Читать интересную книгу Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев

Наступление на юге развивалось стремительно: сводки захлебывались информацией об очередных успехах наших войск, освобожденных городах, трофеях. Точно так же, наверное, летом увлеченно трещал доктор Геббельс, ибо боевая пропаганда одинакова во все времена и под любым флагом. Ну, да и ладно, работа у них такая.

Немцы драпают, другого слова не подберешь. Но даже при разбитых тылах, без топлива и теплой одежды они, нехорошие люди, драпают в относительном порядке – разорвать их на отдельные, не связанные между собой группы не получается. А это очень хреново: выскочить они не успеют, факт, но если засядут в окружении плотной группой – замучаемся уничтожать.

…Удар наших из Одессы десятого числа привел к ох… ну, в общем, к очень сильному удивлению с моей стороны. Не операция – практическое пособие для начинающих авантюристов. Переформированный двадцать восьмой танковый корпус высадил первый эшелон, который совместно с гарнизоном прорвал оборону румын. А второй эшелон вступал в бой, можно сказать, прямо с кораблей. И ведь выгорело! Немцы, похоже, удивлялись еще больше. Они удивлялись настолько, что сдержать удар даже не пытались, да и нечем им было это делать.

Картинки наступления на юге

…Почти невидимая в солнечном свете ракета уходит к небесам, и цепочка людей поднимается в атаку. Впереди несколько сот метров чистого пространства, которые надо преодолеть, а за ними – окраина небольшого хутора, где засели немцы. В цепях пехоты уверенно ползут легкие Т-26, выполняя свое предназначение – поддерживать эту самую пехоту. Время от времени то один, то другой танк на несколько секунд замирает, выплевывает снаряд в сторону, где ему показалось шевеление. Хутор молчит. Триста метров. Тишина. Цепи переходят на бег, танки увеличивают скорость и… Свинцовая стена врезается в наступающих! Несколько пулеметов, умело, можно сказать любовно, расставленных и замаскированных, косят, другого слова просто не подберешь, русских солдат. Танки увеличивают скорость, стремясь, как можно быстрее, сблизиться, ворваться на хутор, уничтожить пулеметчиков, но в крайний слева влипают разом несколько трассеров – на таком расстоянии даже экранированный лоб не спасет от бронебойных жал – взрыв превращает танк в груду железа. Еще один просто замирает на месте, из верхнего люка выбирается фигурка, ловко соскальзывает с брони и исчезает из вида. Самый удачливый подбирается к самым домам и… подпрыгивает, подорвавшись на мине, заброшенной кем-то из немцев прямо под гусеницу, а пулеметы продолжают свою работу. Их много, десятки, сотни… Беспорядочной толпой пехотинцы отходят, уцелевшие танки пятятся, прикрывая их. Атака отбита. Уничтожено три танка.

Только к вечеру, под угрозой охвата с фланга немецкая рота отходит, бросив две противотанковые пушки, для тягачей которых не было горючего. Потери советских войск – двадцать один убитый, пятьдесят семь раненых, два танка потеряны безвозвратно.

…Гауптман Петер Бергер криво улыбнулся, вспомнив Южную Францию, куда ему повезло попасть в ходе кампании на Западе. Недавно прочитанная им заметка из какой-то газеты, где русское Причерноморье сравнивали как раз с оной, — походила на утонченное издевательство. Там просто неоткуда было взяться подобным морозам и ветрам – в его ротах потери только замерзшими и обмороженными дошли до двадцати нижних чинов и унтер-офицеров. Единственный оставшийся в живых из офицеров, прошедших с ним всю кампанию в Европе и России, — командир второй роты, обер-лейтенант Хорст, был тяжело ранен сегодня при отражении атаки русских у деревни. Остальные же – с таким трудом выцарапанные из недавнего пополнения, еще зеленые лейтенанты. Пока ситуацию с отсутствием опытных кадров удавалось решать в основном за счет «нянек» – старших унтер-офицеров, стоявших за спинами новоиспеченных комрот и комвзводов.

«Прав был покойный майор Бреннеке, храни Господь его душу… — устало думал комбат, пытаясь закурить, окоченевшими пальцами сжимая зажигалку и папиросу, — нам, по сути дела, этим летом помешали реализовать свой козырь. Сейчас «Иваны» оправились от поражений и дают нам «прикурить»…» – усмехнулся каламбуру Петер. С трудом раскурив отсыревшую папиросу, он жадно затянулся ароматным табаком, приятно обволакивающим измученный мозг.

…Остатки 100-й легкопехотной дивизии вермахта, сформировав арьергард из наиболее боеспособных соединений, отходили вместе с другими частями. Громкое название «стальной заслон» присвоили сборной солянке – растрепанным пехотному и инженерному батальонам, егерской роте и батарее ПТО. По пути к ним прибились румынские кавалеристы из 3-го кавкорпуса, которых чуть не перебили, приняв их за русских «козакофф» – лишь острое зрение унтер-офицера Шульца помогло избежать ошибки. Командир эскадрона, сублокотенант Аурел Оничану оказался опытен, умен и хитер – Бергер, обсудив «статус кво», больше не сомневался в нем. Выслав дозоры из своих людей чуть дальше основных дозоров, комэск Оничану держался чуть поодаль от КШМ Петера с группой своих кавалеристов… …И еще этот приказ из штаба, будь он неладен! «…всеми мерами содействовать удержанию противника у населенных пунктов…» Саперы майора Фалька сделали все возможное, чтобы превратить селение в опорный пункт – и благодаря им, а также опыту Хорста удалось задержать «Иванов» на несколько часов. Правда, пушки все же пришлось бросить – нехватка топлива уже ощутимо чувствовалась в вермахте. Более того, кое-где отходящие части испытывали недостаток продовольствия, боеприпасов и медикаментов – из-за той каши, в какую превратились армейские тылы, служба снабжения не справлялась со своими обязанностями. Что уж говорить о том бардаке, в который превратилась линия фронта… …Недавний инцидент в одном из сел, где солдаты одной из дивизий начали отбирать излишки провианта, фуража и теплых вещей у местных, перерос в настоящий бой. До этого настороженно-нейтрально относившиеся к германским войскам крестьяне взялись за припрятанное оружие, когда при попытке помешать изъятию излишков был застрелен вместе с сыновьями староста. Лишь вмешательство фельджандармерии и усиленного батальона местной полиции помогло армейцам справиться с обнаглевшими туземцами… …Столб снарядного разрыва встал над деревней. Второй, третий… Между ними взлетели непохожие на них, кустистые, разрывы. Работают минометчики – самые маложивущие среди артиллеристов. После противотанкистов. Но сейчас, словно опровергая это утверждение, полноценная минрота стрелкового батальона засыпает немцев немецкими же минами. Ну а что вы хотите – СССР – страна бедная, даже стратегическое наступление боеприпасами обеспечить не может. Но честная – немецкие солдатики свое добро бросили, надо его им вернуть.

Под прикрытием огневого налета пехота подтягивается как можно ближе, вот взлетела ракета, и стрельба, как обрубленная, прекращается. Короткий рывок, и… справа ожил пулемет, бьет короткими очередями, прижимая к земле стрелков, но снова часто хлопают минометы, после третьего разрыва немцы замолкают. А вот еще один MG пытается стрелять прямо с деревенской улицы. Ну, кто так делает? Не выпустив и десятка пуль, первый номер безжизненно утыкается головой в укатанный снег. Второй убит еще раньше. Бой за деревню моментально превращается в некультурную зачистку. А все потому, что русские боятся честного боя и по своей азиатской привычке подло ударили в спину. Вместо того чтобы, как им и положено, атаковать в стиле людской волны, на пулеметы в рост.

…Две колонны – зеркальное отражение одной войны и друг друга. Расстрелянная реактивными снарядами, прошитая очередями пушек и политая фосфором «до полной готовности» колонна немецких машин, солдат и повозок. У «птенцов Геринга» нет ни топлива, ни сил, ни желания прикрывать свои войска.

…Разбитые автомашины, сгоревшая головная и перевернутая бомбовым взрывом замыкающая зенитки. Тела солдат в шинелях и шапках-ушанках, разбросанное оружие, суетящиеся ремонтники и похоронная команда. Медиков не видно, значит, живых уже нет. Они сделали все как учили, просто две зенитные «мелкашки» далеко не всегда хорошая защита от девятки «лаптежников». А части ПВО, как и многое другое, затерялись неизвестно где в общем хаосе наступления.

— …Прекратить огонь! — Заряжающий закидывает последнюю мину в ствол – не пропадать же добру. В ответ на одинокий разрыв ясно слышится подробный рассказ об особенностях интимной жизни минометчиков, их родственников и знакомых. Извращенной, следует признать.

— Вы кто такие?

— Маршал Буденный, Юго-Западный.

— А мы генерал Петров, одесская маневренная группа…

Дошли.

Ника

Входя в кабинет, я и подумать не могла, кого там увижу. Но человек, сидевший за столом, вскочил и радостно бросился мне навстречу.