— Твоя просьба об аудиенции у Повелителя официально отклонена.
— Ты не позволишь мне его увидеть?
— Конечно нет! Я буду заслуживать наказания, если позволю засорять его мозг подобными идеями.
— Могут ли звезды подтвердить, что эти двуногие окажутся такими тугодумами, как ты это предполагаешь? — воскликнул Ронсед. Он медленно направился к двери и, уже отрыв ее, добавил:
— Если придет успех, Куит, твоя незаурядность будет признана и Повелитель вознесет тебя так, как никого до этого. Но если ты провалишься, то никогда не узнаешь, как сильно ты упал. Ты будешь мертв, — и он захлопнул за собой дверь.
Куит пнул бутылку через всю комнату и с гневом уставился на дверь. Этот Ронсед с его постоянным нытьем! Некоторое время он с раздражением смотрел на дверь, потом, наконец, одел нейрофон и долго настраивал антенну, пока гудок не подтвердил, что отдел Записи на связи.
— Проследите, чтобы имя Вычислителя Ронседа было занесено в списки недопущенных к переселению.
В ответ от Харна пришла мысленная волна:
— С превеликим удовольствием. Он тебя опять доставал?
— Да, испортил мне весь тихий час с бутылкой.
— Ну, это уже слишком, — подтвердил Харна. — Я вообще удивляюсь, как ты его так долго терпел. Жаль, что ты не можешь отправить его в Восточную Пустыню, где он мог бы лелеять свои идиотские опасения в одиночестве.
— А это идея, — поразмыслив над этим, Куит продолжал: — Я подам жалобу Повелителю. Он предпримет необходимые меры. Мы будем, наконец, избавлены от этого пророка отчаяния к завтрашнему вечеру.
— С тебя бутылка за совет, — быстро сориентировался Харна. — Мы разопьем ее с тобой после того, как Ронсед покинет нас.
Прежде, чем отключиться, он сымитировал мысленный смешок.
Когда старый Повелитель скончался и подвергся церемониальному сожжению, Фернит на долгих двенадцать лет взошел на Трон Власти, в то время, как двуногие уже достигли спутников своей планеты. Контролеры, с нетерпением прослушивающие эфир, ждали этого события долгие месяцы, но ни одному слуху о том, что приближалось, не было разрешено проникнуть в общество. Когда, наконец, предположения подтвердились, Куит решил лично сообщить эту новость Ферниту. Важно войдя в его кабинет, он поклонился с минимальным почтением, что соответствовало его высокому положению.
— Ваше Высочество, — объявил он. — Двуногие вышли в открытый космос!
— А! — Фернит с силой сжал ручки трона. Красноватые отблески появились в его глазах. — Они приземлились на свой спутник?
— Да, на десяти кораблях. Стартовали двенадцать. Отказали только два. Остальные теперь на их луне.
— Это здорово, просто здорово, — он удовлетворенно пошевелил щупальцами. — Пусть все знают, что я объявляю три свободных дня.
— Будет объявлено, — пообещал Куит.
— А что сейчас говорят прогнозисты?
Куит нахмурился:
— Ваше Высочество, они утверждают, что настал тот самый момент, когда Вам надлежит собрать совет для обдумывания нашей дальнейшей стратегии. Кроме того, есть одно затруднение, по поводу которого мнения наших лучших психологов разделились.
— Затруднение? — Фернит смерил его тяжелым взглядом. — Какие еще могут быть затруднения?
— Дело в следующем: эти двуногие поддаются нам, только пока наши внушения не вступают в явное противоречие с фактами. Это их приземление на луну выявило один нежелательный для нас факт, который может отложить на долгое время их попытки добраться сюда.
— И этот факт?..
— То, что Утренняя Звезда — планета Саркен — к ним ближе. Мы находимся почти вдвое дальше. Для них будет логичнее попытаться достичь Саркена, — Куит сделал недовольный жест. — Если они долетят до Саркена, они могут осесть там на тысячу лет, обживаясь и исследуя его, прежде чем решат прилететь сюда. Тем не менее, у нас есть средства заставить их забыть о Саркене в нашу пользу.
— Но Саркен необитаем и не приспособлен к жизни, — возразил Фернит. — То мы никогда не сможем уловить ни одной их мысли из-за плотных слоев атмосферы.
— Возможно, его атмосфера имеет свойства отражать мысли, — предположил Куит. — Или, может быть, что жизненные формы на нем обмениваются мыслями на частотах, далеко выходящих за пределы диапазона наших приемников. Но проблема даже не в том. Проблема, Ваше Высочество, в том, как нам убедить двуногих появиться здесь прежде, чем будет слишком поздно — а это будет сложно, потому что не логично.
— Тогда я созову совет, — решил Фернит. — Выход должен быть найден как-нибудь, неважно как. Это вопрос жизни и смерти, так же как и для двуногих.
Он вздохнул и продолжил:
— Жизнь и смерть этих двуногих также.
— Да, Ваше Высочество, — согласился Куит, услужливо рассмеявшись.
Совет заседал целую ночь. Они согласились, что ситуация близка к безвыходной. Так продолжалось до самого утра, пока Алрат, наиболее уважаемый эксперт по психологии двуногих, не сказал последнего слова.
— Это не выход, если мы навяжем им еще одну мировую войну, — сказал он. — Двуногие только воссоединились после прошедшего кризиса и им необходим этот союз, чтобы вплотную заняться космосом. А если, как предлагает Веркин, мы привьем им новую идеологию, они снова разделятся и будут попусту терять энергию. Время для стимулирования войной теперь прошло.
— Тогда у нас остается это проклятое предложение Ронседа, — вставил Куит. — Привезти их сюда, открыто обнаружив свое присутствие.
— Совсем нет, — возразил Алрат. — Красное Солнце запретил кому-либо из нас слушать Ронседа. Если кто-то предпочитает партнерство владычеству — он сумасшедший!
Он пристально оглядел присутствующих.
— У этих двуногих сильно развито любопытство и огромное самомнение. Мы это знаем, мы пользовались этими факторами веками. Так дайте нам и дальше ими пользоваться.
— Продолжай, — приказал Фернит.
— Оцените ситуацию: разве они достигли луну на одном единственном корабле? Нет! Они послали двенадцать, и десять из них добралось до цели. На следующий год они пошлют пятьдесят, а через год у них будет уже сто кораблей. Их амбиции соизмеримы только с их энергией.
— Итак? — нетерпеливо спросил Фернит.
— Я думаю, будет не так трудно убедить их в мысли достичь сразу двух планет, Саркена и нашей. Это предложение будет для них подходящим, потому что оно не противоречит близости Саркена, и в то же время взывает к их честолюбию — двойной триумф куда лучше, чем один.
— Но, насколько нам известно, это вдвое сократит их силы, — возразил кто-то.
Алрат гневно посмотрел на него.