— Обязательно. — Я тоже смутилась и вскочила с кровати. — Но пока я иду стезей Марека, и поворота не предвидится. Кстати, хочешь страшную тайну?
Квентин обернулся так резко, что тетрадь упала на пол.
— Э-ээ, нет, не такую страшную, — попятилась я. — Вот ты заметил, как я вошла?
— Нет…
— Вот! Значит, у меня получается. Еще неделя-другая, и буду принимать заказы!
— Опытная взломщица облапошит вас за ваши же деньги? — Он улыбнулся. — Да, Марек в тебе не ошибся.
— И поэтому-то мне не хочется его обманывать.
— Я понимаю, — после короткого молчания кивнул Квентин. — Правда, понимаю.
Я тихо прикрыла за собой дверь.
В коридорах сидели школяры. У окна две девушки, пересмеиваясь, сушили рябину, на галерее оживленно спорили чародеи в мантиях цвета ночного неба.
— Кажется, что осенью Галавер просыпается, — негромко сказал кто-то над ухом. — А уж драконье лето встречают все.
— Марек! — Я подпрыгнула. — Я же смотрю по сторонам!
— Как показал опыт, недостаточно, — Марек сделал шаг, и мне на руки упала красная блуза. — Идем учиться.
— Но…
— Или ты предпочитаешь жаловаться Квентину на горькую долю? Могу устроить.
Я поплелась за ним.
— В прошлый раз тебя заметили только двое, — заметил он через плечо. — Ты растешь.
— Я не носила красное, — возразила я, опасливо поглядывая на блузу. — А сегодня ты хочешь выставить меня пугалом?
— Именно! — Он хлопнул в ладоши. — Лучше и не скажешь. Посмотри на себя. Во что ты одета?
— Ну… — Я закатила глаза и подняла руки над головой. — «Серые струящиеся одежды из легчайшего шелка облегали ее стройный стан, не стесняя движений. Тонкую талию схватывал…»
— Отшлепаю, — беззлобно сказал Марек. — Но суть ты уловила: ты одета для вылазки. Нарочито яркая рубашка усложнит задачу. Поиграем?
— А снимать ее можно будет? Ну хоть в самую важную минуту? Я же в ней даже пирожок не украду!
— Пирожок — вчерашний день. Сегодня я хочу… — он театрально помолчал, — ланцет из лекарской.
Я уронила блузу. К горлу подступил холодный ком.
— Не пойду.
— До сих пор кошмары снятся? — Марек скрестил руки на груди. — Если ты падаешь в обморок от одной мысли о ножах и ланцетах, как ты будешь людей убивать?
— Как-нибудь разберусь, — проворчала я.
Марек долго смотрел на меня.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Делай, что хочешь. Но то, что относится к школярам, относится и к тебе. Если у тебя нет разрешения — другими словами, если владельца комнаты зовут не Марек или Квентин — не заходи внутрь, если хозяина нет дома. И принеси мне что-нибудь интересное. Хороший слушок подойдет.
— Само собой. А в библиотеку можно?
— Разумеется. Анри как раз хотел испытать на ком-нибудь огненные ловушки.
— Лучше бы он студентов в архивы пускал.
Я просунула руки в рукава и мрачно глянула на Марека сквозь алую ткань.
— Ну что ты. Анри понадобилось три года, чтобы его только пустили в архив: ему, потомственному де Вергу, пришлось ждать чуть ли не вдвое дольше остальных. Если добавить, что Анри никому не завидует, ни капельки не заботится о состоянии архива и был бы только счастлив отложить свои занятия, чтобы помогать школярам мусолить бесценные свитки…
— Поняла, — вздохнула я. — Ухожу.
Два часа спустя я мысленно запросила пощады. Мокрая спина горела, пальцы тряслись. Ощущение, что меня видят все, стало невыносимым. Может, Марек поэтому и пристроил меня к игре: чтобы я не чувствовала себя невидимкой по-настоящему?
А как все хорошо начиналось! Изучи тайные переходы замка, подбери отмычку, улови звук шагов за два поворота, спрячься за угол, повисни над притолокой, пролежи три дня в кровати с распухшей ногой, и снова за старое…
Я решительно развернулась и отправилась к своим комнатам. Если план, что я составила за эти дни, верен, над ними располагается башня Далена. Вот испорчу трубу отопления, развинчу ее у себя и наслушаюсь секретов ордена вволю! Маленького пустяка, правда, не хватает: разобрать трубу и у Далена в комнате. Разве что мастером-техником прикинуться? Но они чинят, а не ломают…
Я пожала плечами. А, была не была! Не драконы горшки обжигают. Проберусь в башню, а там посмотрим. Может быть, Дален знает что-то и о Корлине.
Первый замок я открыла без труда. Сложнее было прокрасться внутрь: по коридору бродил мальчик лет тринадцати с таким нарочито-невинным видом, словно это Марек его подговорил. «Или подкупил», — добавила я про себя.
Со второй преградой пришлось повозиться. Крошечная дырочка в двери оказалась пастью дракона: когда замок уже был готов сдаться, что-то звякнуло, и над плечом свистнула струя огня. А если бы Дален ключ забыл?
Интересно, а чужак так же легко попадет куда угодно? Вот де Вельер: если бы его не заковали тогда, расхаживал бы он тут, как я?
Может, Марек как раз и хочет это проверить?
Винтовая лестница вилась ажурной вязью, как ворота замка. И тут не-магам вход закрыт? Я осторожно ступила на первую плиту. Ничего.
Когда лестница осталась за спиной, впереди послышались голоса. Я подумала и села в коридоре, за неплотно прикрытой дверью.
Зазвенела ложка. Мед? Суп? Травяной чай?
— …Что один из моих родителей был драконом? — насмешливо спросил женский голос. Эйлин.
— Не обязательно, — ответил мужчина. — Дед или даже прабабушка. Если верить Анри, магия случайным образом передается до четвертого колена. Потом вероятность падает до нуля.
— Вероятность, — медленно произнесла Эйлин. — Возможность. Дален, ты веришь, во что говоришь?
— Это не укладывается в голове, согласен, но…
— Если все маги — потомки от браков людей и драконов, магия не кончается на четвертом поколении, — жестко отрезала Эйлин. — Это математически неверно. Любой, сколь угодно отдаленный потомок такого союза может родиться волшебником.
— А, ты об этом. Я надеялся, ты скажешь, что это значит для тебя.
— Смятение, ты же знаешь, — звон чашки. — Я всегда думала, что маги — случайность. Люди — потомки Первого, он был драконом; остаточный огонь, все ясно и просто.
— А твой бывший ученик?
— Анри — печальное исключение. Ведь, кроме него, о смешанных союзах никто не заикался. Разве что Вельер?
— Вельер и «драконьи невесты», — подтвердил за дверью ее собеседник. — Больше никто не хвастался. Что до обычных романов, я не знаю ни о чем подобном ни до войны, ни после; кто знает почему. Мне известно лишь одно исключение.
Долгое молчание.
— Мы правильно сделали, что не сказали де Вельеру о находке Анри, — наконец сказала Эйлин. — Даже сейчас не известно, какая из идей верна. Если Анри и прав, что с того?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});