Глава 30
Наполеоновская диспозиция на Аустерлицкое сражение: легенды и версии…
Ходили упорные разговоры, подкрепленные многими мемуарными высказываниями, вплоть до воспоминаний самого Наполеона, записанных на о. Святой Елены, что Аустерлиц стал непревзойденным шедевром военного искусства Наполеона: никогда более ему не удавалось с таким блеском разгромить численно превосходящего врага. Не располагая достаточными силами, чтобы обрушиться, как он это любил делать, на союзников по всему фронту и, конечно же, обойти их с фланга, Наполеон завлек их в западню. Именно поэтому Бонапарт специально ушел с Праценских высот, намеренно отдав их союзникам, поскольку у него якобы заранее был уже приготовлен уникальный замысел, в котором все было продумано до мельчайших деталей. Якобы после того, как головотяпы-союзники сами спустятся с Праценских высот для глубокого обхода французской армии с юга (Бонапарт с этой целью провоцировал их намеренным ослаблением своего правого крыла), они естественным образом оголят весь свой центр, куда французы в нужный момент мгновенно обрушат мощнейший контрудар. Потом они поворачивали направо и сминали всю массу левофланговой обходной группировки союзников, которую упорно сдерживали правофланговые французские дивизии Леграна и Фриана, и, наконец, топили эту часть союзников в прудах Меница и Заачана.
Более того, до сих пор в исторической литературе бытует очень популярная версия, логично объясняющая весь ход Аустерлицкого сражения. Якобы Бонапарт намеренно отказался от удерживания за собой Праценских высот, которые русским пришлось бы обязательно брать фронтальным ударом. Он наверняка отразил бы его, но вряд ли добился бы столь эффектной победы, что случилась после того, как он отдал Працены союзникам, они их заняли и пошли с них в обход «слабого» правого фланга неприятеля, оголив, таким образом, свой центр. Тем самым появлялась возможность стремительным броском занять Праценские высоты, разрезать силы союзников пополам и громить поодиночке.
Таким образом, «рисовалась» «красивая картинка», как бы иллюстрирующая один из самых важных полководческих принципов Наполеона Бонапарта: «Все искусство войны состоит в хорошо продуманной, крайне осмотрительной обороне, за которой следует стремительная и дерзкая атака!» Намеренно обороняясь на флангах только 1/3 своей армии, Бонапарт собирался наступать в центре, на 4-километровом участке Праценских высот, чтобы лобовым ударом 2/3 всех сил прорвать, разгромить центр союзников, выйти им в тыл и разгромить рассеченные надвое войска противника порознь. Так ли это?!
Отечественный исследователь полководческого наследия Наполеона Бонапарта О. В. Соколов, опираясь на зарубежные архивные материалы и публикации, не исключает, что планы Наполеона скорее всего менялись по мере изменения обстановки на фронте, т. е. продвижения неприятеля вперед – на Праценские высоты и сосредоточения его с заметным «сдвигом» влево, с целью обхода французов и выхода им в тыл. Вполне возможно, что на самом деле у французского императора была лишь генеральная концепция будущего сражения – суть которой заключалась в нанесении врагу сокрушительного удара, когда он, начав свое наступление, необоснованно раскроется. Варианты неприятельских промашек могли быть разные, и главное быломаксимально выгодно их использовать. Именно поэтому в генеральной диспозиции Наполеона на сражение, подписанной им в 20.30 вечера 1 ноября, нет ни слова о прорыве вражеского центра, об окружении после этого оторвавшейся мощнейшей левофланговой группировки союзников и ее уничтожении! На самом деле бой в ней предполагается на правом французском фланге не у Тельница и Сокольница, а значительно ближе к центру французской позиции – у Кобельница! Именно поэтому в ней говорится о готовности атаковать левофланговые вражеские колонны с двух сторон: с одной стороны – самой правофланговой дивизией Фриана, а с другой – из центра – корпусом Сульта, с которым должна была действовать и дивизия Леграна. Гораздо больше в ней посвящено левому крылу французов (Ланн, Бернадотт и кавалерия Мюрата), что не исключает возможности намерений Бонапарта сначала разгромить войска союзников на их правом фланге, лишения их шансов отхода назад к Ольмюцу и только потом разворота фронта на главные силы союзников, которые он малопонятным образом рассчитывал сдерживать все это время. Только потом могла последовать попытка окружить союзные войска в районе Праценской высоты (доминирующей над всей равниной возвышенности в центре позиции) или же заставить их отступать в любом направлении на юг или запад, что поставило бы неприятельскую армию в почти катастрофическое положение. Но документов, разъясняющих все замыслы Бонапарта в деталях, нет!
Мемуарам в данном случае доверять не приходится, поскольку они построены по принципу: легендарная битва гениального полководца, «расписанная» ее очевидцами (Наполеоном, Бертье и всеми остальными, вплоть до откровенных апологетов Бонапарта) много лет спустя, т. е. постфактум, когда ход и результат битвы были уже всем известны. Впрочем, так бывает, когда уже случившееся событие «детально раскладывают по полочкам» апологеты победителей, создавая красивую легенду о знаменательном событии, и некие элементы предвидения произошедшего кажутся очень уместными.
…Между прочим, Наполеон опасался лишь известной ему от своих маршалов и генералов, сражавшихся против Суворова в Италии и Швейцарии, невероятной стойкости русского солдата и его безудержного штыкового удара. Недаром он приказал выдать в пехотных частях всем солдатам штыки с тем, чтобы сочетать отменно отработанную в его армии беглую стрельбу со штыковым боем, если противник так его любит…
Глава 31
«Кабинетные» замыслы Вейротера…
О планах союзников на битву рассказывается в исторической литературе очень подробно. Известно, что диспозиция на нее была изложена высшему командному составу союзной армии Вейротером лишь глубокой ночью перед сражением в штаб-квартире главнокомандующего Кутузова в небольшом домике в деревне Крженовиц (Кржижановиц). Из видных русских генералов не присутствовал лишь Багратион, распоряжавшийся авангардными частями. Она излагалась на немецком, которым большинство русских генералов либо владело очень слабо, либо вовсе не владело. Если верить мемуарам Ланжерона, а это один из немногих источников об этом совещании высшего состава, прибалтийский немец Буксгевден прослушал ее стоя и вряд ли даже он понимал, о чем докладывал Вейротер. Для остальных немецкий язык и вовсе не являлся родным. Милорадович молчал. Пржибышевский держался сзади, и только Дохтуров изучал карту. Около трех часов ночи Кутузов отпустил генералов поспать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});