Наконец всеми овладел порыв решительности, и они дружно кинулись на довольно ненадежный выступ льда, который под их тяжестью тут же прогнулся. Тут я смеялся до колик в животе: почувствовав под ногами колебания льда, пингвины в панике повернули обратно и кинулись к берегу, кудахча и ругаясь, толкая и опрокидывая друг друга в стремлении достигнуть твердого припая, прежде чем льдина под ногами разломается окончательно. Трудно понять мотивы их поведения. Скорее всего после длительного пребывания на берегу требуется определенное мужество, чтобы нырнуть в воду. Выйдя на твердый лед, птицы некоторое время стояли, оживленно переговариваясь. Затем один пингвин собрался с силами, всем своим видом как бы говоря: "Ну я пошел", одним движением прыгнул в полынью, а уже за ним поскакали в воду и все, за исключением шести. Они следовали один за другим с такой быстротой, что звук, производимый падением их тел в воду, напоминал громкое бульканье воды, текущей из бутылки с узким горлышком.
С этого времени и до конца месяца, то есть пока мы ожидали судно, научной работы не хватало на троих. Объем наблюдений сократился, и я с успехом справлялся один. Взамен появилось много иных занятий, главными из которых были стрельба в доморощенном тире и изыскание новых видов курева. Не будучи курильщиком, я мог бы и не упоминать об этой проблеме, но ее трудно обойти вниманием. Первоначально потребности участников партии в табаке были обеспечены не хуже иных: на берег выгрузили большой запас табачных листьев, табака трубочного и резаного. Последний, однако, недавно кончился, и некоторые из наших курильщиков, не выносившие флотского табака в чистом виде, разбавляли его разными примесями. У каждого была своя излюбленная смесь.
Мне лучше всего запомнилась смесь под названием "Кресчент-Бей", изобретенная Абботтом и Дикасоном на острове Дьюк-оф-Йорк, когда у них вышел весь табак. Она состояла, если не ошибаюсь, из одной доли флотского табака и двух долей чайных листьев и считалась среди курильщиков вполне достойным заменителем [75]. Как беспристрастный наблюдатель не могу не отметить, что пахла она безусловно на порядок лучше, чем чистый флотский табак в старой трубке Дикасона, закопченном, видавшем виды ветеране, привезенном, возможно, еще сэром Уолтером Рейли с первой партией табака.
Двадцать пятого ноября был день рождения Дикасона, отпраздновали его по обыкновению торжественным обедом и рюмочкой вина за здоровье именинника. В тот же день Браунинг сообщил мне, что он родился двадцать седьмого января. Обе даты представляют большой интерес, потому что в следующем году дни рождения всех шести участников партии пали на период от марта до сентября. С тех пор я все думаю, не обратить ли внимание астрологического общества на странное расхождение, или же это скорее компетенция корабельного священника.
Теперь, когда у нас стало больше свободного времени, можно было думать и об издании журнала или газеты по примеру предыдущих экспедиций. Потенциальные авторы собрались на совещание, все обещали посильное участие, я был назначен главным редактором - так появился на свет "Ежегодник Адели". Мы не претендовали на высокий литературный уровень, но помещаемые материалы носили в основном актуальный характер, были нам интересны, и издание всех забавляло. В поэме за подписью "Блюбелл", посвященной нашей хижине, разбирались ее достоинства и недостатки.
СДАЕТСЯ
Недавние жильцы, покинув этот дом,
Спешат вам сообщить - сдается он внаем.
Безмерна их печаль - такой оставить рай,
Но срочные дела велят сказать "прощай".
И вот сей особняк плюс на окрестность вид
Оставлены тому, кто хапнуть их решит.
И уверяю вас, коль вы и есть герой,
Что маклеров зудеть вокруг не будет рой.
Не надо здесь платить квартплату и налог
И ждать суровых мер за неуплату в срок,
Здесь не потащат в суд - похоже, что сюда
Еще не добралась истцов-писцов орда.
Короче, даже принц тут зажил бы в охотку,
Вот так-то! как бы вам не упустить находку!
Дом явно удался! Хотя, конечно, в нем,
Чуть ветер посильней, и сразу все вверх дном.
Мы сами строили... Теперь секрет другой:
Все доски - в трещинах и гвозди все - дугой.
Последнее, клянусь, хитрейшая уловка
(Прямой - сгибается, кривой же входит ловко).
Итак, все это - вам! Скорей пускайтесь в путь,
Боюсь, еще сезон ему не протянуть.
В другой поэме, принадлежащей перу того же автора, говорилось о науке с точки зрения исследователя.
Чуть ветер стих, мы приняли решенье
Магнитные проделать измеренья.
Мороз был крут, ни охнуть, ни вздохнуть,
Но согревал нас тонкой стрелки путь.
Да и потом, когда прибор к восходу
Повернут, кто там смотрит на погоду?
Итак, работа шла, и что за прыть
Мы пробовали даже пошутить
И, снег вокруг треноги обминая,
Кричали стрелке: "Ну, живей, родная!"
Но вот на запад обращен прибор,
И тут она пошла во весь опор
Скакать... О, Боги! Да в таком аллюре
Как не узнать самой магнитной бури?!
А вот в чем дело было: подзастыв,
Один из нас все топал и штатив
Лягал - ведь это в школе, по программе,
Зубришь: тренога - стул с тремя ногами,
У нашей-то, казалось, хватит их
На три сороконожки небольших.
В конце концов надежную опору
Вернув многострадальному прибору,
Виновнику же высказав сполна,
На стрелку вновь мы глянули. Она
Качаться принялась и к нам склоняла
По очереди оба острых жала,
Мы отмечали сумму двух углов
И среднее - вот вам и весь улов!
Уже давно закоченели пальцы,
Носы же, эти главные страдальцы,
Белели так, что боязно смотреть,
А ведь еще по меньшей мере треть
Нам оставалась. Да, мы не забыли
О - черт ее дери! - магнитной силе
Я думаю, поймет меня знаток,
(Ведь обе стрелки смотрят на восток).
Но вот разобрались мы с полюсами
И, ледяными жертвуя носами,
Продолжили термометру назло
Вносить в таблицу за числом число.
И наконец момент настал великий,
И воздух огласили наши крики,
Все позади! А нам пора вперед
Внушительный обед нас дома ждет!
Зимой снег причинял мало беспокойства, разве что в начале буранов, теперь же, хотя штормило реже, снегопады стали более обильными и обернулись настоящим бедствием для птичьих базаров. Несколько дней ветра со снегом причинили гнездовьям страшный урон. Гнезда в низинах часто полностью скрывались под водой, и кое-где родители по грудь в воде упорно насиживали холодные, конечно, как камень, яйца. Встречались и покинутые пингвинами гнезда, где яйца плавали в воде, если поморники не успевали еще их похитить, разбить на каменной осыпи рядом и съесть. В подветренных местах плотные надувы, оледенев, на несколько дней отгораживали пингвиньи пары непроницаемым панцирем от внешнего мира. Мы не раз видели пингвинов, которые сидели в занесенных снегом гнездах за таким ледяным заслоном и взирали на мир сквозь узкое отверстие точно на уровне головы. Одну самку, оставшуюся за пределами надува, по другую его сторону ожидал супруг, и она энергично возмущалась тем, что никак не может попасть к себе в дом. Когда я разрушил сугроб, разгневанная жена при виде мужа решила, что он прятался нарочно, схватила его за голову, потрясла и задала ему клювом безжалостную выволочку. Пришлось вмешаться и лыжной палкой отогнать скандалистку. Но как только я освободил папу из ледяного плена, они моментально поладили между собой, и было очень забавно наблюдать, как он уговаривал ее занять свое место в гнезде, чтобы он мог пойти на промысел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});