Читать интересную книгу Детектив США. Книга 3 - Дональд Уэстлейк

— Ну и что?

— Вы можете пригласить и Вульфа, но бесплатно он и пальцем не шевельнет.

— Это мне известно.

— К тому же он связан с местной партийной машиной и вряд ли захочет вам помочь.

— Значит, вы утверждаете, что моя песенка спета?

— Видите ли, Биль, — ответил Кэйджен, чувствуя, что не в состоянии взглянуть Уэстину в глаза, — я бы мог, пожалуй, немножко помочь вам, если бы вы согласились признать себя виновным в непредумышленном убийстве. Всего двадцать лет тюрьмы и, возможно, освобождение на поруки в будущем.

— Чем же вы могли бы мне помочь?

— Скопить немного денег к тому времени, когда вас выпустят из заключения… Поймите меня, я лишь размышляю вслух… Вы получили бы скажем, тысячи две-три. За одиннадцать лет сумма почти удвоится за счет процентов.

— То есть сотни три-четыре в год, а если деньги удачно поместить, то все пять… Почти сорок монет в месяц плюс бесплатное питание и одежда за государственный счет, а? — Уэстин снова присел на койку. — Не на всякой работе получишь такое жалованье. Я вот мальчишкой, когда начал самостоятельно зарабатывать на хлеб, получал куда меньше. Только я ведь уже не мальчишка.

— Но, Биль, я не могу гарантировать, что вы и это получите, я же только размышляю вслух. Хочу снова напомнить, что на основании имеющихся в полиции материалов вы при любом защитнике получите самое меньшее пожизненное заключение без всяких перспектив на досрочное освобождение.

Уэстин засмеялся.

— Ну, а если я признаю себя виновным и меня осудят — кто будет платить какие-то деньги осужденному? Все обещания сейчас же забудутся. Здесь в тюрьме сидит заключенный по прозвищу Спанки. Он рассказывал о вас и кое-что о ваших отношениях с судьей по фамилии Дейл… Спасибо за сигареты и за все остальное, но я все же рискну.

— Бесполезно, — с озлоблением бросил Кэйджен.

— Именно в этом все пытаются меня убедить. Вот и вы тоже торгуетесь.

Кэйджен даже подскочил.

— Вы неправы, Биль, абсолютно неправы! Ваша судьба уже решена — при чем же тут торговля? Конечно, Эллендеру и Энстроу хочется, чтобы вы признали себя виновным, это ускорило бы дело. Однако признаетесь вы или не признаетесь — шансов на спасение у вас не больше, чем у снежка, положенного на раскаленную сковороду.

— Это все, что вы можете мне сказать, мистер Кэйджен?

— Сейчас остается только оформить приговор, и я убежден, что меньше чем пожизненной каторгой вы не отделаетесь.

Уэстин подошел к окну и долго смотрел на безоблачное голубое небо. Где-то в тюрьме послышалось громыхание тележки — это развозили обед для арестантов.

— Одиннадцать лет и восемь месяцев… Мне будет тридцать два… Я подумаю, мистер Кэйджен, я подумаю…

* * *

Кэйджен ненавидел самого себя. На пути из тюрьмы он завернул в ресторан, долго сидел за едой, но, так и не дотронувшись ни до чего, оттолкнул тарелки и велел принести крепкого вина.

Жуя потухшую сигару, он вышел на улицу под ослепительные лучи полуденного солнца. От четырех бокалов джина голова у него трещала, во рту пересохло, однако он твердо помнил, что нужно сделать.

Миновав несколько кварталов и Уэлмен-парк, Кэйджен подошел к новому зданию почтамта: здесь, на третьем этаже, находился кабинет судьи Сэма.

Судья еще не вернулся после ленча, но Кэйджен сказал, что подождет. Он прошел в кабинет, закурил и уселся в одно из обитых красной кожей кресел, под полками с юридическими справочниками и книгами. Больше всего Кэйджен хотел бы сейчас принять аспирин или оказаться в море на яхте вместе с детьми и женой, вместо того чтобы торчать полупьяным в этой душной комнате. Ему вообще бы не следовало приходить сюда… Сейчас он сделает нечто такое, о чем позже будет горько сожалеть… И все же он просидел до тех пор, пока не вернулся судья Сэм, оживленный и довольный после вкусной еды и интересной беседы. Увидев Кэйджена в своем кабинете, он остановился как вкопанный. Его хорошее настроение мигом улетучилось, он сухо поздоровался и недовольно спросил:

— Удобно ли вам появляться у меня перед самым процессом?

— Неудобно, — продолжая сидеть, согласился адвокат.

— Тогда советую немедленно уйти, — заявил судья, усаживаясь за письменный стол и раскрывая папку с бумагами.

Кэйджен даже не пошевелился. Так прошло несколько минут. Наконец судья оторвался от бумаг и уставился на адвоката.

— Вы слышали, Кэйджен? — резко сказал он. Я же посоветовал вам убираться! Не заставляйте меня прибегать к более сильным выражениям. Каким бы сомнительным ни находила ваша совесть дело Уэстина, настоятельно рекомендую держать себя в руках.

— Ага! Значит, вы понимаете, почему я пришел к вам?

— Нетрудно догадаться, если вспомнить, как вы вели себя вчера на заседании Большого жюри, как относитесь к этому делу вообще и как держитесь сейчас, рискнув явиться ко мне.

— Понимаю, понимаю! Наш спесивый Пит уже успел забежать к вам и рассказать, как я пытался одернуть его вчера на заседании Большого жюри… К сожалению, мне ничего не удалось сделать, он добился своего, хотя и крутился как угорь.

— Уходите же, Кэйджен! — крикнул судья. — Уходите, пока не сказали что-нибудь такое, о чем потом будете жалеть.

Кэйджен продолжать сидеть, и, выждав минуту, судья сказал:

— Знаете, Кэйджен, ваша успешная карьера в Гэйтвее для многих явилась неожиданностью. Вас считали шалопаем, прожигателем жизни, и только. Но я сразу раскусил, что вы за птица. Вы такой же ловкач и наглец, как и остальные ваши собратья по профессии, все те, кто ежедневно появляется передо мной в суде, хнычут, лебезят, унижаются, чтобы выторговать нужное решение, а потом побольше сорвать со своих клиентов. И вы и ваши коллеги вызываете у меня отвращение.

— Но и вы, судья, ничем не лучше нас.

— Если вы пришли ко мне в надежде, что подобные выпады облегчат вашу совесть, могу сказать одно: я не намерен служить для вас козлом отпущения. Отправляйтесь-ка куда-нибудь еще изливать свою паршивую душонку!

Кэйджен медленно встал, подошел, волоча ноги, к судье и оперся о стол обеими руками.

— Судья, вы и правы и вместе с тем не правы. Я не хуже и не лучше вас, я тоже, как и вы, забочусь только о себе, о собственном благополучии. Но я не ловкач и не наглец, я просто очень слабохарактерный человек, судья, и только поэтому позволил себе принять участие в этой грязной комбинации.

Судья промолчал, и Кэйджен продолжал:

— Я настолько слабохарактерный человек, судья, что прошу вас — нет-нет, умоляю! — освободить меня от ведения защиты Уэстина. Позвольте мне отказаться, пусть назначат другого защитника.

— Ни в коем случае!

— Но вы должны заменить меня, судья. Я не гожусь для этого дела. Я слаб. Я не могу согласиться с тем, что вы делаете с этим парнем…

— Кэйджен, думайте, что вы говорите!

— Я думаю, думаю, думаю… Я прошу освободить меня от защиты Уэстина не столько ради него, сколько ради меня самого.

— Вы мне противны, Кэйджен! — брезгливо поморщился судья. — Вы слишком пьяны.

— Ну и что? Я выпил для храбрости, иначе не смог бы разговаривать с вами. Одним словом, судья, у меня не хватает силы воли участвовать в убийстве этого парня.

Кэйджен повернулся и побрел к двери.

* * *

К.Т.Макдафф сдержал слово и в пятницу приехал к Фэйну. Беседа состоялась за ленчем. — Фэйн распорядился подать его в кабинет.

Тщательно выбритый и тщательно одетый, с розоватым от хорошего массажа лицом, Макдафф уже не напоминал того полупьяного типа, с которым Фэйн беседовал в гостинице «Крофт». Не спуская глаз с Фэйна, с аппетитом расправлявшегося с едой, Макдафф с места в карьер заявил, что у него есть кое-какой план, но он не намерен излагать его, пока не получит ответа на некоторые вопросы.

— Должен признать, Фэйн, что ваши требования вполне обоснованны. Однако мне предстоит решить, кто из вас — вы или эта троица Эллендер, Энстроу и судья Сэм, — может оказаться более опасным для меня в будущем… Энстроу и судья Сэм отказываются поменять Эллендера на вас — оба они, мягко выражаясь, не питают к вам симпатии. Вы неглупый человек, Фэйн, и не начали бы со мной подобную игру, если бы не имели каких-то оснований надеяться, что она закончится в вашу пользу. Откровенность за откровенность, Фэйн: что это за основания? Вы знаете мое положение. Я должен выбрать то, что выгоднее для меня. Я знаю, что могут сделать Эллендер и остальные, но я должен знать и ваши козыри, знать до того, как приму то или иное решение.

Фэйн перестал жевать.

— Ничего я вам пока не скажу, Мак, — ответил он. — Вам придется решать, не заглядывая в мои карты.