Но я дотерпел до конца совещания, после чего поймал взгляд Давыдова со сцены, кивнувшего куда-то в закулисье.
Я поднялся, прошёл за членами президиума Общества по узкой лестнице в кабинеты.
В кабинете за табличкой «Директоръ Дома Культуры», в большом кресле спала пожилая женщина в смешном вязаном платье. Видимо, тот самый директор дома культуры, который арендовало Общество. Они её усыпили, что ли? Я уселся за старинный дубовый стол для совещаний, — нас в кабинете осталось трое, не считая спящей дамы — я, Давыдов и Олег Евгеньевич, чью фамилию я вспомнил лишь в самом конце заседания.
Его фамилия была Меньшиков.
Давыдов тем временем отыскал чайник, налил воды и заварил нам три пакеточных чая — меньше всего такое ждёшь от князя, но денёк был достаточно безумный. В углу, на тумбочке, стоял аквариум, и Олег Евгеньевич, ожидая, пока заварится, очень внимательно смотрел на рыбок, потом нашёл где-то внизу пакетик с кормом, насыпал и расплылся в улыбке, водя пальцем по стеклу.
Отвлёкся он только когда в комнату заглянул Его Величество Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, и прочее, и прочее — Николай IV.
— Коля, вторячок заварить? — спросил Меньшиков. — Я тут больше пакетов не вижу, пачка пустая, три штуки было. Чёрный казанский.
— Б-буду, — кивнул император. — Ни к чёрту у тебя о-о-организация мероприятия, Олег Евгеньевич. Даже чаю не подвезли.
— Ещё поиздевайся мне.
Император хмыкнул и уселся молча, уткнувшись в телефон. Ну, ему-то ходить с телефоном на подобные мероприятия было позволительно. Панибратское обращение Олега Евгеньевича меня не удивило — я повидал много подобного в закулисье разного рода политиков. К тому же, Император не был вершиной иерархии, а вот мой новый собеседник — был не то третьим, не то вторым лицом.
— Так, значит, есть люди-парадоксы? — обратился ко мне Меньшиков. — Которые во всех реальностях. Ты встречал уже меня раньше, в других мирах?
— Да, ваше сиятельство, — кивнул я. — Близко не общались, но помню, что обычно вы актёр, реже — политический деятель, какой-нибудь известный спортсмен.
— Любопытно… я хочу расспросить ещё и за закрытыми дверями — кто ещё может быть повинен и завязан в катаклизме.
— Расскажи про девочку, — предложил Давыдов. — Тут уже все должны знать.
Я рассказал про Ануку. Про то, что она может быть лозой, что тут может быть завязан Центр Треугольника, и про то, как мы искали её с отцом и не нашли.
— Ты слышал про драконов. У нас мораторий на вопросы к ним. Но я думаю, что стоит санкционировать экспедицию — конкретно про вопрос, касающийся Ануки Анканатун. Вам с отцом.
— Поддерживаю, — кивнул Давыдов. — Заодно проверим, действительно ли есть навык драконьего языка.
— Что думаешь, Коля? — Меньшиков повернулся к самодержцу.
— Предлагаешь д-докинуть его до Камчатки? — император почесал подбородок.
— К молодым родителям не стоит, — покачал головой Давыдов. — Им сейчас не до пустой болтовни. Надо прямо на Земли Драконов. Через Новую Зеландию — там как раз Матвей Генрихович, с ним вместе и поедет.
— Не-е, так далеко — не буду. Устал, — покачал головой император. — Д-дисколёт выпишем, за д-двадцать часов долетит.
— Ну, не прямо-таки сейчас, — покачал головой Олег Евгеньевич. — Нам бы посмотреть, сколько это всё будет продолжаться. Да и юноше надо бы отдохнуть. Скажем, через неделю, пойдёт?
— Через неделю — могу!
На том и порешили, а затем разъехались по домам и имениям.
Я честно старался отдохнуть за эту неделю, но не особо-то и вышло. Отгулов накопилось достаточно, но мы с Сидом занимался стройкой и подбором мебели для особняка, выбором интерьеров. Отметился на работе только в начале, заполнив кой-какие бумаги, и в конце.
Корней Константинович отстегнул тысячу рублей, выигранных в споре с братьями Серафимовичами по поводу того, вернусь я, или нет.
'Платёжный счётъ: 1321 ₽ 52 коп.
Накопительный счётъ: 6 421 900 ₽'
Всего через два дня, как и обещал, я снова нанёс визит в поместье Чистяковых, чтобы познакомиться с родителями Нинели.
Мероприятие было чересчур ответственным, и волнение я перед ним испытал едва ли не большее, чем перед состоявшимся конклавом.
День выдался теплее предыдущих, и мы засели на веранде, той самой, по крыше которой я пролез к Нинели. Тэпходон в присутствие хозяев превратился в радостного беззаботного щенка, всё время чаепития привлекавший внимание и звавший поиграть с ним.
Кирилл Юрьевич оказался невысоким, склонным к полноте господином, в очках и, неожиданно, с длинной шевелюрой. Процент сечения у него по ощущениям был в районе двух с половиной — трёх. Общался он вполне радушно, хоть и с лёгким привкусом надменности. Расспросил про учёбу, про отчисление, про работу. Поговорили про полосы на небе и сошлись во мнении, что власти и тайные общества что-то испытывают и скрывают. Затем осторожно спросил:
— А навык, простите за бестактность, уже раскрылся?
— Есть такое. Даже… не один.
Людмила Викторовна, мать Нинели, всё это время не проронившая ни слова, в этот момент удивлённо приподняла брови.
Да уж, маман оказалась суровой. Во-первых, она была старше отца на лет пять и, как я понял из более ранних разговоров, до брака была актрисой. В достаточной мере суровой, чтобы понимать причины всех возможных недостатков в характере Нинели Кирилловны. Которые я на тот момент, разумеется, в силу чрезвычайной влюблённости, не понимал и не осознавал.
— Неля у нас тоже раскрыла навык… как раз перед учёбой, очень удачно, — Кирилл Юрьевич обратился к дочери, она застенчиво кивнула. — Кстати, Эльдар, вы же навещали её в Санкт-Петербурге? Правду говорят, что там неблагополучный район и жуткое общежитие?
— Его Альбина из окна этого самого общежития выбросила, — вдруг сказала с каменным лицом Людмила Викторовна.
На десяток секунд воцарилась пауза, во время которой все сверлили меня взглядом, не считая Нинели Кирилловна — она густо покраснела и принялась яростно пилить недоетый кусок штруделя.
Неожиданно Кирилл Юрьевич расхохотался:
— Ну вы даёте, Эльдар Матвеевич. Так там же третий этаж!
— Точно так, — я кивнул.
— Как же вы забрались?
— По пожарной лестнице, а затем по карнизу, Кирилл Юрьевич.
— И как — обошлось без переломов?
— Не обошлось.
Нинель Кирилловна охнула — я и забыл, что не рассказал об этом.
— Прости, я… я была настолько увлечена скандалом с Альбиной после случившегося, что забыла спросить, как у тебя дела…
— Эх, Неля, — протянул Кирилл Юрьевич. — Как я тебя учил обращаться с крепостными — построже!
Тут он нахмурился, но лицо у него при этом всё ещё оставалось достаточно добрым и безобидным, и тут уже прыснула его супруга.
— Построже. Это ты про Германа Васильева?
Нинель Кирилловна рассказывала — упомянутый Васильев был одним из трёх крепостных отца, живший в Москве и присматривавший за квартирой, оставшейся после деда. Судя по рейтингу 2,3 в приложении «Мой Двор» он собрал полный набор нерадивого крепостного — пьянство, прогулы, потасовки, мелкие кражи из барского бюджета и прочее. Кирилл Юрьевич строго взглянул на супругу:
— Дорогая, ну, не стоит об этом при гостях. Расскажите лучше, Эльдар Матвеевич… что сломали, как лечились?
— Лечился сам. Мне через час нужно было на аудиенцию к его сиятельству князю Белоусову…
Упоминание лекарского навыка снова заставило брови Людмилы Викторовны подняться. Кирилл Юрьевич вспомнил:
— Кстати! Неля тут сказала, что, якобы, вы знакомы с кремлёвскими особами? Это не фигура речи?
— Ну… по долгу службы иногда приходится общаться…
Разговор постепенно перешёл в плоскость обсуждения моих многочисленных поездок — рассказывать старался коротко и ёмко, стараясь не показаться болтливым.
К слову пришлось сказать о том, что в последующую поездку я уезжаю уже через несколько дней — разумеется, не уточнив, что она не по линии Курьерки, а совсем по другим причинам.
— Надолго? — спросила погрустневшая Нинель Кирилловна.
— Надеюсь, на пару недель, не больше…
— И куда?
— В Новую Зеландию…
— Вот, и Неля от нас уезжает через неделю — у них заканчивается карантин, — сказал Кирилл Юрьевич.
— Ну и хорошо, — кивнула Людмила Викторовна. — Дружба — это хорошо, но надо заниматься учёбой и карьерой, а не ерундой.
Стало немного грустно, но я проскочил и эту тему. Постепенно и Людмила Викторовна разговорилась, стала задавать некоторые вопросы, правда, оставаясь при этом несколько надменной.
В тот вечер мы с Нелей остались одни всего на несколько минут.
— Кажется, они ни о чём не догадались, —