Читать интересную книгу "Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин"

жили отдельно, отдельно в том смысле, что они жили вдвоем или втроем.

Кто у Вас был в экипаже и кого Вы можете выделить?

У нас был хороший комиссар Лысок Сергей Александрович. Он прошел КООП — училище подводного плавания, ходил по лодке, учили так, вприглядку, но он был человек целеустремленный. Однажды, когда один летчик наш торпедировал одну лодку через вторую, командующий Головков приказал всех летчиков послать на подводные лодки посмотреть, что, для чего и как. Летчики — здоровые ребята, они идут и обязательно ушибаются. А у нас говорили так: «Если ты обо что-то ушибся, ты обязательно спроси, что это такое? Чтоб ты знал, обо что ты ушибся». Комиссар тоже ходил, ушибался и сразу спрашивал: «Что это такое?». То есть учился человек беспрерывно. Он потом стал старпомом, потом командиром лодки. И не он один, еще такие Лева Герасимов и старший политрук Папылев были. Я его прекрасно помню, он пришел на «Эске», этот самый Папылев тоже был комиссаром лодки, а под конец службы стал контр-адмиралом и начальником учебного отряда подплава, то есть прошел всю лестницу, включая командира лодки, командира дивизиона, командира бригады и получил адмирала. Это была такая школа, особенно во время войны, никуда не выскочишь.

Я все-таки про неформальных лидеров, вот кто-то еще был? Кого Вы можете выделить?

У нас был один, пожалуй, такой неформальный лидер — это старпом Зармай Мамиконович. Он армянин — Зарик. У нас служили три армянина — Зарик, Норик и Эрик. Норик и Эрик доктора, а Зарик старпом. Он был неформальным лидером и исключительно остроумным человеком, знал свое дело блестяще и никогда не терялся ни в какой обстановке. Как-то он был дежурным офицером по лодке и докладывал наркому Кузнецову: «Товарищ народный комиссар, старпом крейсерской подводной лодки К21», а тот спрашивает Виноградова, командира бригады: «А почему лейтенант говорит крейсерской?». Виноградов говорит: «Кто его знает, что он выдумал». Нарком спрашивает Зарика: «А почему крейсерской?». Тот отвечает: «Товарищ народный комиссар, мы крейсера по сравнению с этими». Кузнецов говорит: «А ведь он прав».

Выход в море вызывал переживания опасности или наоборот, слава богу уже в море?

Эмоции только одни — чтобы все работало. Не дай бог, что-нибудь случится — тебя затравят. А то, что еще будет впереди, никто не знает. Поэтому чего боятся заранее, что будет, то и будет.

Питание на лодке было раздельным, допустим, офицеры отдельно питались или был общий котел — и офицеры, и матросы?

Нет. Кают-компания с общим котлом.

Доп. пайки были?

Боже упаси.

А спиртное? Выпивали?

Вино полагалось, но его никто пил, так как приходили и уж тогда-то что осталось выпивали тут. А насчет харчей был смешной случай. Мы живы только двое, Леша Котов, живет в Воронеже, Алексей Федорович, капитан 1-го ранга, между прочим, именно он готовил торпеды на «Тирпиц», вот и я живой, больше нету. Леша Котов здоровый малый, ему было маловато, и вот в кают-компании сидят господа офицеры, Леша Котов говорит вестовому Ивану Кирилловичу Матсу: «Матс, ну принеси мне ещё котлетку». Тот: «Товарищ лейтенант, нету котлет». — «Как так котлет нет?» Капитан сидит: «Товарищ Котов», тот сразу: «Слушаю». — «Когда Вы будете адмиралом, а адмиралом Вы никогда не будете, я об этом позабочусь, будете лопать котлеты столько, сколько вам влезет, а пока дали норму и все». На этом кончились прения.

А как был организован прием пищи?

Время, но и обстановка, конечно. Бывало, что не до этого. Если находились в готовности № 1, какая там пища?! Никакой пищи!

Какое было образование у экипажа?

У меня народ, мотористы — образование минимум шесть-семь классов, не так мало. Ну уж они знали технику будь здоров! Откуда же вы пришли, братцы? Или комбайнер, или тракторист, или еще кто, вот оно, раскрестьянивание — готовые кадры, а сколько их надо было на подводном флоте?! Значит, десятиклассников было только два — торпедист Малышев и радист Табанин. Что любопытно, самое низшее образование было у одного человека, у него было четыре класса, но он был самым любимым человеком в команде, догадайтесь, кто. Конечно, кок, повар, по фамилии Жданов Илья Пантелеевич.

Он был Вас старше по возрасту или ровесник?

Он просто был четырехклассник и все, но готовил здорово, вот тут у него был талант. Кок был также и подносчиком снарядов в боевом расчете.

А как на этих койках Вы вообще умещались?

Одно время до войны еще старались брать на лодки поменьше ростом. Я был маленький, шустрый и вдобавок хороший спортсмен. Буквально пролетал в люк лодки. А вообразите, если там еще метра два, трудновато. Пробежать от носа до кормы раньше меня никто не мог. Поэтому на койке мне было нормально.

А какие-то с собой личные вещи брали?

Запасные штаны.

А вот кроме сменного белья был ли какой у Вас талисман?

Никакого талисмана у меня не было. Наверное, было у кого-нибудь, народ же всякий, мало ли там.

То есть Вы не видели, чтобы там какие талисманы были, или, может быть, у кого-то крестик был, или еще что-то?

Насчет крестов не знаю, по-моему, ни у кого не было. Никто в бога не верил, это понятно, но как-то с уважением относились. А вообще, лично я понимаю так, что есть колоссальное различие между самой верой и церковью.

А вот, например, летчики, они суеверны — фотографироваться нельзя, бриться нельзя, у подводников существовало что-то такое?

Ничего. Брились как пудели.

На лодке запас воды ограничен?

Правильный вопрос, тут было плохо, потому что бриться невозможно, и на лодке холодно. Дизельный отсек, длина отсека пятнадцать метров, диаметр трубы шесть метров, стоят два дизеля мощностью по четыре тысячи двести лошадей каждой и сосут воздух. Откуда воздух? Снаружи, естественно. Средняя температура Баренцева моря в марте — минус двадцать девять и четыре десятых градуса. Вы понимаете, что идет в отсек, какой воздух и как там все дрожат? И вдруг хлоп, срочное погружение, все, стоп, все воздуховоды закрылись, все шахты задраили, дизеля-то горячие, и они больше не охлаждаются, и все тепло от них идет прямо в отсек, и тут все блаженствуют. Раздеваются к чертовой матери, суш идет, сушит все.

Сухой воздух?

Нет. Откуда взяться сухому, ведь кругом вода.

Влажный?

И все блаженствуют, до той поры, пока не скажут «всплывать», все мигом на себя это наматывают и в