Читать интересную книгу Великий магистр - Октавиан Стампас

Барон Бизоль де Сент-Омер — ближайший друг и сподвижник Гуго де Пейна. Тридцать лет, грубоват и простодушен, самый сильный воин в отряде. Доверчив, честен, опытный боец, интересуется лишь воинским искусством и свиными окороками. Под стать ему и его главный оруженосец Дижон.

Немецкий граф Людвиг фон Зегенгейм, прошедший школу первого нашествия рыцарей в Палестину в воинстве Годфруа Буйонского. Предположительный заместитель Гуго де Пейна. Чуть больше сорока лет. Совершенно владеет различными видами оружия, умелый стратег и тактик в военных операциях. Благородный рыцарь, испытавший когда-то в прошлом тяжелую личную драму. Легко переносит все тяготы пути, как и преданный ему оруженосец, обладающий колоссальной физической силой венгр Иштван.

Роже де Мондидье или Одноглазый Роже. Также около сорока лет, и также участвовавший в боях с сарацинами в Палестине двенадцать лет назад. Веселый, эпикурейский нрав, любитель приврать и рассказать самые невероятные истории. Поглощает огромное количество пищи и вина, что нисколько не сказывается на его костлявой фигуре. Типичный искатель приключений. Присоединился к отряду де Пейна, словно отправился за компанию в баню.

Сербский князь Милан Гораджич. Сорок пять лет. Полумонах, полурыцарь, а по сути — вечный странник, бродяга, ищущий свою судьбу. Он — единственный среди них православный, хотя подозреваю, что его отношение к религии поверхностно, и он больше верит в самого себя, и своего верного слугу китайца Джана, искусного в различных видах борьбы.

Барон Андре де Монбар. Не могу сказать ничего конкретного, кроме того, что ему под тридцать пять лет, что он увлекается алхимией и умело ускользает от пристального внимания. Роль его в этой экспедиции мне непонятна. Его оруженосец Аршамбо такая же бесцветная личность.

Английский граф Грей Норфолк. Не более двадцати двух лет. Молчалив и недоступен, как все британцы. Более тяготеет к мирным занятиям, в частности — к рисованию, но меч держит твердо и в храбрости ему нельзя отказать. Разногласий с французами у него нет, чего не скажешь о его высокомерном оруженосце Гондемаре.

Генуэзский дож Виченцо Тропези и его юная супруга Алессандра Гварини. Двадцать пять и шестнадцать лет. Безумно влюблены друг в друга. Инцидент в бухте Золотого Рога связан именно с ними, их преследует некий Чекко Кавальканти. В связи с этим прошу разъяснить мои санкции: обязан ли я охранять лишь Гуго де Пейна, или также мешать попыткам физического воздействия на кого-либо из его людей? Второе мне кажется неразумным, поскольку мои возможности ограничены.

И, наконец, Гуго де Пейн. Ему тридцать лет, и он производит впечатление человека бесконечно уверенного в своих силах, целях и смысле жизни. Фигура в какой-то степени загадочная и непонятная. С разными людьми он ведет себя по-разному, умудряясь в тоже время всегда оставаться самим собой. Почти невозможное сочетание в одном человеке ума, отваги, учености, благородства, силы, сознанья чести, красоты, учтивости, доброты и многого другого. Более подробную его характеристику я вышлю позднее, после тщательного анализа. Оруженосцем у него довольно легкомысленный, но неглупый малый — Раймонд Плантар.

В заключение, обращаюсь с просьбой; по возможности переправить мне, как можно скорее, триста золотых перперов на непредвиденные расходы…»

Бумага ушла по эстафете в Константинополь, а рыцари с каждым днем все ближе подходили к Иерусалиму, делая короткие остановки в лежащих на пути городах и селениях, где находили добрый прием, поскольку вести о них уже разносились по Палестине.

После Яффы оставшийся путь исчислялся нескольким минутами. И вот — наступил день, когда предчувствие чего-то необычного заставило ускоренно биться напряженные в томительном ожидании сердца всех приближающихся к Святому Городу путников. Но первым, в песчаной дали, разглядел верхушку белокаменных стен юный Раймонд. Приподнявшись на стременах, он радостно выкрикнул:

— Я вижу! Вижу — Иерусалим!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕВЯТЬ НЕПОБЕДИМЫХ

Нельзя доверять рекам, тварям с когтями и рогами, людям с оружием, а также женщинам и особам царского рода…

Шукасаптати

Глава I. КРЕЩЕНИЕ СТАЛЬЮ

В терпенье нашем — торжества залог:

Дабы орешек выскользнуть не мог…

Никколо Макиавелли1

Арабы называли его Аль-Кодс — Святой Город; иудеи, основавшие там царство Израильское и перенесшие в него престол Давида и Ковчег Божий — Ершалаим; христиане, жившие в нем тысячу лет и дождавшиеся его освобождения с приходом рыцарства Годфруа Буйонского — Иерусалим. Но и те, и другие, и третьи, никогда не могли завладеть им полностью, или хотя бы разделить на три равные части. У каждого из них были в этом городе свои святыни, своя история, свое прошлое. Три мировые религии — христианство, ислам, иудаизм, — сошлись в одном городе, сделав его своим центром. Мусульмане, почитающие Аллаха и пророка его Мохаммеда, с почтением относились к Исса ибн Юсуфу, как они называли Иисус Христа; сирийцы, армяне, византийцы не чинили препятствий малочисленным иудеям; последние же называющие себя богоизбранным народом, в мире жили со своими соседями, будь то католики, грегориане или марониты.

Иерусалим был построен на холмах, где почти отсутствовали вода и деревья: источники и прекрасные сады, виноградные, оливковые и хлопковые угодья располагались в его окрестностях, — там, где кончалась скальная порода. Внутри города вся почва была устлана каменистыми плитами, а неровности ее срезаны и сглажены, поэтому, когда шел благодатный дождь, все улицы и мостовые Иерусалима омывались начисто и сверкали белизной. Такими же белыми выглядели и высокие здания, сооруженные из камня и извести, длинные стены, мечети, церкви, дворы ремесленников, школы и больницы, торговые ряды, судебные и административные палаты. Город окружала крепкая крепостная стена с железными воротами, которая была частично разрушена 14 июня 1099 года, когда сорокатысячное войско Годфруа Буйонского, горящее священной целью возвратить Иерусалиму его христианскую свободу, вступило в битву. Первым ворвался в город Боэмунд Тарентский, тесня его защитников к портику Храма Соломона, где было положено до десяти тысяч отступивших жителей. Вместе с ним, шли на приступ Храма, граф Шампанский и Тибо де Пейн. Они же первыми увидели те несметные сокровища, о которых ходила молва. Но вот были ли эти сокровища единственными в Храме Соломона и не являлись ли они простой приманкой для рыцарей, чтобы скрыть настоящее, истинное сокровище, охраняемое иудеями и Сионской Общиной уже две тысячи лет? Может быть, опьяненные победой и кровью рыцари, прошли мимо того, что несравнимо с жалким блеском золота и алмазов, а дает власть над всем миром? Может быть, они не разглядели то, что в тысячу крат ценнее всех богатств и упустили эту неведомую и необъяснимую силу? А может быть, им не далась в окровавленные руки и сама таинственная и желанная всему рыцарству Чаша — Святой Грааль? Ответа на эти вопросы следовало ждать пятнадцать лет…

И до этого случалось так, что стены Иерусалима и Храм Соломона терпели разрушение. Еще за полторы тысячи лет вавилонский царь Навуходоносор сжег огнем все дома в городе, «…и столбы медные, которые были у дома Господня, и подставы… и отнесли медь их в Вавилон; и тазы, и лопатки, и ножи, и ложки, и все сосуды, которые употреблялись при служении, взяли; и кадильницы, и чаши, что было золотое и что было серебряное…» Но через сто сорок лет Неемия восстановил разрушенное. Прошло восемь веков, и арабский султан Омар завладел Святым Городом, построив на территории Храма мечеть Аль-Акса, носящую впоследствии его имя. Но значительная часть Храма Соломона уцелела. Омар повелел христианам и иудеям носить желтое платье, в отличие от облаченных в белое мусульман, а за прикосновение к правоверному — казнить на месте. С течением времени кончилось и владычество арабского халифата. Обрел силу легендарный вождь огузов-туркменов Сельджук, захвативший Иерусалим. Его последователь и наследник Мухаммед, со своими воинами-сельджуками, долго сопротивлялся лавине рыцарей, хлынувшей из Европы, но и он вынужден был оставить город, перенеся свою столицу в Мерв. Наступило время владычества над Святым Городом христиан. И все крепче неведомыми силами внедрялась в умы мысль, что тот, кто правит Иерусалимом — призван владеть по библейским законам и всем Миром.

Итак, первым христианским королем Иерусалимского королевства был избран герцог Годфруа Буйонский, правда именовавший себя не королем, а Защитником Гроба Господня, пробывший на престоле не многим более года и умерший в расцвете лет. При нем были завоеваны Яффа, Рамлу, Кайф и Тивериада. Принявший золотую корону, его младший брат Бодуэн, сын Евстафия II, графа Буйонского и Годойи, дочери Этельреда II, короля английского, расширил свои владения, захватив Арсур, Цесарию, Акру, Бейрут и Сидон, построив крепость Монреаль и неприступный замок Сканделион, между Сент-Жан-д'Акрой и непокорным Тиром, а также покорив Триполи. Но в Иерусалимском королевстве, по-существу, было четыре правителя, трое из которых лишь номинально подчинялись Бодуэну I. Географически оно располагалось по верхнему течению реки Евфрат, западной Сирии, Палестине, части Заиорданья и Синайского полуострова, и включало в себя Эдесское, Антиохийское и Триполийское княжества и графства, правители которых постоянно интриговали против иерусалимского короля. Ограничивал его власть и Государственный Совет, созданный еще при Годфруа Буйонском, принимая порою унижающие королевское достоинство законы-ассизы, а что говорить о то мелком, то крупном противодействии патриарха Адальберта с его сворой епископов и архиепископов, назначаемых римским папой Пасхалием II? Адальберт то и дело жаловался на Бодуэна I в Рим — и не только туда, рассылая сварливые и облыжные письма всем главным монархам Европы. Тревожно было и на границах государства. Боеспособных рыцарей под началом Бодуэна было около шестисот человек, которым он щедро платил по пятьсот бизантов в год; всего же в Иерусалиме бродили без дела до двадцати тысяч плохо управляемых, разорившихся рыцарей, искавших где бы и чем поживиться, и периодически совершавших набеги по Палестине и Сирии. Рассчитывать на них в трудную минуту было бы наивно. Со стороны Сирии Иерусалимскому королевству угрожали неистовые сельджуки ведомые своим вождем Мухаммедом и его бесстрашным сыном Санджаром, построившими на границе мощную крепость «Скала пустыни». У европейцев они переняли не только умение вести боевые действия, но также и иерархические титулы: князь, граф, барон, рыцарь. Из Персии совершали коварные, беспощадные набеги ассасины, окопавшиеся в замке Аламут — «Орлином гнезде». «Великий магистр» этой шиитской секты, «Старец Горы», Дан Хасан ибн Саббах был умен, хитер, изворотлив и кровожаден. Возможно, одним из первых в мире он осознал огромные возможности тайной войны против своих врагов, где хороши любые средства — в особенности, политические убийства высших сановников. Это его убийцы-фидаины, одурманенные наркотическим зельем, уничтожили персидского султана Мелик-шаха и его визиря, умертвили князей Дамаска, Гимса, Мосула, Мераша, калифа Аамира и графа Триполийского. Старец Горы не пощадил и двух собственных сыновей, осмелившихся ослушаться его. Наемные убийцы-ассасины проникли и в Европу, доказательством чему служило и покушение на короля Франции Людовика IV. Этих безумных смертников боялись все: от укрытого за стенами Ватикана Пасхалия II до Алексея Комнина, искавшего пути к сотрудничеству с ними; от бедного рыцаря, заброшенного волею судьбы в Палестину, до странствующего монаха-паломника. Никто не мог быть спокоен, встав на дороге Старца Горы — Дан Хасана ибн Саббаха.