- И что думаешь делать? - сухие белые грибы отправились в воду в горшок, а тот в печь.
- Выжечь бы заразу под корень, да показательно... Только нельзя так, без суда и разбора. В Хранителях ведь не только такие как Крикс, там и такие как Олаф. А юнцы, которых только забрали? - признался муж, вызвав у меня улыбку.
Я знала, как ему хочется придавить орден одним махом. Но вот это отношение, что нужно разобраться, и невиновные не должны страдать, делало его в моих глазах сильнее. Потому что только по настоящему сильные, могут себе позволить быть справедливыми.
- Нильс норов показывает, - улыбнулась я, отделяя перепелиное мясо от костей. Косточки пойдут к сухим грибам, чтобы бульон был наваристей. А вот мясо я собиралась обжарить до лёгкой золотистой корочки.
- Хозяином себя чувствует, защитником. Крылья расправляет. - С нескрываемой гордостью ответил Рихард. - Вон, письмо прислал, словно пару томов в библиотеке переписал.
- Что пишет? - полюбопытствовала я, вскрывая на берестяном ларчике печать сохранности, без неё свежие грибы и двух дней не пролежали бы.
- Что ходит заниматься в темницу к Олафу. Нильс считает, что решетка и антимагический ошейник не мешают учить языку, истории и землеведению. Так что если Олаф рассчитывал отдохнуть в темнице, то ничего у него не вышло. - Усмехнулся Рихард. - Пишет, что в ночь нападения проснулся на рассвете, точно зная, что его прабабушка была Птицей, Белой Цаплей. И что где-то с той стороны птичьих земель живёт её родной клан. Сейчас сын занят тем, что высчитывает, на какую часть его дракон птица. И теперь загорелся идеей познакомиться с Цаплями.
- Думаю, вам будут рады. Через столько лет родная кровь откликнулась. - Задумалась я, процеживая густой бульон.
Крепенькие, словно только что срезанные белые грибы, притомились на сливочном масле и вместе с земляными клубнями, порезанными соломкой, птичьим мясом и поджаренным до хруста луком отправились в рассоленный бульон. Когда всё было готово, влила сливок и накрыла глиняный горшок крышкой.
Когда муж закончил с письмами, я подала на стол корзинку с крупными ломтями белого, румяного хлеба, с ещё похрустывающей при укусе корочкой, и поставила перед мужем глубокую миску с супом.
Рихард усадил меня к себе на колени и вручил мне в руки ложку. Я улыбнулась и послушно зачерпнула супа, подула и протянула мужу. Ещё и ломоть хлеба поднесла.
- И что это такое? - спросил Рихард после пятой ложки.
- А это, дорогой мой муж, грибы, которые вы, драконы, вроде как не едите, - припомнила я ему один из первых разговоров.
- Конечно, не едим. Нам просто их никто не готовит! - выкрутился Рихард.
- О чём задумался? - спросила я хмурящегося мужа, когда обед остался позади, и вся посуда была перемыта.
- Хорошо здесь. Вроде и дед с бабушкой здесь погибли, и на нас напали, а я себя здесь уютно чувствую. Пусть даже и воду самому таскать приходится. - Ухмыльнулся Рихард. - А возвращаться всё равно нужно. Пока вся эта тина обратно на дно не ушла. Да и к Чёрному необходимо наведаться. Когда я гостил у него, мы поднимали тему моего деда... Да и на самого Эдгара были нападения, что со стороны целителей, что со стороны Хранителей.
- И Нильс уже четвёртый день один. Скучает, наверное, и у меня никак тревога не уляжется. Чувствую себя квочкой, у которой цыплёнок без пригляда. - Призналась я.
- Как же ты без него уходила? - погладил меня по щеке муж.
- Тяжело. Как ножом себя полосовала. Только я ему амулет-зеркальник оставила. Дошла бы, обустроилась, и дитя забрала. Железная едва порог переступила, уже начала воду гнать, мол, из дома ребёнка сплавить. Мешал он ей сильно видать. В родном-то доме! - опять разозлилась я.
- Чччч... Не злись, - как почувствовал Рихард. - Ты же знаешь, что у ревности твоей оснований нет, и не было. Ты моя жена, теперь вот и Мириох любому идиоту показывает, что ты единственная, кто может быть моей парой. Ты моих детей вынашиваешь, ну какие тебе ещё доказательства нужны, что ты моя?
- Мне что там любые идиоты думают, мало интересно! - фыркнула я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Купаясь в лучах закатного зимнего солнца, огромный серебряный дракон приземлился на площадке на одной из башен родового замка.
- Мама! - с криком вылетел на башню Нильс и остановился в шаге от меня, словно налетел на стену.
Секундная растерянность сменилась хищным блеском в глазах и счастливой улыбкой.
- Иди сюда! - раскрыла я ему объятья, куда он тут же и вбежал.
И сразу обнимая и меня, и сына поверх моих рук, нас прижал к себе Рихард.
- Можно я сам всем скажу? - поднял на меня взгляд серо-синих глаз Нильс.
- Можно! - засмеялась я.
- Уррра! - побежал вниз по лестнице мальчишка, извещая всех о скором пополнении в семье Серебряных. - У мамы скоро будут яйца!
Вечером после ужина, стихийно ставшего праздничным, муж о чём-то пошептался с заговорщицки посматривающим вокруг Нильсом. А потом под одобрительные крики собравшихся в общем зале, подхватил меня на руки и понёс, как оказалось, в свою комнату.
- Нет, Рихард! - намерения мужа, судя по всё более жадным поцелуям, ради которых даже пришлось пару раз останавливаться, были более, чем понятны. - Пошли в нашу спальню.
- Мы и так в нашей спальне! - не услышал моей просьбы муж и занёс меня в комнату. - Я хочу наконец-то заполучить собственную жену на супружеское ложе.
Он поставил меня на пол и развернул лицом туда, где как я прекрасно помнила, должен был висеть портрет его Истинной. И хотя Мириох однозначно подтверждал, что это звание принадлежит мне, этот портрет так и остался неприятным напоминанием.
Рихард одной рукой обхватил меня поперёк живота, вторая его рука расположилась у меня на груди.
- Открывай глазки, - шептал Рихард, мягко покусывая мою шею.
Разозлившись, я посмотрела на стену.
- Что... Но... - только тыкала пальцем я.
- Портрет моей Истинной. По-моему похоже. - Смеялся надо мной дракон. - Ревнивая моя собственница!
- А это с кем поведёшься! - бурчала я, рассматривая стену.
На ней теперь было три картины в одинаковых рамах. На одной, что была расположена над двумя другими, была изображена главная башня замка, в которой и располагались комнаты членов семьи лорда. А вот две другие висели рядом. На одной был нарисован сам Рихард, а вот на второй... Портрет был хорошо узнаваем, только вот вуаль исчезла. И я словно смотрелась в зеркало.
- Моя драгоценная и единственная, - жарко шептал Рихард. - Моя долгожданная любимая!
Глава 41.
Возвращение в замок означало и возвращение к делам и обязанностям. И хотя хозяйского пригляда почти не требовалось, каждый в замке своё дело знал, но всё обойти и осмотреть требовалось. Поговорить, спросить о том, что нужно, всего ли хватает.
Нильс, наскучавшись за эти дни, не знал за кем бежать. То ли за отцом, то ли за мной. Поэтому мы с Рихардом решили, чтобы не беспокоить мальчишку напрасными переживаниями, все дела решать вместе. Так и ходили по замку втроём. Рихард с сыном на руках и я, на которую вечно оборачивались и вообще старались из виду не упускать.
Наставника Олафа решили провести через ритуал поиска сокрытого. Никаких тайных нитей и спрятанных "подводных камней" я не нашла. А вот то, что я увидела...
- Я готова подумать, что Зверя приговорили нарочно, а вовсе не сохраняя человека. - Поделилась я с мужем.
- Если честно, то я так думаю, даже не обладая твоими возможностями. - Помрачнел муж. – Принимая за истину, что ордена стремились к абсолютной власти, планомерно уничтожая и Птиц, и Драконов, то все события, начиная с той самой чумы, укладываются звеньями одной страшной цепи!
Не добавляла мужу радости и предстоящая встреча с гонцами ордена. Но и её откладывать надолго не было смысла.
В лагерь, разбитый прямо между двумя холмами, мы отправились на третий день. Визит явно не был рассчитан на дружескую встречу. Потому что сопровождал нас большой отряд воинов в полных доспехах. Даже Нильс, ехавший по правую руку от отца, и тот был в доспехах. Малыш ехал, сурово сдвинув брови и сжимая поводья в латных перчатках.