поцелуй, Дима толкнул дверь в спальню.
* * *
Утром они вместе отправились в университет. Держась за руки, вошли в холл, там он ее поцеловал, и они разошлись по своим аудиториям.
– Лика! – девушку догоняла рыжая Маша. – Привет! Ты где пропадала?
– Эм… болела, – не нашлась, что ответить девушка.
– Видела тебя с Димой сегодня, – издалека начала настырная подруга.
– Понято, – Лика не хотела дальше продолжать эту тему. Но скрывать свои отношения с Воронцовым было бы глупо.
– А вот мне ничего не понято! Ты с ума сошла?
– Наверное, – улыбнулась Лика.
– Как дура!
– Что, прости? – опешила девушка.
– Улыбаешься как дура, – хмуро ответила ей рыжая.
Лика даже не обиделась. Понимала, что блаженная улыбка на ее лице не останется незамеченной.
– Я же тебя предупреждала… – начала свою старую песню Маша.
– Маш, – перебила ее Лика, – не надо! Мне все равно, что будет потом, жизнь слишком короткая, чтобы ущемлять себя в чем-то. Прятаться и избегать человека, который тебе дорог, только из-за страха его потерять потом слишком глупо.
– Да ты философ! – хмыкнула подруга. – Потом не плачь, я тебя предупреждала!
– Расскажи мне лучше, – перевела тему Лика, – ты к сессии готова?
– Готовлюсь, – погрустнела Маша.
После занятий Дима ждал Лику в холле. Они поехали в банк. Там забрали бумаги, вокруг которых был весь этот шум. Там действительно были документы на наследство всех вложений, ценных бумаг, гостиничного бизнеса в Италии, счетов в России и в Европе. Наличные, которые были в сейфе, перевели на счет, который отец открыл для Лики. Несколько тысяч евро взяли на текущие расходы. Тем более в планах был ремонт квартиры и новая мебель.
В бумагах было еще одно письмо от отца, в котором был указан адрес банка в Швейцарии, номер счета и ключ в конверте.
– Только один? – пошутил Дима, когда они вскрыли конверт.
– Видимо, там и есть те самые материалы его работы, – подумав, сказала Лика.
– Значит, нам надо ехать в Европу, – пожал плечами Воронцов.
– Ты поедешь со мной?
– Я тебя никуда одну больше не отпущу!
В больницу к его отцу они приехали в назначенное время. В большой светлой палате на больничной кровати лежал Борис Николаевич. Тени пролегли под глазами, лицо немного осунулось. Он перенес несколько операций на сердце. К груди Воронцова-старшего тянулись провода, на экранах над головой перемигивались приборы, в катетер в вене на руке была подключена капельница. На стульчике возле кровати сидела Галина и вслух читала ему книгу.
– Папа, – Дима заглянул в помещение, девушка прекратила чтение и улыбнулась ему, – привет. Как ты?
– Хорошо, сынок, – улыбнулся ему отец.
– Я хочу тебя познакомить кое с кем, – Дима сделал шаг в палату, заводя за руку смущенную Лику, – это Анжелика Золевская, моя любимая девушка!
Лика не знала, куда ей смотреть от смущения.
– Здравствуйте! – улыбнулась она мужчине, который не сводил с нее заинтересованного взгляда.
– Здравствуйте, – улыбнулся он в ответ, – очень приятно познакомиться! Тем более с любимой девушкой своего сына.
– Мне тоже очень приятно!
– Сынок, у тебя отличный вкус!
– Я знаю, пап, – самодовольно усмехнулся Дима, обнимая Лику за талию, – ну, с Галиной ты знакома.
– Знакома, привет!
– Привет! – Галина тоже была рада видеть Анжелику.
– Сынок, Лика похожа на твою маму в молодости, – сказал Борис Николаевич, не сводя с девушки взгляда.
– Она самая красивая девушка на свете! – улыбнулся Воронцов. Лика смутилась окончательно. – Что говорят врачи? Когда тебя уже отпустят?
– Сказали, если все будет хорошо, то, возможно, отпустят через пару недель.
– Ты, главное, поправляйся!
– Конечно, сын!
– Я вчера видел здесь Вадима, – мрачно сказал Дима, – он приходил к тебе?
– Приходил, – кивнул мужчина, – прощения просил.
– Не понял.
– Он считает, что из-за него я оказался здесь, – ответил Борис Николаевич.
– С чего бы?
– Не кипятись! Я давно себя плохо чувствовал. Нужно было начинать лечение, но я игнорировал их рекомендации. Работа прежде всего, ты же знаешь. В тот день я снова чувствовал боль в сердце. Когда пришел Вадим и стал просить денег, я немного разволновался. Лекарство выпить не успел. Ферзев мне рассказал, что его могут убить, если он не отдаст долг в срок. Мы слегка поспорили. Я дал ему часть денег, сколько было в сейфе на тот момент, но общение с ним очень разволновало меня. В общем, когда он ушел, мне стало совсем плохо…
– Я его убью! – заявил Дима. – Еще хватило наглости потом к тебе прийти!
– Он пришел извиниться, – примирительно сказал отец, – остынь.
Дима с Ликой переглянулись. Ну не рассказывать же человеку в больнице, что Ферзев еще успел натворить.
– Ладно, пап, ты поправляйся, – Дима похлопал легонько его по руке, – не скучай!
– Галина не дает мне заскучать, – улыбнулся Воронцов-старший.
– Кто сейчас управляет фирмой? – внезапная мысль заставила Диму остановиться и спросить.
– Сашка, – пожал плечами отец, – а что?
– Ничего, – тряхнул головой сын.
– Буду рад, если ты ему поможешь!
– Ага, только, думаю, он будет не рад моей помощи, – нахмурился Дима, – ладно, до встречи!
– Приятно было познакомиться, – улыбнулась еще раз Лика.
– Мне тоже, милая, – улыбка у Бориса Николаевича была так похожа на улыбку Димы.
Глава 22
Следующие две недели были очень насыщенными. Несколько раз Лику приглашали на допрос. Она проходила как свидетель по делу Люссии. Итальянке выдвинули обвинение в убийстве Лучано, его водителя Игоря, а также вскрылись подробности по делу о гибели отца Лики. Следствие пока не спешило делиться своими данными, ясно было одно – мачеха не отделается легким испугом. Ее ждет реальный срок. Вот только насколько большой, будет зависеть от того, станет ли она сотрудничать с полицией или нет. Но пока итальянка не спешила раскрывать все карты, пыталась играть в святую невинность. Но следователю стало известно, что было похищение Дмитрия Воронцова, проверка камер в отеле подтвердила эти данные, и Люссия схлопотала еще одно обвинение в похищении и удержании против воли гражданина Российской Федерации. Разумеется, ушлая иностранка пыталась себя обелить, она взвалила всю вину на своих помощников и Вадима. Последнего объявили в розыск.
Если бы не Дима, Лика не смогла бы так спокойно все это переживать вновь и вновь. У Воронцова состоялся очень тяжелый разговор с отцом Вадима. Девушка не присутствовала при нем, но Дима вернулся хмурый и сердитый. Конечно, отцу было очень тяжело поверить в то, что его гордость – его любимый единственный сын способен на подобные поступки. Но Вадим как сквозь землю провалился и не мог ни опровергнуть, ни подтвердить любые обвинения в свой адрес.
В квартире Лики полным ходом шел ремонт. Воронцов