Из любопытства Лаванда подобрала растерзанную газету и попыталась найти в ней взволновавшую Искусника статью. Ничего не получалось. Подошел Сэм, расправил скомканный лист и показал пальцем: господин Михельсон довольно едко отвечал на критику общественной комиссии и министерского Круга. Силовым ведомствам предлагалось сократить расходы, на что министр общественной безопасности отвечал перечислением недавних событий (начиная от войсковой операции в Арангене и кончая противостоянием в Финкауне), а потом спрашивал, чьими жизнями правительство предлагает оплатить заявленную экономию. Все логично и в рамках публичной полемики.
— Хаино входит в эту комиссию, и идея платить магам меньше денег тоже его.
Очень в духе Искусников — сначала поднять бучу, а потом предложить разогнать тех, кто следит за порядком!
— Комиссия создавалась два года назад, — пояснил Сэм, заметив ее сомнения. — Тогда ситуация была несколько иной и многое из того, что произошло, не планировалось.
Да, вряд ли срыв ритуала был для сектантов в порядке вещей. Лаванда осторожно кивнула, и молодой Искусник убрался к своим пяльцам. Итак, один кандидат естественным образом отсеялся, выбора не осталось, а задача не облегчилась. На следующий день Лаванда подсела к Сэму.
Парень закатил глаза:
— Тебе что, заняться нечем?
— Нечем, — робко кивнула белая.
— Пойди, вон, Милене с козлятами помоги!
Лаванда обиженно надула губки:
— Они бодаются!
Сэм тяжело вздохнул и уткнулся в пяльцы. Надо сказать, получалось у него очень здорово. Белая загорелась идеей:
— Научи меня тоже!
— Нет.
— Научи!
— Нет.
— Научи, научи, научи.
Главное, хотя бы один раз добиться своего, дальше пойдет легче. Жаль, что в ее возрасте трудно сойти за милую кошечку! Впрочем, маги выглядят молодо. Сэм сопротивлялся три дня (не иначе, сказывалась практика с Хаино), но вынужден был уступить. Лаванде были вручены пяльцы, бязь, нитки и рисунки.
— Наверное, это очень приятно — создавать красоту, — зашла шпионка на цель с другой стороны. Ей срочно требовалось втереться к парню в доверие.
В гостиной они сидели вдвоем.
— Я тебе один раз скажу и больше повторять не буду, — буркнул Сэм. — Я ненавижу вышивать, и красота мне до синей лампочки!
— Тогда зачем… — опешила белая.
— Затем, что, пока я занят, ко мне никто не лезет. Поняла?
Лаванда поняла: ей подвернулась невероятная удача — встретить ренегата в рядах секты. Осталось понять, почему он до сих пор жив, и убедить в дружеских намерениях. За ту неделю, что оказалась в ее распоряжении, Лаванда сумела вызвать лишь удивление и недоверие — Сэм смотрел на нее, как на собаку, внезапно сказавшую «мяу!». Потом вернулся Хаино и опять начал портить шпионке диспозицию.
Посвященный ворвался в усадьбу под вечер, как блудный дух, голодный и осунувшийся. Следом за ним двое непроницаемо спокойных измененных пронесли маленький, но тяжелый сундучок. Отправившиеся с Хаино сектанты, как ни странно, вернулись все.
Лаванда немедленно перебралась в гостиную слушать сплетни. Разговоров только и было, что о возвращении Учителя, но, увы, для шпионки ценность этих слов была не то что нулевая — отрицательная. Ну, какую пользу можно извлечь из того факта, что Посвященный не поздоровался в коридоре с девицей Б.?
После часа бессмысленной болтовни слуга-измененный незаметно отозвал Лаванду в сторону — с ней хотели поговорить.
Хаино успел умыться и переодеться, из его глаз исчез лихорадочный блеск — маг вполне контролировал себя.
«Значит, на откровения рассчитывать не приходится».
— Посмотри на это, Касси!
На столе лежали семь небольших стеклянных дисков с металлической инкрустацией, некоторые — в бурых разводах. Лаванда быстро сглотнула: она так и не приучила себя равнодушно относиться к виду крови.
— Знаешь, что это?
— Нет, — виновато улыбнулась белая.
— Это — ключи! Если их правильно использовать, они нарушат работу одного очень древнего артефакта. О нем почти никто не знает, его части разбросаны по всему миру и укрыты в таких местах, куда ни один человек не может проникнуть. Тайники охраняют рукотворные чудовища, по сравнению с которыми все конструкты Белого Халака — жалкие поделки! Но создатели оставили для себя лазейку — на артефакт можно воздействовать через эти ключи… Возможно, ты захочешь спросить, для чего такие сложности? Что совершает это устройство, по сравнению с которым тысячи оружейных проклятий — всего лишь мерцание свечи?
Лаванда старательно хлопала глазами. Искусник говорил уверенно, но божественный замысел не поминал, и это заставляло заподозрить его в лукавстве.
— Проклятый артефакт открывает врата, соединяющие наш мир с Потусторонним! Стоит нарушить его работу, и нежити потеряют возможность проникать сюда. Долгие годы ключи были спрятаны, но, наконец, я ими завладел. Разве это не прекрасно?
Угу, туши свет, зови Шороха.
Избавить мир от Потустороннего! Любой белый, узнав о таком, должен был отдаться Искусникам душей и телом. Но как быть с тем, что Посвященный говорил мертвому Дэрику, уже не рассчитывая быть услышанным? Не похоже было, что тогда нежити мешали Делу Света. И как ей скрыть свои сомнения от эмпата? Нужно было найти противоречие, любой ценой. Найти либо перестать сопротивляться.
— Я не понимаю, Учитель. Если эта вещь призывает нежитей, зачем древние вообще ее создали? Они ведь жили здесь!
— Они были поражены скверной и жаждали власти.
— Потустороннее не дает власти, лишь создает проблемы, если они настолько хорошо его познали, то не могли этого не понимать. Такую гигантскую мощь не под силу создать безумцу-одиночке. Возможно… — Лаванда попыталась ухватить за хвост какую-то важную мысль. — Эта штука делает что-то еще?
Мэтр Хаино окинул собеседницу тусклым взглядом. Впервые за время их знакомства перед Лавандой стоял не обаятельный, полный энтузиазма и уверенности в своей правоте борец, а что-то… Вот именно — что-то. Белая едва удержалась от дрожи. Не истинные ли мысли Хаино отразились сейчас на его лице? Но мгновение раздумий миновало, Посвященный принял решение. На счастье Лаванды, он был все еще уверен в своих силах и не видел в ней угрозы.
— Что же, к примеру, она может делать? — печально усмехнулся он. — Думаю, тебе следует больше узнать о древних. Далеко не все из них отличались мудростью.
Кто бы сомневался! Но для Искусника мысль довольно революционная.
Весь остаток дня Лаванда помогала садовнику: во-первых, это позволяло успокоить нервы, а во-вторых, — приучало охранников видеть ее рядом с забором. Возможно, скоро бегство окажется единственным разумным выходом. Во время очередного хождения за тяпкой в кустах обнаружился притаившийся Сэм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});