Читать интересную книгу Соль Саракша - Михаил Успенский

— Ничего не понятно, — сказал я. — Паликарлик — подлец и предатель, и вы это хорошо знаете… Похоже, он и пристрелил этого… фермера… и другого… Когда рвануло, они уже мёртвые были.

— Мало ли что я знаю, — сказал дозер. — Но ещё я знаю, что в Боевой Гвардии не может быть предателей. Одни сплошные герои… Вношу поправку: капрал Паликар, мстя за гнусную расправу с мирными жителями, привёл в действие закреплённое на теле взрывное устройство…

— Но ведь это неправда, — сказал я. — Вы и с «отчичами» всё наврали, и сейчас… Ложь это всё! Так нельзя!

— Сынок, — сказал штаб-майор. — Разумные люди должны помогать друг другу. Время такое. Правда слишком сложна и многогранна, чтобы стать истиной. У них очертания не совпадают — вернее, не всегда совпадают.

— Не пляшет ваша версия, господин штаб-майор, — злорадно сказал я. — Если им нужна была дамба, то какого джакча они забыли в санатории?

— Ближайшая к дамбе посадочная площадка. На самой дамбе не сесть, столбы низковольтки мешают, то же самое на дороге. А здесь они намеревались взять машину… Теперь о тебе, — продолжал он. — Отважный Чак Яррик, юноша сильный физически и морально, сумел совладать…

— Снова не пляшет, — сказал я. — Во-первых, не поверят, что пацан сумел совладать со зверюгой-архи. Во-вторых — зачем архи полез в подвал?

— С целью наживы, — сказал железный дозер. — Все знают, что во время своих рейдов на Побережье архи ничем не гнушаются — даже замоченное грязное бельё прихватывают…

— Ну да, — сказал я. — На лёгком-то вертолёте…

— Значит, не бельё, — сказал дозер. — Какая разница? Неужели ты не хочешь снова стать героем? Вторая степень обеспечена…

— Не хочу, — сказал я. — Как-то не вставляет.

— Хорошо, — сказал штаб-майор. — Вношу поправку: второй диверсант в состоянии сильной контузии был захвачен местными силами ДОЗа…

— Да делайте вы что хотите, — сказал я. — Но Верхний Бештоун и вообще всё здесь спас Динуат Лобату, сын полковника Горной Стражи…

— С твоим приятелем дело гораздо сложнее, — сказал дозер. — Ну никак он не может стать героем. Отец и сын Лобату арестованы как члены монархического подполья.

— Что за джакч? — почти заорал я.

— Да вот… Перехвачен курьер с письмом к полковнику от наших политэмигрантов в Пандее. Похоже, что Пандея вкупе с архи реально готовила захват нашего региона, и полковник Лобату играл в этих планах не последнюю роль.

— Чушь, — сказал я. — Не верю. Провокация пандейев… убрать его вашими руками — что проще?

— Может быть, — сказал Рашку. — Но пока пусть посидит под домашним арестом. Хочешь — не хочешь, а проверять такие вещи мы должны досконально. Тут ещё и контрабанда… А вот младший… Героя мы из него сделать при всём желании не сможем, Департамент Пропаганды не позволит. Так что лучше тебе помалкивать, как отроку Вицу в зубах леопарда. Пока ты помалкиваешь — он живёт…

— Ну вы и сволочь, господин штаб-майор, — сказал я.

Господин штаб-майор вздохнул.

— Когда-нибудь ты поймёшь, что это не так, — сказал он. — Что иногда нужно громко творить малое зло, чтобы избежать большого. Потому что иначе кое-кто сообразит копнуть поглубже, а мы ведь этого не хотим?

Ну да. Я, по крайней мере, этого не хотел. Вдруг он всё знает про Поля? Может, доктор Мор ему всё уже давным-давно доложил?

— Значит, мы договорились, — сказал дозер, хлопнул меня по плечу и поглядел на часы.

— Кстати, — сказал он. — Где ваш гений хранил свои препараты? Время подходит…

Будешь, гад, у меня мучиться, подумал я. Как все нормальные выродки…

Но вслух сказал:

— Я вас провожу, господин штаб-майор. Только не трогайте Дину. Это будет несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива, — сказал дозер. — Но уговор есть уговор.

Мы поднялись на второй этаж, во владения доктора Мора.

— И здесь гады побывали, — сказал я. — Хуже хонтийцев: не украдут, так напакостят. А доктор говорил, что после войны уцелели только два ментоскопа: один в столице, другой здесь… Новых ведь не будет — их в Хонти собирали…

Наш ментоскоп был весь разбит в хлам. Как же мы будем возвращать Поля в его прошлое?

Я бросился к сейфу. Так и есть — дверца открыта, внутри пусто. Ай да безумный профессор! Вот он куда сбежал сразу-то! Он ведь здание знал получше нашего!

Обеспечил себе на крайний случай мировое открытие… Станет великим хонтийским учёным… Или парабайским. А какой был патриот, пробы ставить некуда!

— Помоги-ка мне собрать всё в ящик, — сказал дозер.

Старый негодяй нашёл то, что ему нужно. Отоварился надолго, выродок.

— А выпивка есть?

— Выпивки у нас море, — сказал я. — Сколько надо, наливай. Только с вами я пить не буду.

— А я и не спаиваю несовершеннолетних, — сказал он.

Голоса в тумане

В номере мне что-то сон не пошёл. Какой может быть сон, если на ночь не поругался с Князем? Стихов его не послушал? Это не сон, это недоразумение…

Князь, что я для тебя могу сделать? Взять скорчер и разнести гауптвахту? Ах да, ты же под домашним… Но как ты позволил себя арестовать? Зачем тебя в город понесло?

Ворочался я, ворочался, потом добыл из шкафа фермерский тулуп и пошёл ночевать на крышу.

Поглядел вниз, но ничего не увидел: с Ледянки наполз густой туман. В таком тумане к нам хоть целая армия может незаметно подойти…

Как лёг — так и отключился.

Но, видно, не суждено Чаку Яррику просыпаться просто так, по своему желанию. Его или треснет кто-нибудь, или заорёт над ухом, или загремит…

В этот раз — загремело. Тот самый тревожный жестяной лист.

Ни одна женщина в Верхнем Бештоуне не рисковала ещё появиться на людях вот так — в брюках. Потому что баба в штанах — верный признак конца Мирового Света. Отсталый мы народ.

Хотя в столице это обычное дело.

Рыба рискнула. Но это же Рыба! Штаны были кожаные, из того же материала, что курточка и сумочка. Ансамбль, джакч!

— Счастливый ты, Сыночек, — сказала она.

— Ни фига себе счастье, — сказал я и поднялся.

— Счастье твоё, что я сначала в подвал спустилась, — сказала Нолу. — А то бы не знаю, что сделала…

— Это почему?

— А почему ты Дину оставил одного? Он ведь хрупкий такой, к жизни не приспособленный, — сказала Рыба. — Как ты мог?

— Такова была его воля, — сказал я. — Надо было Охотника и Тану защитить. Что я и сделал… А чего ты за Князя так распереживалась?

— С того, — сказала она. — Может, тогда он и не побежал бы в город…

— Его бы здесь арестовали, — сказал я. — Пока я в отключке был после взрыва. Да хоть бы и не был. Не устраивать же перестрелку с дозерами! А вот что ты здесь делаешь?

— У меня назначено свидание, — сказала Рыба. — Очень важное.

— Нашла время, — сказал я. — С кем?

— С большим человеком, — сказала она. — Кто таков — знать не знаю. Меня вызвали в мэрию, и я говорила с ним по телефону.

— Ладно, я в твои тайны не лезу, — сказал я. — Что в городе?

— В городе всё известно, — сказала Рыба. — Слухи у нас опережают события. Хочешь знать, какие ещё новости? Полковник Лобату застрелился…

— Ох, — сказал я.

— …а револьвер Князя дал осечку, — продолжала Рыба. — Дину сейчас на гауптвахте. Дом опечатан. Госпожа Алька и твоя Лайта сидят в моей халупе — никто из друзей-соседей их к себе не пустил…

— По-другому у нас не бывает, — сказал я. — Семья изменника… Но как ты-то решилась ночью через лес?

— Говори тише, — сказала она. — Они все там, внизу, в большой палатке. Боятся в здании ночевать…

— Они часового должны были выставить, — сказал я.

— Они и выставили, — сказала Рыба. — Только он стоя спит. В туманную ночь хорошо спится… Даже не услышал, как я проехала.

— На чём? Автомобиль-то внизу…

— А на твоей героической коляске, — сказала она. — Угнала со двора. Потом увезу в ней Поля… А что касается страха… Чаки, я ведь только что бабушку свою в Мировую Тьму проводила. А когда умирает старая колдунья, происходит много чего пострашнее ночной дороги в лесу, уж ты мне поверь.

— Что делать будем? — спросил я.

Ужас какой: маленький смельчак все решения перекладывает на девушку… Молодец! Медаленосец! Третьей, джакч, степени…

— Молчать будем, — сказала она совсем тихо. — Внизу что-то случилось.

Я прислушался. На площадке перед зданием происходила какая-то возня — стуки, тихие вскрики, ругань…

— Что всё это значит? — послышалось прямо под нами. — Кто вы такой? Почему ваши люди…

Говорил штаб-майор.

Незнакомый низкий голос ответил ему:

— Потому что мои люди подготовлены лучше ваших лопухов. Я чрезвычайный уполномоченный Совета Отцов. Вот мои документы. Достаточно?

Заглянуть вниз я даже не пытался. Тем более что потянуло ветерком — значит, туман потихоньку рассеется…