Читать интересную книгу Связной - Евгений Сухов

— Вот что, любезный, взвесь мне шоколадных конфет граммов триста. И еще, не откажи в любезности, достань бутылку хорошего красного вина. — Плутовато улыбнувшись, добавил: — Надеюсь, что сегодняшний вечер я буду коротать не в одиночестве.

Уложив конфеты и бутылку вина в красочный бумажный пакет, голубоглазый продавец проговорил:

— Надеюсь, что сегодняшний вечер вам запомнится надолго.

— Несомненно, приятель, — хмыкнул Мельник и вышел из магазина.

Глава 20

Вам шифровка, товарищ старший лейтенант!

Тимофей проспал три часа, но, открыв глаза, почувствовал себя невероятно свежо. Зоя лежала на своей половине кровати и смешно посапывала. Сейчас она выглядела немного по-другому — смешной и задорной одновременно. Впрочем, она нравилась ему всякой. У таких женщин, как Зоя, недостатков не бывает, а уж если случаются, то в сравнении с положительными качествами они настолько незначительны, что ими можно просто пренебречь, как бесконечно малой величиной.

Поднявшись, Тимофей заварил крепкого чаю и, наслаждаясь покоем утренних часов, стал отпивать подслащенный напиток по небольшому глотку. Через несколько минут из ванной комнаты в кухню прошла Зоя, раскрасневшаяся и посвежевшая после утреннего умывания. Во взгляде ее проскальзывала озабоченность, и в ней теперь легко угадывалась учительница старших классов. Вот вызовет сейчас к доске и двойку поставит за невыполненное задание.

— Ты чего улыбаешься? — спросила Зоя.

— Да так… Настроение хорошее, — неопределенно ответил Тимофей.

Он хорошо чувствовал свою жену. Застыв у дверей, она хотела его о чем-то попросить, и просьба эта будет деликатная.

Тимофей в ожидании смотрел на супругу.

— Ты помнишь Люсю, которая к нам недавно приходила со своим парнем?

— Конечно, помню, — оживленно подхватил Тимофей. — Весьма приятный парень, на меня он произвел благоприятное впечатление. Кажется, его зовут Геннадием.

— Все так, — присела Зоя, но как-то неловко, на самый краешек стула, напоминая провинившуюся школьницу, вызванную к директору школы за провинность. Поведение жены выглядело необычным, значит, просьба обещает быть очень большой. — Представляешь, он куда-то пропал… Я так радовалась за Люсю. Наконец у нее как-то все заладилось в личной жизни, а тут такое… Она себе просто места не находит!

Сделав еще один небольшой глоток, Тимофей посочувствовал:

— Жалко, конечно… Ну ничего, объявится. Может, по каким-то своим делам уехал.

— А если не объявится? — осторожно предположила Зоя. — Тогда что?

— Ну-у, я не знаю, — пожал плечами Тимофей. — Мне сложно давать какие-то рекомендации… Девушка она молодая, очень привлекательная. Такие обычно одинокими не остаются, найдет себе другого!

— Как у тебя все просто! — возмутилась Зоя. — У них ведь так все хорошо складывалось. А может, ты его поищешь по своим каналам? Ведь не мог же он взять и исчезнуть!

— Не мог, — охотно согласился Тимофей. — Люди просто так не пропадают. Должна быть причина.

— Так ты поможешь?

— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — серьезно пообещал он.

— Какой ты у меня хороший и понимающий! — Зоя прямо вся засветилась.

— Чего не сделаешь ради любимой женщины. Ладно, я побежал!

Чмокнув жену в щеку, Романцев вышел за дверь.

Едва Тимофей расположился за столом, как в кабинет вошла младший лейтенант Рита Горбунова.

— Вам шифровка, товарищ старший лейтенант, — положила она пакет на край стола. И, протягивая ему листок бумаги, добавила: — Распишитесь в получении.

Тимофей размашисто расписался:

— Всегда пожалуйста!

Повернувшись, девушка направилась к двери, прекрасно осознавая, что старший лейтенант Романцев смотрит ей вслед.

— Рита!

— Вы что-то хотели мне сказать, товарищ старший лейтенант? — повернулась девушка.

— Кхм… Я просто хотел сказать, что… пакет пришел вовремя, — ответил Романцев.

Ничего не сказав, Маргарита аккуратно прикрыла за собой дверь.

Пакет был опломбирован сургучной печатью. Без секретности — никак! А ведь до отдела, откуда был доставлен пакет, всего-то двадцать метров. Секретность соблюдалась строго при любых обстоятельствах, и сотрудники даже одного отдела не догадывались о делах, что вел их коллега за соседним столом. Рита выступала не только как шифровальщик, но еще и как курьер, так что за доставку она отвечала лично. За надорванный край на конверте с нее спросят по закону военного времени. Не помогут ни звание, ни серьезное покровительство.

Романцев вскрыл конверт и вытащил шифровку. Сообщение было от резидента Купца, работающего во Пскове, его магазин располагался неподалеку от перебазированной Яблонской разведывательно-диверсионной школы. В нем поименно были перечислены агенты Яблонской школы, заброшенные на территорию Московской области. Среди прочего был приказ и о том, что немецким командованием Рыцарским крестом 3-й степени награжден резидент Горгона.

Информация вызывала интерес. Разыскиваемый в Люберцах резидент всплыл самым неожиданным образом. Ведь еще вчера казалось, что его потеряли навсегда, а выяснилось, что он никуда не подевался и продолжает работать, даже награжден Рыцарским крестом.

Горгона…

Довольно странный псевдоним для резидента. Если быть точнее, то правильнее мифическую Горгону называть Горгона Медуза — чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Ее взгляд обращает человека в камень. А не следует ли из этого, что резидент — женщина? И столь же опасна, как сказочное существо?

Что ж, нужно будет поработать в этом направлении.

Впервые работающую рацию на территории Люберец засекли с год назад, неподалеку от поселка Томилино. Радист осторожничал, выходил на связь очень редко, а потому засечь его было чрезвычайно трудно. И только три месяца назад его удалось запеленговать. Взять живым радиста не получилось — он покончил с собой. И до сих пор оставалось неизвестным, с кем именно он работал. Может, в паре с Горгоной? Если это так, то связаться с немецкой военной разведкой без радиопередатчика резиденту будет трудно, если возможно вообще! Следовательно, он вынужден искать радиста, чтобы продолжать поставлять информацию, а если это в действительно так, то Копылова надо как можно быстрее поставить на ноги.

Старший лейтенант вызвал к себе Сидорчука, тот явился незамедлительно.

— Был в госпитале?

— Так точно! — бодро ответил старшина.

— Как дела у Неволина?

— Он уже очнулся. Разговаривает.

— Поехали! — поднялся Романцев.

— Куда? — удивился старшина.

— Мне нужно его увидеть.

В госпитале Романцева со старшиной встретил тот же самый обходительный подполковник. Сейчас он выглядел куда более усталым, чем накануне: под воспаленными от бессонницы глазами в некрасивые складки собрались мешки, щеки, и без того впалые, еще больше ввалились, кожа на широком лбу потемнела, а в поры на подбородке въелась пороховая гарь.

— Я так понимаю, вы к своему подопечному? — уточнил подполковник. И при этом даже попытался улыбнуться. Вышло кисловато, словно откусил дольку лимона.

— Точно так.

— Пойдемте.

Поступь врача оказалась неожиданно широкой, и Романцев со старшиной едва поспевали за ним.

— А вот и палата, о которой я вам говорил, — произнес подполковник, остановившись у одной из дверей, мало чем отличающейся от прочих, разве что краска на ней была посветлее и посвежее, а у порога был постелен небольшой резиновый коврик. — Палата рассчитана на троих, но сейчас у него только один сосед. Очень тяжелый. Танкист. Доставили его к нам несколько дней назад. — Подождав, когда Романцев со старшиной приблизятся, он широко распахнул дверь и произнес: — Прошу вас!

У самого окна, перевязанный с головы до ног, лежал невысокого роста человек; с правой стороны от входа на панцирной продавленной кровати — Копылов, уже открывший глаза.

Поймав помрачневший взгляд Романцева, подполковник пояснил:

— Танкист обгорел весь. Спит сейчас. Мы его обкололи обезболивающими, хоть уснул на несколько часов.

— Будет жить?

— Сложно сказать, — признался подполковник. — Со своей стороны мы сделали все возможное. Сейчас очень многое зависит от его организма. — И добавил, подняв голову вверху: — Ну, и еще… от господа бога… Я помню наш разговор. Делаем все, что в наших силах. Ваши медикаменты пришлись очень кстати. Больной уже идет на поправку. Так, Геннадий? — бодро обратился он к Копылову.

— Надеюсь, что так, — слабым голосом отозвался Геннадий.

— Думаю, что через несколько дней он будет работоспособен. Не хочу сказать, что сразу начнет бегать, это придет значительно позднее, адаптационный период будет весьма длительный, но ходить и выполнять небольшую работу сумеет.