вдруг вспомнила она, — а там человека убивают.
— Оригинальный поворот, — заметил я, на столе стояла уже третья пара кружек. — Чего это тебя понесло?
— Да просто вспомнила.
— Мы здесь для того, чтобы об этом забыть, — напомнил я. — Пусть и временно. Так что, давай лишние мысли гони от себя метлой, а мы сейчас о чём-нибудь ещё поговорим. Экономика, астрономия, политика, выбирай тему.
— Можно о психологии, сейчас ещё выпьем и подумаем, что заставляет людей убивать других людей для своего блага.
Мы выпили, после чего я, уже с трудом поймав нить рассуждений, начал:
— Философы, и не только философы, говорят, что общественное бытие определяет общественное сознание. И тут они совершенно правы. То, что делает патриарх, удачно ложится на психологическое состояние современного человека.
— Хочешь сказать, что все люди готовы убивать ради богатства, карьеры и здоровья?
— Почти. Так уж сложилось, что общество у нас капиталистическое, а оно, хотим мы этого или нет, рождает конкуренцию. Не только в бизнесе, но и у каждого отдельного человека в его повседневной жизни. Мы все конкуренты друг другу. Каждый норовит занять чужое место и не дать занять своё. Кто-то хочет чужую должность, кто-то — чужую жену, кому-то нравится именно это место на парковке, кто-то хочет удачно продать, а другой — удачно купить. Отсюда вытекает отрицательный отбор, чтобы в подобном обществе подняться на вершину социальной пирамиды, став примером для окружающих и, как следствие, моральным ориентиром, не требуется обладать умом и добротой, куда больше конкурентных преимуществ получают те, кто лишены предрассудков и готовы шагать по трупам. Подсидел начальника, получил его должность, — ты герой, а то, какие средства ты для этого использовал, дело десятое. Можно настучать более высокому начальству, позвонить в органы, выложить компромат в сети, просто нанять убийцу. Это будет плохим поступком только в случае неудачи. И так везде, в бизнесе, на госслужбе, в образовании, искусстве. Каждый человек рассматривает другого человека, как конкурента, не коллегу, не друга, не помощника в непростой ситуации, а именно конкурента, готового съесть твой кусок сала.
— А в других обществах не так? — спросила она, а на столе появилась уже четвёртая пара кружек. — Самогон ещё будешь?
— Наливай. Так вот, общество феодальное, как и социалистическое, каковое сейчас приходится рассматривать больше в вакууме, имеет массу социальных установок, которые могут изменять образ мысли обывателя. Пусть это не панацея, и все перечисленные поводы для подлостей сохраняются, но в куда меньшей степени. У нас же общество, можно сказать, рафинированное. Огромная масса людей поступает так, и почти сто процентов считают это правильным. А потомк такому человеку приходит патриарх, который предлагает гарантированный успех во всём, только для этого нужно кое-кого убить. Убьёт такой человек? Да запросто! Он и раньше по трупам шёл, а теперь, когда результат такой яркий и с гарантией, да ещё и проявляется незамедлительно, убьёт весело и с песней.
— Думаешь, все такие? — она как-то резко погрустнела.
— Думаю, исключения настолько редки, что только подтверждают правило. Не я такой умный сказал, что за триста процентов прибыли капиталист (не только капиталист, но и любой, кто обладает капиталистическим мышлением, то есть, почти все) пойдёт на любое преступление. Перевожу: есть у человека миллион, и он может его превратить в четыре миллиона. Но для этого нужно зарезать родную мать. Каковы его действия?
— Совсем веру в человечество теряем, — заметила она.
— Именно. И если всегда поступать так, то окажешься на вершине социальной пирамиды, получив все жизненные блага, включая власть и здоровье.
— Здоровье за деньги не купишь, — напомнила она, сыто икнув. С закуской мы пожадничали, часть картошки на второй сковороде осталась недоеденной. Так и спиртное пока не выпили, всё ещё впереди.
— Зато можно купить современную медицину, органы для пересадки, дорогие лекарства, а в будущем, не исключаю, даже новое тело. Обрати внимание, сколько лет современным финансовым магнатам. От девяноста и выше. Многие за сотню перевалили. А патриарх обещает и это, деньги, власть, здоровье и долгая жизнь. А ради этого всего-то нужно убить пару-тройку непричастных людей. То, что онии так всё жизнь делали. При таком подходе к жизни люди — пища, стадо, которое следует опекать и иногда пускать под нож.
— Хорош нагнетать, — она подняла стопку. — В депрессию меня вгоняешь. Так и удавиться впору. Надо бы позвонить Свену и спросить, как там дела.
— Правильно, — фыркнул я, едва не расплескав пиво на пиджак. — Надо напиться и среди ночи звонить своим бывшим.
— Никакой он не бывший! Он вообще монах, ему нельзя.
— Так нечего его трогать, он сейчас делом занят. Пей лучше.
Пили мы ещё долго, количество кружек перевалило за десяток на каждого, а самогон уже, откровенно говоря, был лишним. Время перешло за полночь, где-то в районе часа я засобирался.
— Идём? — я протянул руку.
— Угу, — она посмотрела на меня мутными глазами. — Идём, мне только… ик! В туалет надо.
Я попытался её поднять. Самого ощутимо вело на сторону, но могучим усилием воли сумел себя заставить стоять прямо. Дамская комната находилась в десяти метрах, но они показались мне бесконечными. Маша передвигалась только с моей помощью, периодически выпадая в астрал. Пришлось её не только завести в кабинку, но и посадить, остальное обещала сделать сама.
Пока ждал её, отдал несколько купюр официанту и попросил вызвать такси. Мелькнула мысль, что дама может и заснуть в туалете, закрывшись изнутри, но, к счастью, она немного пришла в себя, смогла открыть дверь самостоятельно и выйти.
— Вам помочь? — спросил бармен в пиратском костюме.
— Мне?.. — я прикинул свои силы, — да, помогите.
Такси ждало у выхода, то ли приехало так быстро, то ли Маша так долго пробыла в туалете. Я вышел сам, Машу вывел бармен, закинул на заднее сидение, а я, стараясь говорить внятно (получалось плохо) продиктовал адрес.
Доехали быстро, таксист открыл все окна, чтобы хоть немного выветрился запах. Уже возле дома я начал засыпать. Разбудил меня водитель, мягко намекнув, что мы на месте, самое время заплатить и выметаться. К счастью, я заранее зажал в руке купюру, которую отдал и попросил помочь с выгрузкой.
— Мы к тебе поехали? — спросила Маша, открывая глаза. — Будешь