сумка с минимальным целительским набором, защитными масками и перчатками, двумя бутылками питьевой воды и пакетиком сухофруктов, чтобы восстановиться при утомлении.
Раздевалку мы с Анной покинули вместе, одними из первых. Но это была не только наша заслуга. Девушек среди внештатников немного, так что никто друг другу сильно не мешал.
Когда уже одевались, на браслет пришло новое сообщение – номер автобуса, к которому следовало прибыть, и план стоянки.
– Ты что-нибудь знаешь? – не удержалась от вопроса Анна, когда мы уже были на лестнице.
– Нет. – Подкрепляя ответ, я чуть качнула головой, а вообще старалась смотреть под ноги, чтобы случайно не запнуться.
– Никто ничего не знает, – обогнал нас парень с третьего курса. Занимался вместе с нами. – Все блокировано.
Анна остановилась, ошарашенно глядя ему вслед, но я тут же схватила ее за руку и потянула вниз. Мешкать нельзя. Если верить предчувствиям и догадкам, информации для которых было более чем достаточно, все оказалось еще хуже, чем я думала изначально.
Полная блокировка!
Такие меры предосторожности применялись только в одном случае.
В случае совершенного теракта!
* * *
– Слушаем меня внимательно, – как только выехали за пределы академии, поднялась со своего места Людмила Викторовна. Встала у передней двери, крепко ухватившись за стойку.
Одета она была так же, как и остальные, в униформу внештатных целителей МЧС. Вот только кроме стандартной сумки у нее была еще одна, довольно объемная, стоявшая сейчас у сиденья.
Взгляд, которым Людмила Викторовна прошлась по каждому из находившихся в салоне, был жестким, не оставляя ни малейшего сомнения, что все очень серьезно.
Впрочем, я в этом уже не сомневалась. Своими глазами видела, какие задействованы силы. И это только внештатные целители академии, для которых было выставлено более тридцати автобусов.
В этом, рассчитанном на двадцать человек, нас было как раз двадцать. Не считая, конечно, водителя. Пять групп по три человека, все с выпускного курса, нас четверо – Петр, Кирилл, Анна и я – и Людмила Викторовна.
– Массовое отравление неизвестным токсином в главном общежитии Московского Императорского университета.
Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Илья Воронцов! Мой двоюродный брат. Со вторника он жил именно там.
– Токсин отсроченного действия, – бросив на меня быстрый взгляд – реакции на свои слова она не пропустила, продолжила Людмила Викторовна. – Накапливается в почках и в меньшей степени в печени. Вызывает острую почечную недостаточность, которая стремительно приводит к отказу почек.
– Это теракт? – задал интересовавший нас всех вопрос один из старшекурсников.
– Наша задача, – проигнорировав, продолжила Людмила Викторовна, – сортировка. Шесть групп, три сортировочные площадки. В связи с нехваткой медицинского персонала сортировку проводим по сортировочным группам. Напоминаю цветовую градацию: черная карточка – наступившая смерть или терминальное состояние; красная – экстренная медицинская помощь; желтая – нуждающиеся в экстренной медицинской помощи во вторую очередь; зеленая – легкое поражение. По предварительным данным, на каждые десять пострадавших один летальный исход, один – терминальная стадия, два-три требуют экстренной помощи.
– Ни хрена себе! – выдохнул кто-то из сидевших в конце автобуса.
Я была с ним полностью согласна. Еще когда готовилась к поступлению в академию, просматривала информацию о других высших учебных заведениях Москвы. Все меня, конечно, не интересовали, но статистику по университету я не пропустила. Более тридцати тысяч студентов, две трети из которых проживали в четырех общежитиях. В главном, самом большом, находившемся в студенческом городке неподалеку от основного учебного корпуса, половина. Это около десяти тысяч. Если из каждых десяти умирает один…
От осознания получившейся цифры в горле встал ком. Тысяча погибших! Не плюсуя тех, кто получит красную карточку, но своевременной помощи так и не дождется.
Похоже, считать умела не я одна. Сидевшая рядом со мной Анна побледнела, до побелевших костяшек вцепившись в лежавшую у нее на коленях сумку. Да и я сама…
Хотелось открыть глаза, проснуться и, отойдя от испуга, понять, что это был лишь сон. Страшный, но сон.
Увы, мы не спали. И все, что происходило сейчас, происходило именно с нами.
– Токсин распространялся через горячее водоснабжение. Максимальную дозу получили те, кто раньше других умывался или особенно принимал душ. Поэтому на этапе диагностики не только смотрим степень интоксикации и уровень поражения почек, но и оцениваем дозу полученного токсина. Решение принимаем на основании трех показателей. Используем малую диагностическую магему. Карточки клеим в любое доступное место: спина, грудь, руки, ноги. В каждой бригаде имеется оборудование для отслеживания соответствующих сигналов.
– Оказание первой помощи?
Я опять не увидела, кто задал вопрос, потому что сидела спиной к говорившему.
– До дальнейших указаний ваша задача – сортировка, – тем же жестким, не терпящим возражения тоном произнесла Людмила Викторовна. И добавила: – Исключение составляют нейтрализаторы. При выявлении пострадавших в терминальной стадии вы должны оказать возможную помощь для снижения статуса до красного. Повторяю, – она посмотрела на Анну, – до красного статуса. Данная схема действует до наступления следующего этапа, сообщение о котором придет на ваши браслеты. При возникновении непонятных ситуаций – желтая кнопка. Угроза жизни целителя – красная кнопка. Напоминаю, что жизнь целителя – важнее жизни пострадавшего. Это – закон. Всем все понятно? – вновь окинула она нас быстрым взглядом.
Вопросов не последовало. Да и к чему? Все, что нам предстояло, Людмила Викторовна расписала в достаточно ярких красках, чтобы не только понять схему действий, но и осознать, какими могут быть последствия в случае ее нарушения.
Один из десяти – летальный. Еще один – в терминальной стадии…
Сколько всего сортировочных площадок – неизвестно, но даже на наших трех…
На каждого – сорок секунд, идти будем от центра к краям. За час, если не прерываться ни на мгновение, сможем оценить состояние девяноста пострадавших. А их десять тысяч!
– Аня, ты готова работать? – заставив сдвинуться Петра и Кира, сидевших лицом к нам, устроилась на краешке их сиденья Людмила Викторовна.
– Нет, – едва слышно выдохнула Филоненко и тут же добавила: – Но я справлюсь.
– Это хорошо, – ободряюще улыбнулась ей Людмила Викторовна. – Если поймешь, что с чем-то не справляешься, не стесняйся жать желтую кнопку. Я буду держаться поблизости, одних вас не оставлю. И еще, – ее тон стал более серьезным, – работаем без перерыва, до последнего пострадавшего. Когда будешь проводить нейтрализацию, рассчитывай, что через тебя пройдет не меньше чем тридцать – сорок человек. Поэтому свое воздействие ты должна дозировать очень четко. Отвести пациента от черты с расчетом, что реальную помощь ему окажут не раньше чем через час.
Несмотря на отношение к Ане, в этот момент я ею гордилась. Только что сидела бледная как смерть, но тут же взяла себя в руки, полная решимости сделать все, что от нее требовалось.
Я чувствовала, что она волновалась, но…
Вряд ли ошибусь, если скажу, что каждый из сидевших сейчас в автобусе, включая Людмилу Викторовну, испытывал схожие эмоции. Массовое отравление!
Это какой же надо быть сволочью, чтобы обречь столько людей на подобные мучения.
Острая почечная недостаточность… Не важно, что знала я об этой проблеме немногим больше, чем обыватель. Одного сочетания трех слов было достаточно для понимания, какими