– Кажется, тут была драка, – добавила подруга. – И у меня такое ощущение, что победитель с минуты на минуту вернется и задаст нам перцу.
– Предлагаю его не дожидаться. – Мне совершенно расхотелось спать; пожалуй, я бы даже пробежалась, хотя только что едва волочила ноги. Я погасила пульсар, запоздало сообразив, что мелькающий в окошке свет может привлечь чье-нибудь нежелательное внимание. В темноте чувство надвигающейся опасности только усилилось. Определить, откуда именно она исходит, я не могла; она именно надвигалась, сжимая кольцо вокруг нас. На мгновение мне почудились серые тени, беззвучно скользящие под деревьями, далеко внизу, – и тут же, совсем рядом, стремительный вираж в пяди от оскаленной пасти, потом мелькнул краешек луны и наваждение исчезло.
– Ой! – пискнула Орсана, случайно глянув в окно. – Там кто-то есть!
Не дожидаясь, пока нам навяжут бой в тесной избушке, мы выскочили на крыльцо, но врагов, ошеломленных нашей прытью, не обнаружили.
– Где? – коротко спросил Ролар. Орсана обнаженным мечом ткнула в сторону леса. Мы всмотрелись и прислушались, но тщетно. Что бы там ни было, сейчас оно ушло или затаилось. – Как оно хоть выглядело?
– Такое… движение.
– Уверена?
– Хочешь, перекрещусь? – огрызнулась наемница.
Вместо ответа вампир начал раздеваться. Орсана не сразу сообразила, насколько далеко он намерен зайти, и вид голого мужчины застал ее врасплох. Смущенно охнув и густо покраснев, она несколько запоздало отвела глаза, я же привычно подхватила сброшенную одежду. Орсану ожидало очередное потрясение: Ролар расправил черные нетопыриные крылья, казавшиеся огромными по сравнению с телом, опустился на одно колено и сомкнул крылья над головой. На трансформацию ушло не больше минуты, серый волк энергично встряхнулся и рысцой углубился в лес, обнюхивая землю.
– С ума сойти! – Орсана переложила меч в левую руку. Кончик лезвия предательски дрожал. – Вот уж точно – лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Вольха, почему ты не предупредила, что вампиры сначала… раздеваются?
– А что в этом такого? Голый мужчина – он голый мужчина и есть, вампир там, тролль, эльф, гном, человек или… Слушай, Орсана, ты краснеешь точь-в-точь как благородная девица, воспитанная в женском монастыре! Можно подумать, в вашей деревне не было ни одной мужской бани со щелью между ставнями.
– За кого ты меня принимаешь? – не слишком убедительно возмутилась Орсана.
– Да уж точно не за селянскую дочку. Деревенские ребятишки с пятилетнего возраста совершенно точно знают, откуда берутся цыплята, щенки и прочая живность, помогают матери стирать и готовить, не обращают внимание на пиявок, слыхом не слыхивали об эльфийских сырах и под любыми предлогами увиливают от храмовой школы. Дальше продолжать? Выдумай легенду подостовернее. Например, о королевской дочке от первого брака, которую надумала сжить со свету злая мачеха. Конечно, ты не потерпела такого произвола и, удалившись в глухой горный храм, под чутким руководством боевых отшельниц прилежно изучала искусство ближнего и дальнего боя, постясь по пятницам и медитируя по субботам. Три долгих года ты совершенствовала свое тело и разум, все это время вынашивая планы о мести, и наконец час пробил. Темной весенней ночью ты вернулась в замок и изощренно прикончила коварную мачеху – после долгой разъяснительной беседы, в ходе которой ты прилежно перечислила гнусной тетке все ее злодеяния, прошлые, настоящие и будущие. Понимая, что эта милая шалость не сойдет тебе с рук, ты сбежала из замка, прихватив с собой уши этой нехорошей женщины…
– Зачем мне ее уши?! – ошеломленно возопила девушка.
– А я откуда знаю? В качестве трофея. На память. Чтобы на досуге выколупать золотые серьги.
– Вольха, что за бред ты несешь?
– Да уж не бо́льший, чем душещипательная история о бедной селянской девушке, покинувшей отчий дом в поисках лучшей доли. Мне-то что, меня мало волнует, кто ты и откуда, но будь осторожнее в разговорах с другими людьми… и вампирами. Тебя запросто могут поймать на слове.
Именно такой реакции я ожидала, когда впервые рассказывала Орсане о вампирах. Весь ее облик – опущенная голова, бегающие глаза, нервно теребящие косу пальцы – выдавал страстное желание оказаться подальше от меня, причем как можно быстрее.
Я и сама не хотела поднимать, а тем более продолжать эту тему. В конце концов, друзья – они на то и друзья, чтобы не лезть в душу. Я всего лишь указала Орсане на слабые места ее легенды, дабы в будущем ей удалось избежать подобных ошибок.
Наконец подруга глубоко вздохнула, отбросила за спину разлохмаченную косу, подняла глаза и расправила плечи.
– Ты права, – выпалила она, стараясь как можно быстрее сбросить с души намозоливший камень. – Я действительно сбежала из дома. Но мачехины уши тут совершенно ни при чем. Мои мать и отец до сих пор живы и нежно любят друг друга, но они решительно против моей службы в Легионе. Отец, потомственный вояка, обучал меня ратному делу с раннего детства – как я теперь понимаю, просто для забавы. Братьев у меня не было, а маленькие девочки ничем не отличаются от маленьких мальчиков, они с таким же восторгом играют с родителями во взрослые игры. В наших краях принято иметь много детей; мать, едва пережившая первые роды, чувствовала себя виноватой и не мешала нашим тренировкам. Когда папа наконец сообразил, что девушкам больше пристало шить, готовить, создавать домашний уют и рожать детей, было поздно. Меня уже не интересовали прелести семейной жизни. Я хотела странствовать, драться, совершать подвиги и спасать прекрасных принцев от кровожадных драконов, а тут – нате вам, кто бы мог подумать! – я случайно узнаю, что вскорости по мою душу начнут съезжаться женихи, дабы я как можно скорее подарила отцу долгожданного отпрыска мужского пола, которому суждено и дальше прославлять наш род на поле брани. Я почувствовала себя… породистой кобылой, которая обречена всю жизнь простоять в стойле только потому, что ее жеребята ценятся на вес золота.
– И ты сбежала, – докончила я.
– А что бы ты сделала на моем месте?
– На твоем месте я бы не делала тайны для друзей из такой пустяковой истории. Ну, сбежала и сбежала, с кем не бывает. По статистике, из-под венца сбегает каждая десятая невеста… А однажды сбежали даже родители и гости – когда впервые увидели жениха. Помолвка по портретикам – это, скажу я тебе, рисковое дело. Чем богаче клиент, тем больше льстит ему живописец. А тот жених и на портрете неважно выглядел…
– Вольха, – помолчав, торжественно объявила Орсана, – ты лучший друг, которого только можно пожелать. Твои дурацкие побасенки во сто крат лучше, чем чье-либо фальшивое сочувствие.
Я рассеянно кивнула, прочесывая глазами лес, бесследно поглотивший Ролара. Ветер уныло завывал в кронах деревьев. К нему примешивались отголоски другого, пока еще далекого, но куда более проникновенного воя. Судя по нему, здешние леса кишмя кишели волками.
– Вольха… – Орсана робко коснулась моего локтя, привлекая внимание. – А ты раньше видела? Ну… голого?
– Навалом, – небрежно отмахнулась я. – На шестом курсе мы их вскрывали по пять штук в неделю!
– Вот говорят – у мужчин мысли только об одном, а стоит на минутку отлучиться – и что я слышу?! – Ролар возник рядом с нами так внезапно, что Орсана шарахнулась в сторону, а я не удержалась от приглушенного возгласа. – Где моя одежда? Или вы и дальше намерены любоваться моим сильным, гибким, прекрасно сложенным телом?
Вампир, насмешничая, выпятил грудь колесом и напряг согнутые руки, демонстрируя не слишком могучую, но вполне рельефную мускулатуру. Орсана сделала вид, что ее больше занимает сломанный ноготь, чем результат здорового образа жизни.
– Еще раз так подкрадешься – и от твоего прекрасного тела останутся два отпечатка в пыли и облако пепла в воздухе, – проворчала я, охапкой сунув ему в руки одежду. – Ты нашел какие-нибудь следы? Орсана не ошиблась?
– Какие-нибудь – нашел. – Вампир запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину. – Там ступить негде от волчьих следов. Мимо пробегала крупная стая. Возможно, гнала дичь… или за ней самой кто-то гнался. На четырехпалых лапках с двумя коготками. Предлагаю идти дальше по дороге, когда-нибудь лес да кончится, а в чистом поле лесная нежить отступится. Или можем переночевать в избушке, забаррикадировав дверь и окна, но лично я – против.
– Я тоже, – поежилась Орсана.
Я не стала подтверждать очевидное.
Стемнело окончательно. Тусклый звездный свет застревал в макушках деревьев, не достигая земли. Около версты мы прошагали в полном молчании, плечом к плечу, не чувствуя усталости, поглощенные нарастающим посасыванием под ложечкой.
Лес следил за нами тысячью глаз – сначала воображаемых, а потом вполне реальных. Первой не вытерпела Орсана: