Я рассказываю всю эту долгую историю лишь для того, чтобы объяснить, почему исчезновение талисмана совсем меня не расстроило. Похоже, эта штуковина действительно обладала магическими свойствами, только не теми, о которых говорилось в легенде и в которые верил мой друг и партнер. Мне кажется, что таинственный кристалл окутывала атмосфера какого-то неясного зла, что-то вроде тени невообразимо далекого прошлого, губительная для светлых и чистых чувств. Ничем иным я не могу объяснить внезапное охлаждение Луиса к своей молодой жене — охлаждение, бросившее нас с Машенькой в объятия друг друга, но сделавшее жизнь в «Холодной горе» напряженной и полной скрытых противоречий. В своем грехе я, как, впрочем, и большинство грешников, стремился винить не себя, а некие непреодолимые обстоятельства, и тут El Corazon пришелся как нельзя более кстати. Долго я уговаривал себя, что если бы не эта каменюка, де Легисамо не сошел бы с ума и не разлюбил Машеньку, а я избежал бы горестной необходимости соблазнять жену друга и делового партнера, прикрывая собственную страсть рассуждениями о духовной помощи и человеколюбии. Конечно, исчезновение кристалла, похищенного чьей-то дерзновенной рукой, уже не могло изменить ситуацию, но мне было бы спокойней знать, что злое волшебство кристалла никогда больше не повлияет на судьбы близких мне людей.
Поэтому, если я переживал из-за чего-то тем памятным утром, то вовсе не оттого, что, перевернув вверх дном всю усадьбу, мы так и не обнаружили следов пропавшей драгоценности. По мне, всем стало бы только лучше, если бы она провалилась в ад. Видите ли, вскрытый сейф в сокровищнице де Легисамо — это, прежде всего, прокол в моей работе, ведь пока мы с Луисом не уехали в столицу, за безопасность «Холодной горы» отвечаю я. Так что в то утро я нервничал ничуть не меньше, чем другие участники поисков, хотя мотивы наши были несколько различны. И уж совсем мне стало худо, когда Ланселот обнаружил в высохшем колодце за псарней труп индейца в черно-зеленой форме официанта.
9.
Лицо индейца успели попробовать на вкус какие-то мелкие грызуны, но основные черты еще угадывались, и Анненков решил, что труп принадлежит тому самому «слуге», который настойчиво предлагал ему выпить вина.
Ланселот Стиллуотер присел рядом с ним на корточки и внимательно осмотрел повреждения.
— Шея сломана, — сказал он, пыхнув папиросой. Серый столбик пепла упал на щеку индейца. — И голова пробита чем-то тяжелым, видите?
— Вижу. По-моему, сперва его стукнули как раз по голове.
— А потом сбросили в колодец? Да, похоже на правду.
Капитан оглянулся. Трое слуг, помогавших вытаскивать труп из колодца, опасливо жались поодаль.
— Полагаю, никто ничего не видел и не слышал. Но я бы на всякий случай опросил людей.
Ланселот хмуро кивнул.
— А ведь в «Холодной горе» такое впервые, Юрий Всеволодович. У соседей бывало: подерутся пеоны, иногда кого-нибудь насмерть зарубят… А здесь — никогда.
Анненков перевернул труп и принялся исследовать его карманы.
— Так ведь и драгоценности такие, я полагаю, здесь раньше не пропадали.
Тяжелыми шагами подошел Стеллецкий, остановился в двух шагах от тела, кашлянул.
— Дон Луис хочет поговорить, — сообщил он в пространство.
Капитан извлек из правого кармана сюртука бедняги-официанта маленькую железную шкатулочку, не без труда открыл ее, осторожно понюхал содержимое.
— Что за черт? Вы про это нам рассказывали, Ланселот? Айя… хуа… ну, вы поняли?
Англичанин мельком заглянул в шкатулочку и скептически усмехнулся.
— Нет, это просто кока. Местные жуют ее, чтобы поддержать силы. Смешивают с известью и жуют. Здорово помогает от горной болезни.
— Дон Луис хочет поговорить, — повторил Ник. Анненков наконец взбесился.
— Так пусть приходит и разговаривает! — рявкнул он. — Мы делом заняты! Время не ждет!
— Он сейчас у Лауры. Она все еще не пришла в себя.
Стиллуотер покачал головой.
— Мне очень жаль, сэр. Я обязан опросить слуг. Судя по всему, этого бедолагу прикончили незадолго до рассвета, так что есть небольшой шанс, что убийца не успел уйти далеко.
— Если он вообще уходил, — буркнул Анненков, поднимаясь. — Я думаю, что он все еще в доме. И индейца убрали как раз поэтому.
Стеллецкий наморщил лоб.
— Ты хочешь сказать, что похититель и человек, который дал тебе яд, разные люди?
— Именно. Индеец, скорее всего, просто выполнял поручения преступника и знал его в лицо. Когда необходимость в помощнике отпала, преступник поспешил от него избавиться.
— Согласен, — Ланселот закурил новую папиросу. — Но почему вы так уверены, что убийца все еще здесь? Может, он давно уже удирает с камнем в кармане по направлению к столице?
Анненков пожал плечами.
— Интуиция. Да еще, быть может, тот факт, что этот тип пытался меня отравить уже после того, как кристалл был похищен из сейфа. Логики в этом поступке никакой, поскольку я вряд ли представлял для похитителя какую-то опасность. А это значит, что убийца вынашивает новые планы, о которых мы, господа, пока что ничего не знаем. И это обстоятельство, скажу честно, меня несколько нервирует.
Ник выразительно хмыкнул.
— Будь так любезен, изложи свои соображения гранду. Он, знаешь ли, тоже нервничает.
Капитан вытянул из кармана брюк стальную луковицу часов, откинул крышку и некоторое время что-то считал, шевеля при этом губами.
— Сейчас половина одиннадцатого. Я обещал, что мы возьмем похитителя до полудня, а теперь нам нужно искать еще и убийцу. Хорошо, мы пойдем к дону Луису, тем более, что в комнатах Лауры, кстати, обыск еще не проводился. Но на все разговоры с ним у нас есть полчаса. Ланселот, что там ваш охотник?
Англичанин пожал плечами.
— Охотится. Если кто-то пытался бежать из усадьбы сегодня на рассвете, он его найдет. Ну, или, по крайности, найдет следы.
— Время не ждет, — повторил Анненков. — Ладно, Ник, пойдем пообщаемся с Луисом Иванычем.
Комнаты Лауры располагались в северном крыле усадьбы, под самой крышей. Идти туда пришлось по памятной капитану деревянной галерее, увитой виноградом.
— Скажи, Ник… — Анненков остановился, сорвал темно-фиолетовую ягоду, кинул в рот, разжевал и выплюнул за перила — показалось кисло. — А что за дела у вас с грандом в столице?
Стеллецкий помрачнел.
— На рожон лезет гранд, вот что. Помнишь, у нас в полку был такой Саша Авцоев, его еще Овцой звали?
Капитан кивнул и сорвал еще одну ягоду. Эту даже пробовать не стал, покрутил в пальцах и выбросил.
— Так вот, Овца… вроде спокойный же был мужчина, рассудительный, а как доходит до боя, в него словно бес вселялся. Да ты же сам его знаешь… То папироски под огнем курит, то в одиночку на роту немцев скачет с шашечкой. В общем, на рожон лез Овца. Напомнить, чем кончилось?
— Вроде убили его, — равнодушно сказал Анненков. — Так что в столице?
— Ты меня чем слушаешь? — обиделся Ник. — Я же тебе русским языком объясняю: гранд хочет предъявить права на наследство Цезаря, а это, между прочим, двести миллионов фунтов стерлингов.
— А он имеет на них право?
— В том-то и дело, что нет. Наследница — Миранда, но ей никто не позволит прикоснуться к деньгам. У генерала Прадо было слишком много влиятельных друзей, которые тоже не прочь откусить от пирога. Луис собирается с ними договориться.
Капитан с интересом посмотрел на товарища.
— И это ты называешь «лезть на рожон»?
— В столице свои порядки. Такая страна. Если какой-нибудь столичный хлыщ заявится сюда, в сьерру… ну, вот как этот дурачок Гутьеррес, например… ему придется соблюдать законы сьерры, понимаешь? Нельзя, скажем, нанести визит Эспиноса, а потом сразу поехать к де Легисамо, это считается ужасным оскорблением обоих семейств. В столице еще хуже. Там свои могущественные кланы, которые на аристократов сьерры плевать хотели — в основном это профессиональные военные. Они могут даже происходить из старых креольских родов, но принадлежат уже совсем другому миру. Пока был жив Цезарь, Луиса в этом мире… терпели. Но теперь, когда он остался один, с ним церемониться не станут. Прихлопнут, как комара. Я говорил ему! Я много раз говорил ему, но он ничего не хочет слушать. И все из-за этой кошки, Миранды!
— Миранды?
— А ты еще ничего не понял? Гранд влюблен в нее по уши, а она вертит им, как хочет. Понятно, если его Миранде пришла в голову блажь получить деньги покойного мужа, он в лепешку расшибется… Похоже, этим все и закончится.
— Но ее можно понять, — заметил Анненков. — Двести миллионов фунтов — деньги немаленькие. Значит, Луис собирается лезть прямиком в пекло, а ты, конечно же, должен прикрывать ему спину?
Стеллецкий мрачно кивнул. Желваки ходили у него на лице, словно поршни паровой машины.