даже за руку. Почему этот человек так быстро мне стал и близок и дорог?
Не хочу умирать!
Я заплакала от обиды, резко дернулась и проснулась.
— Т-ш-ш! Напугала ты нас! — рядом вдруг прозвучал голос Кайлин. — твой черный рыцарь за тебя чуть не разрушил весь наш континент!
— Я… долго спала? — получилось лишь прошептать.
Взгляд подняла и себя обнаружила возлежащей на странного вида кровати. Скорей даже в капсуле без верхней крышки. Руки и ноги мои были опутаны тонкими трубочками дозаторов, жадными ртами присосок держащихся за кожу. Кроме них на мне не было ничего. Если не брать в расчет узенькие полоски мягкой ткани, прикрывающие самые стратегические места.
— Да неделю! — она рассмеялась с явным облегчением. — Я уже его вызвала, он скоро будет. Предъявил обвинение в покушении на тебя конунгу, всему правящему кругу и даже монастырям, чуть войны не объявил всей планете. Знаешь… — оглядываясь нервно назад, Кайлин добавила уже совершенно серьезно, — если бы кто за меня так…
В этот момент блестящая светлая стена позади вдруг раздвинулась и в каюту влетел мой «Черный рыцарь».
Кайлин молча и быстро выскользнула в эту же дверь и мы остались с ним наедине.
Под пристальным взглядом фасеточных глаз я вся сжалась, вдруг чувствуя, что совершенно раздета. И перед ним виновата. Если в брачный отбор инспектор шел по собственному разумению, мне ещё непонятному, то теперь он остался один на один со своей тяжкой ответственностью за убогое и слабеющее существо. За меня.
— Снова накручиваешь, — знакомый голос меня успокаивал. — Хотя, твои монахини мне рассказали, что это нормально.
— Кто?! — я в ответ прохрипела.
— Привет, Нэрис. Поздравляю, ты заново родилась. И теперь мы действительно справились.
31. Перемены
Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.
Опорная орбита планеты Лигла.
Мне не верилось.
И рассказанная Кайлин история казалась сказкой, и блестящий под яркими точками освещения «черный мой рыцарь» не выглядел настоящим. Закрыла глаза и открыла опять. Он не исчез, только фасеточные «глаза» его засветились зеленоватым светом. Мягким, уютным и ласковым. Интересно, а их цвет что-то значит? Я видела, как мой инспектор светил в темноте ярко-красными фонарями, и как очень красиво подсвечивались они бирюзовым. А тогда, в круге отбора, на черной маске лица ярко горели ядовито-лимонные фонари.
— Ты меня так разглядываешь, будто видишь впервые.
В его голосе прозвучала усмешка. Но какая-то… горькая? Я вдруг смутилась, вспомнив о том, что совершенно раздета. Поежилась. Ощутила себя жалкой и некрасивой. Мучительно захотелось прикрыться, спрятаться от его внимательных «глаз».
— Все гадаю, какой ты, — я хотела сказать, но едва прошептала.
— Самый обычный, каких миллиарды, — он бросил взгляд на какие-то датчики в изголовье, покачал головой. Потом, словно прочтя мои мысли, достал вдруг откуда-то тоненькое кашемировое одеяло и меня им осторожно укрыл. — Я совсем не красавец, со сломанным носом, быстро отрастающей щетиной и омерзительной привычкой смотреть людям прямо в глаза.
— Еще.
— У меня самые обычные, карие глаза с легким зеленым отливом. Темные волосы, я надеюсь, — он и теперь смотрел прямо в глаза. Но мне эта привычка омерзительной не казалась. — Я невысокого роста, совсем не атлет, худощав. Ничего симпатичного.
— Я тоже совсем не красавица… — сказала зачем-то.
— Мы что-то не то обсуждаем, — он опять усмехнулся.
Или мое воспаленное воображение придумывает эти мимические детали? Просто лечебный скафандр, ну какие усмешки?
— Сил нет умное думать, — призналась ему очень тихо. — Ты там никого не убил?
В который уже раз я поражалась нашему странному диалогу. Как будто бы встретились два старых друга, знающие с раннего детства друг друга. Остановились на пару минут, просто чтобы чуть-чуть поболтать.
Мне с инспектором было легко. Никаких тайных смыслов и масок, он меня понимал с полуслова, я же его не боялась.
— Знаешь, очень хотелось, — явно нехотя он признался. — Особенно этих ваших монахинь. Хотя, твой бывший жених меня очень порадовал.
— Райан? — мой голос пропал окончательно и получился лишь жалкий всхлип.
А инспектор, задумчиво и внимательно (как мне казалось) разглядывающий что-то на противоположной стене, вдруг резко ко мне повернулся, теперь уже пристально вглядываясь в мое растерянное лицо.
— Его уже нет на планете. А новым конунгом Лиглы вчера мной назначен твой Диль.
***
За прошедшие семь вязких, тягостных дней жизни Макара Аверина на территории мятежной колонии Лигла произошло очень многое.
Теперь уже бывшей мятежной. Годы сытого благополучия на окраине космической Ойкумены и полное ощущение безнаказанности привели к быстрому и логичному результату: вялый бунт был подавлен, зачинщики найдены и ожидали вердикта суда.
Чего это стоило Маку? Не так уж и многого, собственно говоря. У «Совы» было достаточно собственных военных ресурсов, профессиональный и грамотный, тщательно собранный экипаж, а у инспектора — личный опыт и блестящее образование.
Операции по подавлению подобных явлений в колониях давно отработаны до мелочей. Четкий простой алгоритм, схема которого жёстко вбивалась в кастрюльные головы глупых курсантов его факультета.
Быстрое подавление всех доступных планете источников связи, дезориентация летательных аппаратов всех классов, отключение СМИ от эфира. А потом уже остановка подпольного транспортного космопорта, час простоя которого опустошил теневые банковские счета глупого старого конунга. Это было куда разорительней, чем все природные катаклизмы и бедствия за последние несколько лет.
Банковские операции, проводимые через Сумерки и строго по имперским каналам, разумеется, — остановлены тоже.
Все счета заблокированы.
Уже через имперские сутки на транспортной карте галактики Лигла из точки зеленой, обозначающей полную безопасность и отсутствие ограничений по перемещениям превратилась в оранжевую. «Следование транспорта запрещено, выход из портов планеты закрыт, полная карантинная изоляция.»
Этот маленький мир оказался в шаге от катастрофы.
Напрасно лигляне так быстро забыли о том, что у колоний есть множество преимуществ: никаких таможенных ограничений, льготный выход на рынки Империи, на их страже стоит мифический и мало кем виденный могущественный космофлот. Нет нужды содержать службы внешней обороны. А взамен требуется немногое: жить придерживаясь древних законов Империи и не гадить соседям. Налоги с торговли не были тяжким бременем для малых планет и вид имели скорее символический, напоминая мирам об их обязательствах и принадлежности.
— Это я виновата, — и слезы в ее удивительных, темных глазах.
Шервовы сопли, вот только не это! Ее слезы действовали на Макара как плазер. Что с ним такое? Почему сразу же захотелось все бросить и увезти эту девочку далеко-далеко? Туда, где на голой и беззащитной макушке отрастут, наконец, светлые волосы, робкая поросль которых проглядывала уже тонким бархатом. Где она снова научится улыбаться. Не грустно,