Да пребудет же благодать над всеми вами, в сердца которых вошли сегодня слова мои, и да получите вы воздаяние не от людей, а от Бога за вашу верность велениям Церкви, за верность посту. И не только поэтому важен пост: огромное значение его в том, что он есть школа воздержания. Когда научаетесь вы воздерживаться от запрещенной в пост пищи, тогда вы закаляете волю свою, тогда приучаетесь вы к воздержанию. А разве мало того, от чего должны вы воздерживаться, разве мало таких дел, на которые должны положить запрет?
И вот, если постясь, привыкнете обуздывать свое ненасытное чрево, от этого будет простой переход к тому, чтобы научиться обуздывать и все свои похоти и все веления плоти, от которых исходит большинство грехов. Всякому великому делу нелегко научиться, требуется долгое и усиленное упражнение в этом деле. И вот именно в течение всего поста Церковь Святая учит нас приобретать привычку обуздывать свое чрево, а это научит нас тому, как обуздывать похоти. А от похотей плоти, воюющей на духа, исходит большинство наших грехов.
2 марта 1952 г.
На вечерне недели сыропустной
Аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших
(Мф. 6, 15)
О какие это простые, какие вместе с тем глубоко, глубоко правильные слова! Какая глубокая правда в них!
Ну скажите, если человек так ненавидит обидчика своего, что никак не хочет простить его, то заслуживает ли он прощения от Бога? О нет, конечно, нет.
Господь и Бог наш Иисус Христос, Кровью Своей пречистой искупивший грехи всех людей, искупил и грех обидчика твоего. А ты, окаянный, не хочешь простить, когда Сам Христос простил. О как это страшно!
Господь и Бог наш сказал в другой раз: «Аще убо принесеши дар твой ко олтари и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим…» (Мф. 5, 23–24).
А ныне даром ко алтарю прежде всего является молитва наша, и вот Господь говорит, что если вспомнишь, что имеешь нечто против твоего ближнего, что обижен ты им, или не хочет он простить греха твоего, — уйди, не смей молиться, оставь дар твой и пойди примирись с братом твоим.
О как это справедливо! О сколько великой Божией правды в этом!
Для всякого монаха слово «прости» должно быть самым привычным и самым обязательным словом. На все обвинения, на все укоры, на все обиды и оскорбления должен он всегда отвечать: прости, прости меня, брат мой.
Глубоко и низко кланяясь, должен он говорить это слово, чистое и святое слово. И знаем из житий святых, что было много таких монахов, на которых взводили незаслуженно тягчайшие обвинения, и они не оправдывались, а только низко кланялись и говорили:
— Простите меня, братия мои!
Что же это значит, что с таким трудом произносит это чистое, святое слово язык наш? Почему не поворачивается язык наш сказать: прости, прости меня?
Сам диавол удерживает, сам диавол не позволяет сказать это святое и чистое слово, ибо знает прекрасно, какую огромную силу имеет оно. Ведь мы молимся ежедневно в молитве Господней: и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, — так, как мы, и Ты оставь, а если не оставляем, и ты не оставь.
С ужасом услышал я, что среди вас нашлась несчастная женщина, которая никогда не молится этой молитвой Богу, потому что в ней эти слова: она не хочет оставить, никогда не прощает своих обид, потому предпочитает совсем никогда не произносить этой молитвы, завещанной нам Самим Господом Иисусом Христом.
А велик гнев Божий на тех, кто не прощает ближним своим. Есть немало примеров этого в житиях святых, только один пример приведу вам.
Недавно мы праздновали память святого мученика Никифора. Это был простой мирянин. Он был в большой сердечной дружбе со священником Саприкием. Но как это иногда бывает, диавол разрушил эту братскую любовь и посеял ненависть в сердце Саприкия и, сколько потом ни просил Никифор:
— Брат мой, прости меня! — Неотступно ходил и просил:
— Прости, прости! — Саприкий не прощал.
И вот настало время мучений Саприкия. Его долго истязали и мучили, потом повели за город, чтобы там отрубить ему голову. Видел все это Никифор. Он бежал вслед за Саприкием и воинами, ведшими его, и умолял:
— Отче Саприкие! Прости меня!
А Саприкий молчал, Саприкий не прощал, таил зло в сердце своем. И вот, когда уже должны были отрубить ему голову, он вдруг поднял руки и сказал:
— Не убивайте, не убивайте! Я отрекусь от Христа!
И отрекся, окаянный… И сохранил свою мерзкую жизнь. А вместо него Никифор, исповедуя веру во Христа, тут же был усечен мечом.
О как это страшно — не прощать ближним нашим прегрешений их!
Разве знаем мы, что творится в сердце их? Может быть, они слезно каются пред Богом в той обиде, которую причинили нам, а мы, не желая ничего знать, грубо и безжалостно отказываем им в прощении.
У всякого из нас есть много грехов. Все мы не раз наносим обиды ближним своим; и установлено, чтобы в нынешний вечер недели сыропустной взаимно испрашивали мы прощения друг у друга во всех прегрешениях.
Все вы покайтесь, все простите прегрешения ближним вашим, а в первую очередь простите меня. Благословите, отцы и братия, и простите мне, грешному, елико согреших во днешний день и во вся дни живота моего.
Испрашивая друг у друга прощения, в первую очередь должны подойти ко мне, прося прощения, те, которых поставил Господь пастырями вашими, а потом уже и все вы, паства моя, чада мои, Богом мне данные.
2 марта 1952 г.
В неделю крестопоклонную. «Утешайте, утешайте народ мой»
Это слова древнего великого пророка Исаии, слова, обращенные к нам, пастырям вашим, ибо на нас лежит долг не только учить вас, не только указывать путь Христов, но являть вам сердечную любовь свою и заботу о вас.
И вас, Богом данную мне паству, я люблю как самых близких мне людей, а разве я не знаю, как много у вас скорбей, как много слез, разве не должен я утешать вас?
И постараюсь я исполнить это в нынешний день, великий день поклонения кресту Христову.
Когда учим мы вас пути Христову, то всегда внушаем, чтобы помнили слова Его, о том, что узки врата и тесен путь, ведущий в Царство Божие, о том, что в мире скорбны будете.
Скорби — это удел всех христиан.
Вы спросите, разве только христиане скорбят, разве не терпят скорбей, всяких несчастий и горестей, разве не льют слез и люди мира сего, отвергающие путь Христов?
Да, конечно, скорби неизбежны и им, но велика разница и ценность в очах Божиих скорбей наших, слез наших и слез и скорбей тех, кто живет без Бога, ибо они терпят свои скорби не добровольно, а только потому, что они не могут никак отделаться от них. Терпят они скорби часто с проклятиями и ропотом, а мы, христиане, должны нести свои скорби, скорби, связанные с именем Христовым, совсем не так, с великой покорностью воле Божьей, с благодарением Богу за все, что случается с нами — и за доброе, и за тяжелое, и за горести, и за все скорби наши.
Несем мы наши скорби добровольно, ибо, если бы отверглись от Христа, избавились бы от большинства скорбей, а так как не отрекаемся, добровольно несем их, и Бог благословит нас на страдания наши, ибо велика ценность наших страданий, наших слез в очах Божиих.
Как стараются избавиться от скорбей люди мир-ские, вы знаете это: они заливают свое горе, свои скорби вином и водкой, одурманиваются табаком и даже наркотиками.
А разве достойно это нас, христиан? Разве не в высшей степени низменно успокаивать голос совести своей вином, табаком? О, это глубоко, глубоко недостойно, и не дай Бог, чтобы кто-нибудь из вас когда-нибудь прибегал к этому богопротивному средству заглушения совести своей.
Ищут люди мирские утешения в скорбях своих, и когда не находят, тогда стараются забыть о них: ищут развлечений, занимаются гуляньем, ходят друг к другу в гости и пустословят.
Этого да не будет с вами никогда, ибо христиане не должны заглушать голос совести своей, а наоборот, чутко прислушиваться к нему.
Ищут заглушения скорбей своих в дружбе, и особенно в древнем мире высоко ценили дружбу. А разве не знаете, как ненадежна эта опора на людей, а не на Бога?
Ищут люди, более высоко стоящие в духовном отношении, забвения своих скорбей, своих мучений в напряженном труде, в работе. Это, конечно, средство облегчения скорбей неизмеримо высшее, чем заливание их вином, чем развлечения, танцы и гулянья. Труд на время заглушает скорбь, но трудиться непрерывно нельзя, а когда кончается труд, начинает обличать голос совести, опять восстают тяжкие скорби. Трудом не достигнешь желаемого.
Самое высшее, в чем находят облегчение — взаимная любовь: любовь супругов, любовь родителей к детям, любовь к людям, достойным любви.
Всякая любовь благословенна, благословенна и эта любовь, но это начальная, низшая форма любви, ибо от любви супружеской, путем научения в ней, должны мы возвыситься до гораздо более высокой любви ко всем людям, ко всем несчастным, к страдающим: от нее еще возвыситься до третьей степени любви — любви Божественной, любви к Самому Богу. Вот видите, пока не достигнут люди любви ко всем, любви Божественной, невелико значение и любви только к близким.