупию в день на содержание, некоторые три… Все эти принцы императорской крови очень нуждаются: деньги, предназначенные для их содержания, не всегда выплачиваются».