— Каждый, кто касался магии креаторов, навсегда исчезал из мира живых, — ответ Северины прозвучал странно и многозначительно. — На вашей ладони такие же отметины. Я прав?
— Да, — приняв решение, Мариса выдержала прямой и цепкий взгляд ментала. — Меня везли с острова Юингов, где я выросла. Гребцы не справились из-за волнения на море.
— Шрамы старые, — он хорошо подмечал детали.
— Прошло три года.
Фактически Мариса не лгала и без сомнений отвечала на вопросы, убедив, как ей показалось, господина Брума в правдивости слов.
— К чему мы пришли?
Вопрос он явно задал сам себе, не требуя ответа. Мариса поёжилась, ожидая неприятных для себя выводов. Не решит ли он теперь сдать опасную студентку в службу безопасности. С сознательно практикующей можно договориться, со стихией следует быть осторожнее. Северин смотрел так холодно, будто бы мимо неё. В груди шевельнулось обида. Мариса не желала признавать, что нежный взгляд Брума был приятен, а она навсегда оттолкнула его, что казалось правильным. Разве возможно что-то между ними? Да её от любого прикосновения мужчины начинает трясти, но Северин всё-таки нравился Марисе. Успокоившись, она с грустью вынуждена была признать очевидное, чувствуя, что совсем запуталась.
36.
Северин сделал несколько шагов по берегу, не пересекая невидимой черты, будто боясь потревожить Марису. Прямая спина, разворот головы, говоривший о достоинстве и уверенности, чёрный удлинённый сюртук, подчёркивающий узкую талию и бёдра — господин Брум умел производить впечатление, ничего особенного для этого не предпринимая. Мариса поймала себя на мысли, что любуется им. Ей нравилось, что Рин не громкий, как стихийники, не громоздкий тип с широченным плечами, и волосы у него очень тёмные почти под цвет одежды. Все, кто хотя бы немного напоминал о Лирое Фолэнте, пугали её. Она прикрыла глаза, с облегчением выдохнув. Такой непохожий на всех, кто принёс боль дочери Фроста Талеса, Северин словно вселял в неё надежду. Мариса застыдилась недавней вспышки. Впрочем, он сам довольно грубо схватил её и потащил неизвестно куда. Что она должна была подумать?
— Для нас обоих запретная практика — необходимость, — сдержанный голос ментала с приятной мягкостью накладывался на шум волн.
Мариса была готова услышать сарказм в тоне Брума, но не услышала. Кивнула, уперев подошвы сапожек в камень. Подтянула ноги, обхватив колени. А он продолжил:
— В магии креаторов никогда не было ничего плохого. Один из способов познавать мир и менять его. Я размышлял о том, что произошло, изучил летописи и показания свидетелей. Взрыв десять лет назад изменил полярность амарантовой силы, запертой в Зале Иллюзий. Она стала ядом для остальных Ковенантов, но иногда щадит магов. Например, вас.
— И вас… — откликнулась эхом Мариса.
— О, нет, — возразил Северин. — Я научился изменять дар ментала, чтобы получить запретную силу. Она не отравлена. Так же поступали маги в древности. Книги в хранилище содержат сведения, как тренировать дары. Опасна магия, что вырвалась при разломе печати и осела в море. Именно её вы не можете контролировать, — он задумался. — Тогда, на празднике… Это же вы сожгли чары на стенах и гирлянды. Что-то напугало или вызвало сильные эмоции? Поэтому вы хотели…прогуляться вдоль реки, — Рин изящно обошёл неприятную тему.
Мариса кивнула, точно под гипнозом от плавного и размеренного голоса Брума. Пусть думает, что всё дело в страхе перед амарантовой силой, готовой вырваться из неё наружу. Про Лироя она не расскажет и под пытками.
— Тогда мне действительно повезло остаться сегодня в живых. На счастье, я успел создать резерв магии креаторов, чтобы стать своим для вашего амарантового цветка.
Она резко распрямилась.
— Цветок?
— В учебниках по иллюзиям так называют пробуждение силы. Цветок прорастает и раскрывается, заполняя каждую частичку тела. Маги терпеливо растили его в себе. Вам это напомнило о чём-то?
Он с интересом учёного незаметно потянулся к Марисе.
— Я помню момент пробуждения, — в подробности она вдаваться не стала. — Почему вы не выдали меня после практикума?
— Потому что знаю, что происходит с носителями амарантовой силы в подземелье королевской резиденции, — через его спокойствие невольно просочились гнев и какая-то бесконечная тоска.
— Разве их не забирают в тюрьму? — она удивилась, перебирая в памяти рассказы старика из трущоб.
Не ответив, Северин плотно сжал губы. Тема ему совсем не нравилась, Мариса не сомневалась, что ледяной ментал вынужден бороться с эмоциями. Милое лицо иллюзии, мгновенно превращающееся в звериный оскал смерти, вернулось образами из прошлого.
— Ваша сестра… Она побывала в подземелье, — Марису подбросило на месте от неожиданного открытия.
— Надеюсь, вы никогда и никому не обмолвитесь о тайне, — он внимательно смотрел прямо ей в глаза.
— Нашей общей тайне, — Мариса сдержала порыв подойти к Бруму, коснуться руки, убеждая в искренности.
Она не могла долго злиться или бояться Северина. Дар эмпата, если и не подсказывал ей, но стремился быть рядом с даром ментала.
— Вы правы. Я решу, как нам обоим обезопасить себя. Изредка я думаю, не расплата ли это.
— Разве мы совершили что-то плохое?
Он опустил взгляд, рассматривая камни под ногами, провёл рукой по волосам, точно сомневаясь, обдумывая каждую фразу.
— Мне стыдно, что мой предок жестоко поступил с креаторами. Способности магов Ковенанта иллюзий казались сильными и необычными. Менталы увидели в них опасность для себя. О коварстве менталов ходят легенды. И отчасти эти истории правдивы. Король из рода Брумов сам придумал план, чтобы обвинить креаторов в попытке захвата власти. Хитростью он собрал всех адептов в Зале Иллюзий. Верховный магистр Ковенанта иллюзий ожидал от короля договора, гарантии мира и безопасности. Брум обманул. Случается, что мы, Брумы, делаем это, — вместо усмешки тонкие губы Северина скривились. — Узкий круг менталов, сензитивов и эмпатов знал, что зал зачарован. Магистров и адептов иллюзий заперли самыми мощными заклинаниями. Началась бойня. Магические ловушки, отложенные атакующие метки, стихийный огонь уничтожал магов. Умирая, сражаясь за жизнь, они оставили сгусток силы, противостоящей другим дарам. В тот же день королевский указ запретил практиковать магию креаторов. В провинциях начались аресты. Быстрые приговоры вели к смерти. Ковенант иллюзий полностью истребили. С того времени Брумы не сильно изменились.
— Да, — согласилась Мариса. — Достаточно, чтобы считать себя проклятым.
— Чего бы вы хотели в будущем? — Самым неожиданным образом господин Брум сменил тему. — Когда завершите обучение в Академии.
Несколько секунд она удивлённо молчала, ища подвох в обычном вопросе.
— Помогать в клинике для бедных, — Мариса старалась быть осторожной, но вспомнила жизнь в доходном доме. — Знали бы вы, какого мизера им иногда не хватает!
— А вы знаете?
Со всей серьёзностью Северин впитывал слова студентки. Взгляд мягко скользил по маленькой фигурке.
— Бывала… С дядей, — излишне испуганно выдохнула она. — А чего хотел бы наследник древнего королевского рода? — Мариса язвительно задала встречный вопрос, отвлекая Брума от опасной черты.
— Я могу казаться приверженцем старого уклада, но желал бы изменить законы. Многие из них требуют пересмотра.
— Например?
Осмелев, она покинула место, к которому словно была привязана весь разговор, и встала рядом с Рином, наблюдая за морем и далёкой магической завесой.
— Дать больше равных прав сословиям. Мой дед когда-то начал реформы, но теперь они приостановлены. Неприятно признавать, но древняя аристократия слишком вольно пользуется своими правами.
Марисе показалось, что господин Брум начал говорить менее сухо и сдержанно, в глазах появился непривычный блеск эмоций. Или это только отсвет от фонаря-куба рядом?