Читать интересную книгу Воители трех миров - В Фёдоров

Петр Николаевич Илъяхов— Хамса — тоже человек разносторонний и многогранно талантливый — он не просто народный целитель, но член Союза писателей, прозаик и поэт, член Союза журналистов, ученый-исследователь, кандидат исторических наук, защитивший диссертацию по северному шаманизму и борьбе с ним Советской власти. Написать научную работу на подобную тему, выпустить на ее основе публикации, конечно же, стало возможным только в наше время, когда рухнули прежние идеологические запреты. Петр Николаевич — автор пяти художественных и 11 историко-этнографических книг, в том числе — о его земляке великом шамане Константине Чиркове, о наиболее известных и признанных народных целителях Якутии, методах их лечения.

И еще Ильяхов очень интересен как человек, которого древняя вера предков, ее незримая сила в буквальном смысле заставили радикально поменять собственные взгляды и убеждения Профессиональный партийный работник, идеолог, два десятилетия утверждавший атеизм и по долгу службы боровшийся с "религиозными предрассудками", он в определенный момент вдруг стал совершенно иной личностью.

Детство Петра Ильяхова тоже оказалось очень трудным Он появился на свет в одном из самых дальних и северных районов Якутии — Абыйском, куда цивилизация пришла очень поздно, где даже в послевоенные годы было очень мало грамотных людей, и во многих селах не существовало начальных школ Вот и маленькому Пете пришлось учиться в людях, он дважды едва не умер от голода, и вся тогдашняя жизнь, по его словам, была "сплошной борьбой за выживание" Тем не менее, он выстоял, сумел закончить "школу" в темном крошечном балагане при керосиновой лампе, используя вместо чернил бычью кровь Затем пробился в город, со временем поступит в университет и без всяких протекций и помощи, как принято сейчас выражаться, сделал сам себя — вывел в люди И это тоже говорит о неординарности и силе его личности Особый дар Петра Ильяхова, хоть и проявился неожиданно и в зрелом возрасте, но возник не на пустом месте Его отец, безграмотный таежный охотник, был явно отмечен тайными силами, иначе великий шаман Чирков не выбрал бы его своим помощником-кутуруксутом Ильяхов-старший обладал даром предвиденья, он знал заклинания и шаманские обряды, целительство, умел общаться с духами. А еще был прекрасным певцом-импровизатором. Все это передалось сыну.

Вот что Петр Николаевич вспоминает из самого раннего своего детства:

"Пока отец охотился далеко от дома на сохатого или дикого оленя, нам надо было чем-то питаться Поэтому мать с утра где-то поблизости ставила и проверяла петли на зайцев и куропаток, сети на озерах и речках, а меня оставляла спящим в балагане Когда я просыпался, в доме был полумрак, в камельке едва трепетал огонь Мне было боязно одному, и первое время я долго плакал по утрам Поблизости никого не бы то, никто никогда к нам не заезжал Но как сейчас помню, стоило мне открыть глаза, как из-за камелька выходил мальчик моего роста и возраста Мы с ним очень подружились и постоянно играли Выглядел он тоже бедно в старой дошке из оленьей шкуры, рваных торбазах, без головного убора Волосы у него были рыжеватые и длинные Как только на улице кто-то появлялся, он сразу уходил за камелек и исчезал. Отцу и матери я о нем никогда не рассказывал, да они меня и не спрашивали, хотя, может, о чем-то и догадывались..."

Когда Петр чуть подрос, он несколько раз стал свидетелем ритуалов Константина Чиркова. Помогавший великому шаману отец раскуривал для него трубку, просушивал у камелька бубен, легонько проверял его звучание колотушкой и даже что-то негромко напевал, подражая камланию. В это время сам ойун в сосредоточенном раздумье постепенно входил в особое состояние. Затем бубен передавался шаману, а его ассистент становился тенью ойуна, держась за вожжи-хвост и неотступно следуя по пятам.

В детской памяти ярко запечатлелись потрясавшие всех моменты, когда Старик насквозь протыкал себя пешней, лизал раскаленные на огне железные предметы или на его бубне вдруг огнем вспыхивали буквы. Естественно, став по воле судьбы партийным работником, Петр Ильяхов мог негромко рассказывать обо всех этих вещах только самым близким людям. Оказавшись заложником идеологии и обстоятельств, он лишь в наши дни смог с горечью покаяться: "Почти всю сознательную жизнь я посвятил борьбе против истиной веры, духовной культуры своего народа, против своего собственного предназначения и горько за это расплатился. Единственный мой сын от первого брака студентом университета пропал без вести, умерла первая жена и родная сестра, еще раньше ушли родители. Я остался один..."

Как же Петр Николаевич стал сегодняшним Ильяховым? Вот в некотором сокращении его рассказ из подаренной мне книги "Наследники древних целителей Якутии":

"В 1975 году о народных целителях, экстрасенсах и им подобных даже разговоров не было. Я работал в ту пору инструктором отдела пропаганды Якутского обкома КПСС. Летом мы всей семьей отправились в отпуск в мои родные места — в абыйское село Сыаганнах — сестра тогда работала там председателем сельсовета. Стоял август, дни были теплые, сухие. С сыном сестры мы поехали рыбачить в места, где когда-то охотились и рыбачили вместе с моим отцом. Увлеченный ловом, я уходил все дальше и дальше в тайгу, пока не оказался у "нашего" с отцом озера. Вокруг никого не было, с неба ярко светило солнце, я был совершенно здоров и чувствовал себя очень хорошо. И вдруг моментально потерял сознание и тут же пришел в себя, но с таким ощущением, будто у меня с головы до ног обнажено все тело. При этом так сильно вспотел, словно выскочил из горячей бани на улицу. Когда я опомнился, то обнаружил, что смотрю прямо в ту сторону, где отец, тогда еще помощник шамана, прятал между деревьями бубен ойуна и его плащ и строго мне наказывал никому об этом не рассказывать и никогда близко не подходить... Признаюсь, я сильно перепугался, быстро подхватил свои рыбацкие снасти и побежал на ближайшую ферму к людям. Никому я об этом происшествии не рассказал, даже родной сестре. Спустя три месяца я сильно заболел. Болезнь была странная — я спал в сутки всего-навсего полтора часа, а остальное ночное время просто лежал и слушал разговоры каких-то неведомых мне людей. Пропал аппетит, я стал раздражительным, искал одиночества, предпочитал полумрак. Был такой упадок сил, что я даже не мог разговаривать. Иногда во сне, как наяву, двое здоровых мужчин, одетых в черное, схватив меня за ноги, волокли из урасы и палатки. Сильно били и заставляли "быть шаманом". Я отказывался, твердил, что не верю в это, а они били меня еще сильнее, до синяков. Показывали, из какого дерева сделать шаманский бубен, говорили, что оно растет в моих родных местах. Позже, когда я снова побывал там, и впрямь увидел его. Действительно, это было необычное дерево, само по себе похожее на бубен. Мучился я долго, лежал в разных больницах, где все время мне лечили сердце. Но точный диагноз никто поставить так и не мог, да и я практически не чувствовал никаких сердечных болей. Встал вопрос: куда ехать за исцелением — на курорт или на родину? Решил — на Север — и взял отпуск без содержания.

В моем Абые стояла осень. Я бродил в одиночку по лесу, лежал подолгу в стогах сена, смотрел на небо и мысленно о чем-то сам с собой разговаривал. Фактически никакого лечения не было, а время шло. Спал я по-прежнему плохо, но все же два раза видел сны. Первый был о том, будто я, больной, нахожусь недалеко от места, где когда-то видел одинокую куропатку, предвещавшую беду. Я лежу в урасе, и шаман Чирков меня лечит — поит травой, очищает огнем, совершает целительский ритуал.

Во втором сне двое незнакомых людей — высокий и маленький — вели меня на расстрел. Но мне было совсем не страшно. Меня поставили на краю пропасти, даже не завязав глаз, человек маленького роста взял карабин и прицелился. Я услышал, как щелкнул затвор, — осечка. Поругавшись немного, он прицелился вновь, но высокий его остановил, заметив: видно, ему еще рано умирать. Раз с первого раза не получилось, то грех второй раз пробовать. Он отобрал у маленького карабин, и они оба исчезли.

Я провел в отпуске еще месяц, но здоровье так и не восстановилось. Иногда приходила мысль, что лучше уж умереть, чем так мучаться, но одновременно какой-то голос твердил мне изнутри: ''Не сдавайся, это пройдет, у тебя впереди большая и интересная жизнь, поверь снам своим, будь сильным и мужественным". Болел П.Н.Ильяхов подобным образом почти два года, так и не услышав от врачей определенного диагноза и не понимая сам, что все это есть ни что иное, как желание духов превратить партийного неофита в шамана. Он в силу своих атеистических "грехов" никак не мог принять магическую школу, но, тем не менее, вдруг ощутил непреодолимую внутреннюю потребность лечить других людей. В октябре 1976 года, позвонив одному из находившихся в городе давних друзей-земляков и узнав, что тот тоже страдает какой-то непонятной болезнью головы, Петр Николаевич вдруг решил про себя попробовать его исцелить. "Приехав к другу, я с первого взгляда понял, что он серьезно болен — похудел, лицо бледное, глаза потускнели. Мы обнялись, как братья, сели поговорили, и я предложил ему подлечиться с моей помощью. Он категорически отказался. Но я настаивал, и он сел на стул. Я начал массировать его голову. Было такое ощущение, будто мои руки кто-то направлял. Так продолжалось 10—15 минут. Договорились встретиться завтра. Целый день и вечер я думал только о нем, молил духов, просил, чтобы мое лечение помогло..." Наутро друг снова стал упрямиться, даже обиделся на новоявленного самодеятельного "лекаря", но тот, можно сказать, насильно приехал к земляку и выполнил свои непонятные манипуляции. Затем снова была ночь упрашивания духов и еще один телефонный звонок. На сей раз друг не ругался и не упрямился, а тихим благодарным голосом произнес, что ему, кажется, полегчало. Более того, он сам попросил Петра приехать еще раз...