руками. – Вернее, другой еще хуже.
– Я не хочу! – снова закричал Максим. – Друзья подарили мне далеко не самый дешевый гроб для того, чтобы я в нем лежал и ни о чем не думал. Покойся с миром… – Он еще больше возвысил голос. – Почему она, Элвис? Почему именно она? Почему все это происходит со мной? Я не хочу так! Я хочу все изменить! Я желаю оказаться в том аду, какой мне обещали всю жизнь! Чтобы меня варили в котле со смолой! Чтобы жарили на открытом огне! За все мои грехи!
– Это был бы не ад, – виновато сказал Элвис. – Это был бы гриль.
Орать на него было бессмысленно – похоже, все-таки не он устанавливал здесь порядки. И Максим поумерил пыл.
– Я не хочу, чтобы она попала сюда, понимаешь? – тихо объяснил он. – Только не она. Лена совершенно не заслуживает подобной смерти… Ты должен! – Максим снова повысил голос. – Ты же местный! Ты социально полезен, сам говорил. Ты все и всех тут знаешь. У тебя опыт, стаж! Ну сделай что-нибудь!
– Что я могу сделать… – В голосе Элвиса зазвучала знакомая печаль. – Я всего лишь гид. Кто я такой, чтобы идти против воли самого…
– Значит, Бог все-таки есть? Я так и думал! – Максим с досадой махнул рукой. – Почему же он…
– Не знаю, старик. Я очень часто не понимаю его решений. Вообще он очень тяжелый человек. Но ему виднее, сам знаешь. У него же есть записи.
– Какие еще записи?
– У каждого из нас, когда мы живые, вот здесь, – Элвис показал на свой лоб, – имеется как бы камера. Она снимает все, что мы делаем. С момента рождения до самой смерти. Днем и ночью, в любую погоду, при любом освещении. Типа как твоя любимая цифровуха.
Максим невольно прикоснулся к своему лбу.
– Теперь у тебя ее нет. Теперь ему абсолютно все равно, что ты тут делаешь. Все равно, понимаешь? Смирись. Он очень упрям. Если он решил, что она должна умереть, она умрет.
Максим снова махнул рукой и пошел прочь. Элвис опять догнал его, тронул за плечо.
Максим чувствовал, как по лицу текут слезы. Но не плакать не мог.
Он никогда не представлял себе, что ему может быть так плохо.
Пьянство – ерунда. Любое утреннее похмелье можно вылечить. Пара стопок водки, и все в порядке…
Это похмелье, как оказалось, вылечить нельзя. Нигде не выпускают такую водку. Не умеют. А тому, кто умеет, все равно. И поделать с ним ничего нельзя.
– Я не хочу, понимаешь? – прошептал он.
– Давай-ка присядем, старик, – сказал Элвис и угнездился на гальку, протянув к морю ноги.
Как давешний человек в белом.
– И просто помолчим. Наши с тобой разговоры ничего не изменят.
Максим вздохнул и устроился рядом.
Они сидели и долго, молча, с тоской смотрели на воду.
Говорить было не о чем.
Над морем, по здешнему обычаю, висели полное безветрие и яркое полуденное солнце.
15. День пятый
Максим проснулся оттого, что его настойчиво трясли за плечо.
Открывать глаза не хотелось. Перед внутренним взором стоял экран телевизора, на котором вода бесконечными струями стекала с разбитой машины.
Самое время притвориться спящим. Может, отстанут эти грубые и беспардонные хамы, в рот им компот?!
Однако хамы отставать не собирались – упорно продолжали свои мерзкие домогательства.
А в лицо лился яркий дневной свет. Адская погода пребывала в обычном праздничном настроении. Как будто вчера ничего не случилось.
И Максим хрюкнул с досадой, а потом открыл-таки глаза. От судьбы за прикрытыми веками не спрячешься…
– Ну ты и здоров подушку давить, старик! – Над ним склонился Элвис. Гид тоже явно находился в праздничном настроении. – Если бы здесь были в ходу бабки, ты бы мне сейчас нехилую сумму должен оказался… Вставай давай. Я договорился.
– О чем?
– Скоро узнаешь, торопыга! Вставай.
Обнаружилось, что сегодня Максим спит в постели раздетым. Хотя, как ложился, он опять совершенно не помнил.
– Чем дольше ты валяешься, тем меньше останется времени на то, чтобы хоть что-то изменить. Не ты ли ныл вчера: «Я не хочу!»
В душе Максима проснулась навеки утраченная, как казалось вчера, надежда.
Она помогла ему покинуть постель. И даже умыться. А потом и одеться.
Номер был вчерашний, одноместный. Наверное, в адской гостинице без согласия постояльцев не переселяют… Хотя, возможно, пожелай Элвис устроиться под одной крышей вместе с подопечным, номер бы сделался двухместным. Максим бы такой метаморфозе не удивился. С них станется…
Потом по лестнице – лифт по-прежнему не работал, и это также уже не удивляло – спустились к дяде Сереже.
В баре околачивался Бакс. То ли приперся спозаранку, то ли вообще не спал… Он, недовольно морщась, сидел за стойкой, пытался пить все тот же темный «Миллер Миднайт» и смотрел выпуск «новостей из будущего».
– Небольшое рыбацкое судно, – сообщала дикторша, – находилось далеко в открытом море, когда на него обрушилась гигантская волна. Эксперты считают, что у рыбака, находившегося на борту судна, шансы выжить были ничтожно малы. Тем не менее спасатели еще сутки будут продолжать его поиски…
На экране появилось изображение рыбака. Бородатый сердитый мужик. Такое впечатление, что крайне недоволен человеком, фотографирующим его…
Неожиданная вспышка угостила Максима по глазам. Он крепко зажмурился. А когда открыл глаза, обнаружил, что вытаскивает из воды сети.
Ай да улов! Он удовлетворенно почесал внезапно возникшую на подбородке густую поросль.
Надо же, борода! В жизни растительность на лице не таскал. Какая-то чертовщина!
Удовлетворение было недолгим, потому что его сменил страх – откуда-то сзади донесся сильный гул. Максим обернулся. И похолодел, задрав голову. Тень гигантской волны, затмившей солнце, легла на его судно. Сделать он ничего не успел. Даже надеть валяющийся в трюме спасательный жилет.
Последовал страшный удар. Миг – и он уже глубоко под водой. Запутался в собственных сетях. Тут бы и спасжилет ничем не помог. Еще несколько мгновений – и он, продолжая дергаться в сетях, начал опускаться в темную глубину. А потом в висках неотвратимо застучало…
– Эй, очнись! – донесся до него сквозь черную воду голос Элвиса, и Максим обнаружил себя сидящим там же, в баре, за той же стойкой.
Тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Над головой вместо смертоносной водяной толщи висел зеркальный потолок. Дядя Сережа задумчиво протирал фужеры, не обращая на клиентов никакого внимания. Он несколько секунд назад точно не тонул. Ни в воде, ни в пиве… Телевизор теперь был выключен, а Бакс шумно нюхал содержимое своего бокала. Брынзу он