жизни, свои высокие устремления. В движении на Восток русские понесли византийские государственные и религиозные начала в сочетании с древнеславянской традицией и образом жизни. Но Византию, ее социальный порядок, особенно Церковь и общество, не копировали, а трансформировали на русскую почву, формируя собственное Православие как религиозно-социальное мировоззрение, во многом сочетаемое с традиционным язычеством. Коллективизм, соборность, справедливость, гуманистические начала древних славян являли собой социалистические начала. Послушаем мудрого академика И. Р. Шафаревича: «…появление социалистических государств не является привилегией ни какой-либо одной эпохи, ни какого-либо континента. Именно в этой форме, по-видимому, и возникло государство: первыми в мире социалистическими государствами были самые первые государства вообще»[187]. То есть естественным образом жизни человечества является социализм (не по Марксу, но в лучшем его проявлении). В движении на Восток славяне уходили от общества, жившего не по естественным природным законам, уходили от жестокости, насилия, несправедливости. Они двигались в поисках безопасности, справедливости и святости, и всю свою историю русские ищут социальную правду. В христианстве Русь увидела те некоторые идеалы, которые искала на восточных просторах. Соприкасаясь с племенами и народами Востока и Севера, русские увидели в них родственные начала, не по крови, но по жизненным принципам: коллективистские формы организации жизни, соборность, божественные начала по отношению к природе и небу, иррационально-концептуальный способ мышления.
«…именно Россия в факте своего исключительного духовного и географического евразийства оказывается тем особым местом, где в первую очередь можно говорить о возможности «христианского социализма», способного соединить индивидуальное начало христианства (как гуманистическую традицию Европы) с общинным характером азиатского способа производства (как социальной культурой Востока). В России происходит важнейший цивилизационный стык»[188].
Колонизируя новые земли, русский этнос не порабощал местное коренное население, как это проделывал Запад, а вовлекал его в совместное жизнеустройство и, самое важное, – в обеспечение защиты. Одновременно русские познавали местные обычаи, быт и культуру. Слияние обычаев, традиций и культур, синтез географических и природных факторов запустили процесс формирования геополитического пространства, получившего позднее название «Евразия». На этом пространстве создавалась будущая мощная держава-цивилизация под названием СССР. Она, как это доказали евразийцы, являлась продолжателем государства скифов, державы гуннов, империи монголов. Но в то же время русские пошли дальше своих предшественников: они распространяли свое влияние, затем контроль и власть на все евразийское пространство до естественных границ на севере, юге, востоке. На западной границе стремились отгородиться лимитрофной духовностью. Скифы, гунны и монголы любили степь, но боялись леса и холода, в результате чего не сумели освоить северные пространства, рассыпались на мелкие образования и покинули исторический процесс. Русские соединили (по евразийцам: П. Савицкому, Л. Гумилеву) лес со степью, объединили все этническое многообразие в едином государстве, образовав, по Савицкому, особое «месторазвитие», отличное и от Азии, и от Европы. По Гумилеву, Евразия не только огромный континент, но и сформировавшийся в центре его суперэтнос. Формирующееся русское государство в качестве духовно-нравственной идеи своего развития приняло мессианскую концепцию «Москва – Третий Рим», осознанно и добровольно возложив на себя миссию удерживающего чистоту первозданного христианства в форме Православия и… основ социализма. Тюрки-мусульмане поддерживали чистоту первоначального ислама и в войнах против турок называли последних неверными. Верховная власть внимательно следила за соблюдением евразийского единства народов, населяющих Россию, о чем мы говорили выше.
«С одной стороны, центр, и Московский, и Петербургский, осуществлял все большую централизацию власти на местах…, а с другой – проводил удивительно гибкую, чисто местную политику взаимоотношений с окрестными народами – широкие налоговые льготы, запрещение внедрения в Поволжье и за Уралом крепостного права, обнявшего уже всю центральную Россию, создание многонациональной армии, выдвижение на привилегированные позиции местной национальной элиты, запрет на насильственную христианизацию и конфессиональная терпимость. Шла активная натурализация в составе России разных этносов. Лозунгом власти стали слова: обращаться с местными народами лаской и приветом, а не «жесточью», т. е. не жестокостью»[189]. Позднее эти принципы получат мощное развитие в СССР.
Но далеко не все императоры понимали евразийскую сущность народа и его истинные духовные устремления, – Европа была для него не только чужой, но и враждебной. В то же время окружение государей и элита общества стремились в Европу, видели свое и России будущее в европейском обличии. Николай I, а затем Александр II фактически отошли от национально-религиозной политики своих предшественников и по уже сложившейся традиции «братания с инородцами» и предприняли нажимные методы христианизации язычников, а также оказали давление на мусульманскую общину. Иной становилась и церковь. В силу утраты Церковью авторитета в народе и отсутствия в этот период мощных духовных авторитетов началось «отпадение» от православия. Сокращалось число людей, желающих принимать обряд крещения, часть татар, вынужденно крестившихся ранее, стала отказываться от христианства и переходить в ислам. Да и среди русских стали проявляться случаи возвращения в язычество. Не разобравшись глубоко в причинах «отпадения», Николай I и Александр II избрали административный путь поддержания авторитета Православия. По сути дела, речь шла о принудительной христианизации, опять же, как это происходило на Западе.
Возникло напряжение по национальной (русские – тюрки) и религиозной (православные – мусульмане) линии взаимоотношений. Евразийский вектор русской геополитики стал размываться со второй половины XIX века.
Первый Всероссийский съезд мусульман, состоявшийся 24–27 апреля 1917 г. в Казани, принял постановление, в котором выдвинул требования:
• изменить принципы государственного устройства: строить Россию на национально-федеративных началах;
• образование осуществлять на национальных языках (в начальной школе);
• армию строить по национальному признаку;
• женщин-мусульманок приравнять в политических и гражданских правах с мужчинами.
На первый взгляд ничего опасного для существования российского государства в решениях съезда мусульман России не прочитывается. Но тем не менее мина под здание России закладывалась весьма мощная: по сути, предлагался вариант деления единого евразийского пространства империи на две (по крайней мере) культурно-цивилизационные сущности. Исламский мир отделялся от православного, а это отрицание решения Екатерины II о совместном строительстве единого духовного пространства и формирование конкурентной (если не взаимовраждебной) среды.
После взятия власти большевиками, на межконфессиональное единение было обращено особое внимание. И. Сталин, являясь наркомом национальностей, 20 ноября 1917 г. подготовил обращение СНК «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». В нем отмечалось, что отныне национальные и культурные учреждения мусульман объявляются неприкосновенными и свободными, устройство национальной жизни – дело самих мусульман. Мусульманской умме был возвращен древний Коран Османа как «священное сокровище и достояние всего мусульманского мира». Но федерализации по религиозным основаниям, конечно, не допускалось.