Читать интересную книгу Ошибочный адрес (сборник) - Клавдий Дербенев

Жаворонкова улыбнулась.

— А вы поедете, отец, ко мне? — спросила она.

— Очень скоро, — сухо ответил Бубасов. — Нужно подготовиться. Мне передали из Мюнхена: сегодня ночью от Георгия было сообщение. Документы, за которыми он охотился, наконец в его руках. Молодец!

— Да. Он опытный разведчик, корифей! Когда вас ждать, отец?

— Пока не знаю. Но скоро. Не беспокойся. Георгий об этом будет поставлен в известность.

— Вы ему сообщите?

— Безусловно.

— Что передать Георгию? Кроме добрых пожеланий…

— Ничего. Он в курсе всего.

— Хорошо, — сухо сказала Жаворонкова. — Я так понимаю, что вы хотели меня видеть только для того, чтобы сказать мне о гибели Олега и напомнить о скорейшем отъезде?

— Не сердись, Элеонора. Ты забываешь, что кроме всего я твой отец… мне хочется тебя видеть. Хотел лично передать о кончине Олега… Пусть он был не таким, каким мне хотелось бы его видеть, но это был мой сын! Я вижу, кончина Олега тебя не волнует?

— Напрасно вы так думаете. Поверьте моему слову, что к Олегу я питала самые добрые чувства! Но вы же сами понимаете, что в нашем деле без жертв, смертей и провалов не обойдешься!

Бубасову понравилась такая твердость. Он с удовольствием смотрел на Жаворонкову. Она протянула руку:

— Итак, отец, до встречи там…

Бубасов с силой пожал ее руку и кивком позвал Барло, который уже давно нетерпеливо посматривал на Жаворонкову. Барло не заставил себя просить вторично и моментально очутился рядом. Жаворонкова, приветливо смотря на него, протянула руку.

Барло схватил руку и поднес к губам:

— О! Друг! Элеонора, я безмерно восхищен вами! Буду надеяться, когда мы с вами увидимся там, в коммунистическом раю, вы благосклоннее отнесетесь ко мне. Здесь ваш отец сдерживал меня на постоянной привязи.

— Мою благосклонность вы почувствовали бы и здесь, не будь мы в таких условиях, — строго ответила Жаворонкова. — Отец здесь ни при чем.

Барло снова приклеился губами к руке Жаворонковой. Бубасову пришлось рукояткой трости слегка дотронуться до его затылка.

Барло выпрямился. Бубасов, передав ему трость, привлек Жаворонкову к себе и поцеловал в лоб. Она вздрогнула от отвращения.

— Пусть будет с тобой всемогущий бог, — скорбно проговорил Бубасов, отступая от Жаворонковой.

Инспекционная поездка

Когда страхи, вызванные вынужденным изменением курса полета на самолете без опознавательных знаков, прошли и Бубасов почти через сорок лет после своего бегства из России темной октябрьской ночью свалился из стратосферных высот на советскую землю, он вздохнул свободно. Пусть приземление произошло далеко от намеченной точки, в одном из лесистых северных районов страны. Это не имело особого значения. Бубасов был доволен сравнительно удачно совершенным опасным путешествием на самолете, а главное — не менее опасным прыжком на парашюте. Помимо того, что этот прыжок доказал абсолютную пригодность специального парашюта, изготовленного в химико-технической лаборатории разведцентра, он также доказал, что организм Бубасова способен еще выдерживать серьезнейшие испытания.

Уничтожив следы своего проникновения в чужую страну, Бубасов на рассвете вышел из леса, имея при себе документы на имя пенсионера Ивана Емельяновича Кубикова. Через несколько часов на попутной грузовой машине он добрался до первого городка. Здесь купил простенькое демисезонное пальто, черную суконную кепку, чемодан и, переложив содержимое вещевого мешка, явился на вокзал, чтобы сесть, на поезд, а затем попасть в далекий от этих мест интересовавший его город.

Бубасов мог бы проникнуть в Советский Союз и другим путем, как турист или представитель торговой фирмы, но в разведцентре избрали для него именно этот способ, как дающий больше преимуществ для выполнения поставленной перед ним задачи. Бубасов уже давно привык задания разведцентра ставить на второй план, уделяя главное внимание выполнению собственных целей. И на этот раз именно нелегальный способ проникновения в СССР его вполне устраивал, давал больше преимущества во всех отношениях.

После продолжительного путешествия в поезде, насмотревшись на советских людей, наслушавшись их разговоров, утомленный Бубасов прибыл к месту назначения. Город этот был ему совершенно незнаком, и то, что он знал о нем, носило чисто теоретический характер — было основано на изучении справочного материала и агентурных данных.

Он решил в первую очередь повидать Элеонору. С этой целью Бубасов направился в центральную городскую поликлинику.

Найти это медицинское учреждение не составило трудности. Сдав пальто в гардероб, Бубасов с чемоданом поднялся на второй этаж и сел на стул в коридоре, поблизости от девятого кабинета. Вскоре открылась дверь кабинета, и он услышал голос Жаворонковой.

Так прошло минут сорок. Таня Наливина, часто выходившая из кабинета, сказала Жаворонковой о странном больном, который продолжительное время сидит около кабинета, «держась за чемодан, словно на вокзале». Через маленькое окошечко с марлевой занавеской Жаворонкова посмотрела в коридор и отшатнулась. Бубасов сидел на стуле против двери и что-то сосредоточенно перебирал в бумажнике из черной кожи.

Увидеть Бубасова сейчас было для Жаворонковой полной неожиданностью. Все эти дни чекисты ничего ей определенного не говорили, так как Бубасов разрядил частоту своей связи по рации Георгия и конкретно о дате прибытия не сообщил, Жаворонкова сразу подумала о Бахтиарове и Гаврилове. Бубасов мог совершенно случайно встретить их на улице, и тогда многое из задуманного чекистами безнадежно рухнет. Жаворонкова поняла: надо сейчас же принимать немедленные меры.

Она попросила Таню выйти из кабинета, дойти до угла в коридоре, постоять там минуточку, вернуться и, не входя в кабинет, с порога во всеуслышание сказать: «Врача Жаворонкову срочно просит прийти главврач поликлиники».

После происшествия в доме Дубенко Таня Наливина стала более мудрой и артистически проделала все, о чем просила ее Жаворонкова. Бубасов в это время встал со стула, намереваясь войти в кабинет, но Таня преградила ему путь:

— Посидите, гражданин. Доктор скоро вернется. Вы же слышали, что Анну Григорьевну начальство к себе вызывает. Будто русский язык вам не понятен!

Бубасову ничего другого не оставалось, как покорно сесть на место. «Какая выдержка! — подумал он, когда Жаворонкова, выйдя из кабинета и посмотрев на него, даже не изменилась в лице, а прошла мимо. — Этому может позавидовать Георгий…»

Жаворонковой немного потребовалось времени, чтобы по телефону сообщить полковнику Ивичеву о прибытии Бубасова.

* * *

В тот же вечер Жаворонкова привела Бубасова в дом на Речной улице.

«Отец! Не мог ждать. Поступили данные о новых видах ракетной техники. Взял с собой «Серну». Путь до Хабаровска и обратно на поезде. Наберись терпения. Думаю, скучать тебе не придется: дела с расшифровкой много. Банка с документами спрятана вместе с передатчиком. Где? Ты знаешь. В этом доме чувствуй себя спокойно. Элеонора во всем тебе поможет. Желаю успеха. Георгий».

Бубасов с раздражением швырнул записку на стол и сел в заскрипевшее под ним кресло. Жаворонкова, внешне равнодушная, сидела поодаль на диване и лениво перелистывала свежий номер журнала «Огонек». Она делала вид, что не замечает страшного волнения, охватившего Бубасова. Потом он вскочил и, как был, в пальто, заметался по комнате.

— И зачем он уехал! — рассерженно, уже в который раз восклицал Бубасов. — Черт с этой ракетной техникой! Никуда она от нас не ушла бы! Почему он мне не сообщил об этой затее?

— Отец! — откладывая журнал, заговорила Жаворонкова. — Вы со мной разговариваете так, как будто это я ослушалась вас. Между прочим, я говорила Георгию, что вы выразите неудовольствие его самовольными действиями. Но меня он не стал слушать и даже оказал, что я слишком рано начинаю понимать о себе. Теперь весь ваш гнев падает на меня! И что бы вам прибыть на сутки раньше! Мне кажется, что вы напрасно реже за последнее время стали сноситься с ним и по радио…

Бубасов все еще не мог успокоиться, но рассудительность Жаворонковой уже начинала действовать на него отрезвляюще.

Он разделся и, сопровождаемый Жаворонковой, осмотрел дом. При этом он ворчал себе что-то под нос. Потом он сдержанно сказал, что в доме ему понравилось. В комнате Георгия он увидел его трубку и кисет с табаком. То и другое подержал в руках, зная, что Георгий оставил эти вещи здесь не случайно: он приучил себя курить трубку только дома и никогда не брал ее на операцию.

— Мне думается, вам тут будет хорошо и покойно, — сказала Жаворонкова, когда был закончен осмотр. — Здесь вы найдете все необходимое, и вам совершенно не потребуется выходить на улицу. Спокойно можете работать. В вашем распоряжении, отец, приемник, телевизор, холодильник с продуктами…