Мальчик растерянно заморгал:
– Я… н-не знаю, сэр.
– Уверен, что знаешь. Это ни для кого не секрет. Людям вручают предписания, силой выбрасывают из собственных домов, невзирая на мольбы о пощаде, и сразу же у них на глазах сжигают их жилища…
– Лахлан, – понизив голос, сказала Венеция, когда пастушок побледнел. – Он всего лишь мальчик, оставьте его в покое.
Когда она потянула Лахлана за руку, он напрягся, но сел на место и натянул вожжи.
– Ну ладно, отгони этих чертовых тварей с дороги, сможешь? – рявкнул он. – Мы не собираемся торчать тут весь день.
Пока маленький пастушок расчищал дорогу, Лахлан чувствовал, что Венеция не спускает с него глаз. Когда овцы наконец спустились ниже по склону, девушка спросила:
– Неужели дома людей и в самом деле сжигают?
Лахлан дернул поводья, и лошади пустились вскачь.
– Почему бы вам не спросить об этом своего отца?
Когда она застонала, как раненая лань, он пожалел, что так грубо ответил, но понимал, что, по сути, он прав. Даже если ее отец и не прибегал к столь крайним мерам, очень многие лэрды поступали именно так.
Некоторое время они молчали. Потом Венеция подняла голову и расправила плечи.
– Я хочу это видеть.
– Видеть что?
– То, о чем вы с Энни говорили. – Девушка чинно сидела с ним рядом, строго выпрямившись, сложив руки на коленях, хотя удержаться в такой позе было непросто. – Брошенные дома арендаторов. Овец, заполонивших земли. Все это.
Лахлан мрачно смотрел вперед:
– Мне не составит труда показать это вам. Так обстоят дела повсюду.
И доказательств не пришлось долго ждать. Дорога проходила мимо множества поместий, наводненных шевиотовыми овцами, этими проклятыми животными, пожиравшими траву. Они давали жир, мясо и густую шерсть. И этого было достаточно, чтобы землевладельцы сгоняли своих арендаторов с насиженных земель. Лахлан показывал Венеции одну заброшенную хижину за другой. Многие из этих домишек были уже без крыши, а то и совсем развалились.
На каждой стоянке настроение девушки все больше портилось. Через какое-то время Лахлану уже было невыносимо смотреть на нее, и их разговор делался все более напряженным. После того как они проехали Инвернесс, Венеция спросила:
– И сколько времени все это продолжается?
– Начиналось это давно, – ответил Лахлан. – Многие арендаторы уехали еще до того, как мы с вами родились. Остальных выживают ежедневно, целыми сотнями. Они уезжают, потому что у них уже ничего не осталось. Лэрды уговаривают их перебираться в Канаду, где, мол, дела пойдут наверняка лучше. – Он с силой держал вожжи. – Но не всем удается пережить это долгое путешествие. Корабль, отплывший в Америку в прошлом году, доставил на место на сорок человек меньше.
При каждом слове Лахлан чувствовал, как углубляется разделяющая их пропасть. Когда последний раз Венеция задремала, то опустила голову на стенку двуколки, а не ему на плечо.
Возможно, это к лучшему. Иначе все это время ему пришлось бы напрасно изнывать по ней.
Было еще светло, когда они достигли той части Россшира, где его могли узнать, поэтому Лахлану пришлось пробираться окольными путями. К тому времени как они добрались до той хижины в его поместье, где он собирался держать девушку, солнце почти зашло.
– Ну вот мы и на месте.
Звук его голоса разбудил Венецию. Она подняла голову, повернув к нему заспанное лицо.
– Что? – Наклонившись вперед, она огляделась вокруг: – Но это не Росскрейг.
– Да. Я уже говорил, что не хочу впутывать маму. Она не знает об этом месте. Так что пока ваш отец не приедет, мы остаемся здесь.
– Вместе? – спросила она с явной тревогой в голосе.
– Здесь две спальни.
По ее виду было заметно, что он ее не очень убедил.
– Я буду занят делами поместья, – поспешно добавил Лахлан. – Так что не буду особенно докучать вам своим присутствием.
Не будет. Если сумеет себя заставить. Еще немного времени в ее обществе, и он начнет задумываться над тем, как достичь невозможного.
– Если вам захочется что-нибудь почитать, я распоряжусь принести вам книги. И отправлю парней в Дингуолл купить вам швейные принадлежности и вообще все, что вам нужно для того, чтобы не скучать.
Оглядев пространство перед хижиной, Венеция ворчливо сказала:
– Я никогда особенно не дружила с иголкой, должна признаться. Но книги – это чудесно. А еще мне понадобятся кое-какие травы и перевязочные материалы. – Она взглянула на Лахлана с укоризной: – Уж если вы с папой непременно должны стреляться, то мне необходимо подготовиться, чтобы иметь возможность оказать вам помощь.
Лахлан проигнорировал ее обвиняющий тон и укол совести при мысли о том, что она собирается позаботиться о нем – после всего, что он с ней сотворил.
– Я посмотрю, что смогу для вас сделать.
Спрыгнув с повозки, он обошел экипаж вокруг, чтобы помочь девушке выбраться. В ту минуту, когда его руки обхватили ее талию, она судорожно вздохнула, и этот еле слышный звук что-то перевернул у него внутри. Потом была вспышка тревоги в ее глазах, нежное сияние ее лица в лучах заходящего солнца, легкий трепет ее тела под его ладонями…
Он осторожно поставил ее на землю и поспешно разжал руки, прежде чем сделать что-нибудь, о чем мог впоследствии пожалеть. Например, снова ее поцеловать. Или уложить прямо здесь, под деревьями, и медленно овладеть ею…
Позади хлопнула дверь, Лахлан отступил назад. Но когда он обернулся, чтобы встретить незваного гостя, его ожидал сюрприз.
Перед ним стояла его мать.
Глава 18
Дорогая Шарлотта, простите, если мое письмо показалось вам резким. Я несколько озабочен домашними неприятностями. Мне вполне понятно ваше любопытство. Но я бы просил вас пока не давать ему воли и не зацикливаться на этом.
Всегда ваш покорный слуга Майкл.
Хотя Венеция все еще пыталась справиться со своими чувствами, распаленными жадным взглядом Лахлана, она все же взглянула, кто вышел к ним навстречу.
И сразу же, узнав жесткие золотисто-каштановые локоны, бархатистые карие глаза и волевой подбородок матери Лахлана, поняла, что перед ней сама леди Марджори Росс, наблюдавшая за ней настороженным взглядом. Затем дама гневно воззрилась на Лахлана.
– Значит, ты все-таки сделал это, – сердито сказала она. – Ты похитил дочь Дунканнона.
Снова «дочь Дунканнона»! Хоть кто-нибудь в Шотландии называет людей по именам?
– Тебе не следовало приходить сюда, мама, – решительно заявил Лахлан с видом истинного предводителя горцев, хотя напряженные мускулы на шее выдавали его смущение. Он указал на хижину: – Как ты вообще узнала…