Валентина сложила свежеотпечатанные листы в файлы, посмотрела с ленцой в колодцы, не впечатлилась.
– Это как вам будет угодно. Вот повестка в прокуратуру. Завтра вас ждет следователь Дремучев. Ваши подельники уже дают показания, так что я, как адвокат, рекомендую вам не запираться.
Стасик откинулся в кресле, с ироничной полуулыбкой на губах посмотрел на Валентину:
– Какие подельники? Какие показания?
– Артюшкин Игорь Николаевич. Знаете такого? Продал дачу, машину, квартиру, погасил недоимку по налогам. Живет с мамой и таксует. А между ночными сменами успевает давать показания, чистосердечно раскаиваться и признавать вину.
Валентина сделала паузу, оценила эффект. Финансовый гений побледнел, Ильющенкова осталась довольна и продолжила:
– Анатолий Красильников, тюремная кличка Шельмец, показал, что выполнял наезды на клиентов по вашему указанию. Алик Галустян показал на очной ставке с Красильниковым, что получал от вас адреса клиентов, на которых надо было «наехать». Так что веселье только начинается, господин Буйневич. Думаю, вам понадобится адвокат. Обращайтесь. Ну что, пойдем? – Это уже относилось к Маргарите, которая слушала сестру с все возрастающим изумлением.
Так вот что ее удивило тогда, во дворе дома – отсутствие красного спортивного авто! Неужели Игорь продал свой болид? Игорь – и «жигули»? Невероятно.
– Сегодня у меня дел больше нет, могу тебя подвезти, – предложила Валентина, когда они вышли из ипотечного агентства на холод.
Январское солнце уже закатилось за горизонт, оставив после себя простуженную серую мглу с разрывами петард – мальчишки круглосуточно расстреливали новогодние запасы.
Галкина ничего этого не слышала и не видела, ее оглушила мысль: если Артюшкин смог, то и она, Маргарита Галкина, сможет. Не в том смысле, чтобы продать роскошную тачку, квартиру и начать таксовать или уйти в монастырь. А в смысле мировоззрения: Игорь его изменил.
– Валь, спасибо, я сама доберусь. – Маргарита рассеянно поцеловала сестру и направилась к остановке маршруток.
Все повторялось: необыкновенный Новый год и поиск работы. Все уже было. Маргарита скупила все газеты в киоске и засела с ними у телефона.
Многие годы она кружила на одном месте, теперь круг должен разомкнуться.
Пять лет назад необыкновенный Новый год закончился довольно прозаично.
Прямо с ложа любви Галкина примчалась в Домодедово, на рейс в Петропавловск-Камчатский.
Регистрация уже заканчивалась, Маргарита вошла в здание со служебного входа и совершенно отчетливо услышала из динамиков голос диктора:
– Бортпроводница Галкина Маргарита Михайловна, вас ожидают у справочного бюро.
Сердце совершило кульбит: Марго ни секунды не сомневалась, что любимый ждет ее с букетом голландских белых (желтые, конечно, красивее, но, говорят, плохая примета) роз. А может, даже… В воображении Маргариты возникла бархатная коробочка… Сердце совершило еще один кульбит.
Галкина, не чувствуя под собой ног, понеслась к окошку с надписью «Справочное бюро».
К справочному тянулась унылая очередь, но роз, ни голландских, ни отечественных, не было. ЕГО тоже не было. Зато оказалось, что у НЕГО имеется супруга – крепкая, энергичная, властная климактерическая особа. Какую сцену пришлось пережить Маргарите – знают только те, кто пережил нечто подобное сам.
«Прошмандовка» и «шмара» были самыми невинными из потока бранных имен, которыми наградила Галкину законная супруга любимого мужчины. Видимо, долго готовилась к встрече, штудировала словарь синонимов и словарь жаргонизмов.
Скучающая очередь повернулась в сторону скандала, с любопытством разглядывая разлучницу. Жалкая, встрепанная разлучница привлекла на свою сторону мужские симпатии, бабы были на стороне законной супруги.
– Господи, – поджимали губы раскормленные мамаши семейств, – что он только в ней нашел? Соплей перешибешь.
Конфликт ширился, еще немного, и прозвучала бы команда «Ату ее!».
Спас Маргариту Лева Звенигородский, случайно оказавшийся на месте скандала. Он технично оттеснил пунцовую Галкину от фурии и спрятал в ВИП-зале, где и предложил свое покровительство – покровительство чужого мужа и отца троих детей.
Рассматривая слюнявые губы Левы, Маргарита тогда усомнилась в справедливости мироздания.
Манипулировать Левой оказалось несложно: он как огня боялся собственную супругу, и все пять лет Маргарита без особого труда отбивала вялотекущие домогательства командира.
В результате все равно осталась без работы…
Газеты пестрели предложениями работодателей.
«…Медсестры, няни, – читала по алфавиту Галкина, – повара, разнорабочие, слесари, сантехники…»
Горничная так горничная. С проживанием так с проживанием.
Вариантов было немного: проживать предлагалось либо в частном особняке, либо в гостинице. Маргарита склонялась к гостинице. Ничего личного, как говорится, только бизнес.
Галкина набрала указанный под объявлением номер:
– Алло, я по объявлению. Вам горничные нужны? Нет. Опыта нет. Но есть представление о работе, – закончила Маргарита, слушая гудки отбоя.
«Нас бьют – мы крепчаем», – вспомнила Галкина любимую поговорку Зинаиды и сместила палец на следующее объявление.
Занятая поиском, Марго не услышала, когда вернулся с работы Адам.
– Ритуля, – позвал Рудобельский, – ты где?
– Ой, ты пришел, прости, – Маргарита подхватилась, – у меня жаркое на плите. Сейчас ужинать будем.
– Чем занимаешься? – Адам обнял, потерся колючей щекой, нашел губы Марго.
– Да так, ерундой.
В сравнении с поцелуем все выглядело ерундой.
Марго не посвящала Адама в свои планы. Они не обсуждали совместное будущее, никаких предложений Адам не делал. И Маргарита даже себе боялась признаться, что готова сбежать от Рудобельского, лишь бы не разочаровать его и не разочароваться самой.
Он – Адам, но она ведь – не Ева. Сколько может продлиться очарование? Все всегда заканчивается, нет ничего вечного. А уж мужская любовь вообще неуловима, как эфир. И Марго прилагала сверхусилия, строила ментальную стену, чтобы держать дистанцию, чтобы мужчина не занял все пространство, не стал незаменимой этнической пищей, без которой она, Марго, вымрет, как эскимосы без китового мяса.
– А вечером что собираешься делать? – допытывался Адам, обследуя губами лицо Марго.
Маргарита хмыкнула. Все вечера они проводили одинаково: начинали в спальне, заканчивали на диване перед телевизором. Или наоборот.
– На прием к английской королеве собираюсь…
– Отлично! По дороге заедем в одно место, я тебе кое-что покажу…
– Заинтриговал! Намекни хотя бы… – воспламеняясь от касаний, попросила Маргарита.