Кроме упанишад не менее авторитетными текстами считаются агамы, которые по индуистским верованиям были продиктованы самим богом Шивой, поэтому именно их обычно читают во время храмовых богослужений. Среди агам две посвящены изложению адвайта-веданты, и хотя они сохраняют форму наставлений Шивы, полученных его сыном и супругой, в них содержится учение о недвойственности. Именно эти тексты Махарши перевел на тамильский язык в стихах, снабдив кратким напутствием.
Перевод «Девикалоттары» был сделан в ранний период пребывания в пещере Вирупакши, и Махарши называет его «собранием высшей мудрости, доступной лишь зрелым душам», а также сравнивает с кораблем, способным переправить через океан страданий к берегу освобождения, где искатель истины обретает покой и блаженство. Наиболее близки к учению самого Махарши следующие строки: «Когда ум движется хотя бы немного, это сансара (мирские путы), а когда ум утверждается в неподвижности, это мукти (освобождение). Итак, это совершенно определенно. Поэтому знай, что мудрецу подобает удерживать свой ум в высшем Самосознании».
Другой текст из агам – «Атма Сакшаткара», или «Всепостигающее знание», – Махарши перевел значительно позже, в период расцвета постоянного ашрама у подножия горы. Примечательно вступительное слово переводчика: «Перед вами точное знание о Самости, милостиво преподанное своему сыну самим Ишварой – великим Господом, который теперь повторил его на тамильском языке, восседая на месте Самости в моем Сердце!» И в самом тексте постоянно повторяется призыв размышлять о собственной сущности: «Тот, кто знает свою истинную Самость, становится вечен и чист, слившись с Шивой. Прими это знание без всякого сомнения!»
Название внушительного тома «Вичара Сагара» содержит название метода самого Махарши: «вичара» и есть «вопрошание». Разница только в том, что в древнем трактате спрашивает ученик, а отвечает учитель, причем оба они «совершенны» каждый в своей роли, тогда как Махарши предлагает само-вопрошание. Что же касается предмета исследования, то он остается тем же самым – поиски собственной реальности. Так, ученик спрашивает: «Не будет ли знание „Я есмь Брахман“, которое возникает в душе, отличной от Брахмана, ложным?» Учитель отвечает: «Поскольку неизменная Самость, обозначенная словом Я, всегда едина с Брахманом, подобно пустоте внутри горшка и пространству вокруг, они неизменно едины».
Поскольку один из преданных не мог справиться с освоением столь пространных наставлений, Махарши составил для него выборку главных утверждений всего на двадцати страницах. Но все значение этого текста заключено уже в предваряющих его строках: «Я – тот Брахман, который блажен, вечен, вездесущ, который находится в основании всех имен и форм, который непостижим нечистым разумом, но постижим разумом чистым, бестревожным и безграничным… После поглощения меня, имеющего форму эго, высшее Бытие остается как явная Самость».
Адвайта-веданта: переводы Шанкарачарьи
Махарши сделал для своих преданных также шесть переводов на тамильский язык текстов Шанкарачарьи с изложением адвайта-веданты, причем он начал и продолжал эту работу только по их просьбе. Некий посетитель оставил в пещере Вирупакши копию «Вивека Чудамани», и, просмотрев текст, Махарши посоветовал Гамбираму Шешаяру прочесть его, но тот совсем не знал санскрита, а попытки раздобыть тамильский перевод оказались безуспешными. Тогда Махарши начал переводить трактат в прозе, но оставил это занятие сразу, как только стихотворный перевод был получен Гамбирамом. Однако несколько лет спустя, после долгих уговоров другого преданного, он вернулся к этой работе и завершил ее, и только тогда узнал о его намерении опубликовать новый перевод. Тогда Махарши написал пространное предисловие со свободным пересказом всего содержания трактата. Вообще, это очень свободный перевод, ибо Махарши даже поменял порядок частей, к тому же это самая объемная из всех его работ (около шестидесяти страниц).
Неудивительно, что именно этот трактат привлек такое внимание Махарши, и вот как он поясняет сделанное Шанкарачарьей. Вначале тот написал научный комментарий к «Прастхана Трайя», или «Тройственному канону», но его почти никто не читал, ибо все ученики жаждали освобождения, но не обладали особой ученостью. Тогда Шанкарачарья изложил основную суть своих комментариев в этом сравнительно небольшом трактате и назвал его «Драгоценный венец различения». Таким образом, сокращенный вариант труда Шанкарачарьи стал самым большим трудом Махарши, который он в свою очередь уместил всего на трех страницах. На этом примере хорошо видно, что даже при всей любви к молчанию Махарши не удалось избежать причастности к индийской схоластике, ибо в Индии философские тексты «живут своей жизнью», а к наиболее важным философы создают вереницу пояснений, где каждый последующий текст написан только для того, чтобы объяснить неясности предыдущего.
Махарши объяснил суть учения о недвойственности, заменив в названии трактата термин «вивека» (различение) обычным для него самого «вичара» (вопрошание). Шанкарачарья начинает с того, что родиться человеком – великий дар, который следует использовать для достижения блаженства освобождения. Но высшее блаженство возникает только от истинного познания, а такое знание можно получить лишь путем искреннего вопрошания.
Шанкарачарья подчеркивал, что необходимо найти подлинного учителя, и подробно описывал его качества, но при этом отмечал, насколько важны личные качества и усилия самого ученика. Три покрова скрывают от человека внутренне присущее ему блаженство – это три оболочки тела: физическая, астральная и ментальная, и все они нереальны и не являются Самостью, которая совершенно отлична от них. По своему невежеству человек принимает себя за них, хотя в действительности это оковы, от которых предстоит освободиться по мере самоисследования.
Последней написанной Махарши работой тоже оказался перевод Шанкарачарьи – «Атма Бодха», занимающий всего десять страниц, хотя оригинальный текст был у него еще в пещере Вирупакши. Как-то раз в ашрам прислали совсем плохой перевод этого замечательного произведения на тамильский язык, и тогда Махарши почувствовал сильное желание сделать новый перевод. Несколько дней он сопротивлялся своему стремлению, но слова буквально появлялись прямо перед его взором, строка за строкой, пока он не попросил бумагу, чтобы записать увиденное. В итоге он работал очень быстро и писал даже ночью при свете фонаря. Перевод был выполнен с необыкновенной легкостью, и Махарши со смехом говорил впоследствии, что очень боялся прихода настоящего автора, у которого он украл его труд. Тем не менее он предварил свой перевод такими строками: «Разве может Шанкарачарья, познавший Самость, быть отличен от своей Самости? Кто же, как не он сам, решил сегодня, пребывая во мне как внутренняя Самость, произнести свои речи на тамильском языке?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});