(трихофагия — патологическое влечение к поеданию волос. Наблюдается при психопатиях, шизофрении, олигофрении)».
Литератор повеселел, отпустил монитору щелбан и, не без злорадства произнеся вполголоса: «Так-то вот, Михал Юрьич!», — изъял карточку из прорези.
Обернувшись, оказался лицом к лицу с невысоким крепышом средних лет, тоже, видно, решившим поразвлечься. При виде Стратополоха крепыш попятился, потом понял, что деваться некуда, и, нахмурившись, сунул ладонь для рукопожатия.
Башенный череп с плоским затылком и нависающим лбом, несколько деформированные ушные раковины, седловидное переносье, упрямо выпяченная нижняя челюсть. Странно. Когда-то это лицо Артёму хотелось назвать сократовским. Теперь же он твердо знал, что подобные черты прежде всего свидетельствуют о наследственном пороке развития. Впрочем, в словаре, помнится, присутствовала еще оговорка: «Интеллект иногда не нарушен». Не был он нарушен и в данном случае.
— Давненько, давненько… — скрипуче проговорил Стратополох. — А тебе со мной здороваться можно?
— Почему ж нельзя?
— Ну… не знаю… Подхватишь идеологическую инфекцию, потом, не дай бог, рецидив…
Собеседник натянуто усмехнулся.
— Да нет. Это как ветрянка: разок переболеешь — больше не заразишься.
Обменявшись еще парой фраз в том же роде, приблизились к скамейке, присели, с настороженным любопытством глядя друг на друга.
— В «Прибежище»? — осведомился бывший друг и соратник. Стратополох кивнул.
— И жена отпускает?
— Нет.
— А как же ты?
— Пробился. Штыком и гранатой…
— А на принудиловку отправит?
— Да не за что пока…
— Найдет… — обнадежил собеседник.
Помолчали. Напротив желтел сквозь листву корпус больничного комплекса «Эдип», в одной из палат которого, по слухам, пребывал на излечении знаменитый Паша Моджахед, страдавший манией величия и, несмотря на все усилия врачей, упорно именовавший себя главой Временного Правительства Сызново. Стратополох достал сигареты, протянул пачку старому знакомцу. Тот отрицательно мотнул головой.
— Закодировался, что ли?
— Нет. Сам. Все сам… Усилием воли…
Артём закурил. В сквериках это дело еще позволялось.
— И с учета сняли?
— С учета не снимают. Хожу проверяюсь… раз в два месяца…
— Да я не о куреве.
— Я тоже.
Кривлялся на сквознячке сигаретный дым. Помигивал синим глазком автомат «Моментальная патография».
— В «Последнее прибежище» не тянет?
— Поначалу тянуло. Теперь нет. Что я там забыл?
— Отечество, например…
— Отечество?! В «Прибежище»? — собеседник сатанински всхохотнул. — Окстись, Артём! Примете по стопке — и давай рукава от страсти жевать… А чего жевать, спрашивается? Человеком надо быть хорошим — вот тебе и весь патриотизм!
— Это что, цитата?
— Нет. Экспромт.
Стиснув зубы, Артём Стратополох поднялся и раздавил окурок о край урны. Как вошь. Как классового врага. Вернулся, сел.
— То есть Родина для тебя теперь — доктор Безуглов?
Ответом была бесстыдная и, что самое жуткое, вполне искренняя улыбка.
— А почему нет? Ты что же, думаешь, я его идеализирую? Не вижу насквозь?
— Интересно… — процедил Артём. — Ну-ка, ну-ка…
— Начнем с того, что специалист он хреновенький. Можно даже сказать, шарлатан…
— Та-ак… Дальше.
— Мотивы его, согласись, вполне понятны и особым благородством не отмечены. Почему он, к примеру, объявил патриотизм нетрадиционной сексуальной ориентацией? Месть. Не более чем месть. За то, что патриоты упекли его в дурдом при Паше Моджахеде.
— Знаешь, — задумчиво молвил Артём. — В «Последнем прибежище» тебя за такие слова на руках носили бы. Хотя нет… Там ведь у нас и президентолюбивые встречаются… Скажи, пожалуйста, ты с каждым так теперь откровенничаешь или только со мной?
— Пошел ты! — Собеседник обиделся и замолчал.
— Извини, — сказал Артём. — Значит, во-первых, ты говоришь, шарлатан, во-вторых, злопамятен… Это тебя в нем и привлекает?
Внезапно противник ухмыльнулся и добродушно, чуть ли не ободряюще потрепал Артёма по колену.
— Нет, — ответил он. — Меня это в нем отталкивает. И тем не менее, согласись, Сызново его стараниями помаленьку превращается…
— В психушку? Ухмылка стала еще шире.
— Что? Не нравится? — понимающе спросил бывший друг и соратник. — Ну что делать… Психам место именно в психушке. Ты вспомни, что мы натворили, когда нам дали свободу… сняли смирительную рубашку! Нормальные люди так поступают? Развалили Родину во имя Родины… Вернее, во имя красивых слов о Родине! Разграбили все, что можно разграбить, кинулись друг на друга, как звери…
— Свежее сравнение, — буркнул Артём.
— Виноват. — Башенный череп склонился в насмешливом кивке. — Не литератор есмь. Всего-навсего журналист. Тонкостям стиля не обучен… Короче говоря, случайно ли, нарочно, но Безуглову удалось нас обезвредить. С чем я его и поздравляю. А самое смешное, обрати внимание, борясь с нами, он осуществил то, за что боролись мы…
— Вот об этом, пожалуйста, подробнее… — Артём нервно щелкнул зажигалкой.
— Много куришь…
— Нет, это я только с тобой… Ну так?
— Во-первых, стало меньше инородцев…
Артём Стратополох сверкнул глазами и гневно, по-драконьи, выбросил дым из ноздрей:
— Да ни один инородец не выдержит того, что с нами проделывают!
— И что ж это такого с нами плохого проделывают? Тюремное заключение отменили…
Вместо ответа Артём Стратополох покосился на желтеющий сквозь листву корпус больничного комплекса «Эдип».
— Благосостояние выросло… — сделав вид, что не заметил этого выразительного взгляда, невозмутимо продолжал собеседник.
— Какой ценой?
— Полагаю, весьма скромной. Вспомни, сколько тратилось на предвыборные кампании… А на армию!
— На армию?! — взбеленился Артём. — Да ты знаешь, что такое государство без армии?
— Знаю. Япония.
На несколько секунд Стратополох утратил дар речи.
— Погоди, — сдавленно пообещал он. — Покончит Америка с Лыцком, за нас возьмется — посмотрим, как ты тогда запоешь…
Собеседник мерзко захихикал. Видимо, представил себе вооруженные силы Сызново, противостоящие армии Соединенных Штатов.
— Еще какие преимущества? — не разжимая зубов, полюбопытствовал Артём.
— Пить стали меньше, — напомнил собеседник.
— Серьезное достижение.
— С нашим менталитетом? Более чем серьезное. Я вот недавно вычитал, что Николай Второй запретил продажу спиртных напитков. Дескать, пока германца не одолеем… Чем дело кончилось, а? Распадом империи, мой милый… Про борьбу Горбачева с алкоголизмом вообще умолчу… А Сызново-то наше стоит. Трезвое, а стоит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});