Читать интересную книгу С небес на землю - Татьяна Устинова

— Да, но… Анна Иосифовна-то ничего не смыслит в бизнесе, и всем заправляют Катя с Сашей…

Алекс помолчал.

— Всем заправляет Павел! Не Катя и не Саша. Легенду о том, что Анна Иосифовна божий одуванчик, даже кнопку на компьютере не способна нажать, придумал, насколько я понимаю, сам Павел. Это всех устраивало. Менеджеры, то есть как раз Катя с Сашей, из кожи вон лезут, чтобы издательство процветало — директриса-то ничего не смыслит, и получается, что они главные, главнее некуда! А это всегда очень хороший стимул. Кроме того, есть надежда, что рано или поздно она уйдет на пенсию, и тогда освободится директорское место, а это блестящая перспектива. Они же не знают, что на пенсию она не уйдет никогда!.. Анна Иосифовна осторожно и нежно заставляет их конкурировать друг с другом, и Павлу меньше забот!.. Оба зама уверены, что издательство у них в руках, и стараются изо всех сил. Это же дело именно их жизни, а не какого-то там Павла Литовченко! Они поминутно оглядывались бы на него или на директрису, если б знали истинное положение дел, а так — нет. Они тянут нарты с поклажей, как две хорошие ездовые собаки, и пытаются обставить друг друга, то есть тянуть еще быстрее! И это только на пользу делу! Они не простят друг другу ни единой ошибки, и Павел об этом знает! От Анны Иосифовны он получал и получает все сведения — что там происходит, какие появились новые авторы, что придумали конкуренты и так далее. Он оценивает ситуацию, принимает решения, и его мать так же осторожно и нежно заставляет своих заместителей эти решения выполнять. При этом все уверены, что владелец просто получает прибыль, а директриса просто развлекает себя. Очень удобно и красиво.

Маня Поливанова прицелилась и обогнала фуру.

— И ты всегда знал, что Литовченко сын Анны Иосифовны?

— Ну конечно.

— И молчал?!

Алекс сбоку посмотрел на нее.

— Маня, ты задаешь идиотские вопросы.

— Ничего и не идиотские! Мне-то уж мог бы сказать!

— Я знаю тебя всего несколько дней. Мы познакомились в Пулкове. Я, если помнишь, нес твою сумку, а ты все хотела ее отнять.

— Я не хотела отнять! Мне просто было неловко. И познакомились мы гораздо раньше, у Митрофановой.

Он вдруг взял ее руку, лежавшую на руле, и поцеловал. Узкая кисть, длинные пальцы. Изумительная рука, и теперь он может целовать ее сколько угодно. Когда захочется. Просто так.

Вот как сейчас.

— У них всегда были странные отношения, — продолжал он, рассматривая ее руку. — Насколько я помню, Анна Иосифовна бросила его отца и ушла к другому человеку, и Павел долго не мог ей этого простить. Они нашли общий язык только во взрослой жизни. И тем не менее он не сказал ей ничего обо мне. Хотя она, мне кажется, меня узнала. Она намекала, что в Интернете можно найти кого угодно! Но я просил Павла не говорить, и он не сказал. Меня замучил вопрос «кто вы?», понимаешь? И я на самом деле не представляю, как на него отвечать.

— Я знаю, — перебила Маня. — Ты писатель номер один в Европе. А может, и в мире.

— Я неудачник и слабак.

— Ты опять хвастаешься?..

Он усмехнулся. Теперь, когда его не терзали змеи, ему было легко и весело.

— Маня, не отвлекай меня.

— А Литовченко знал, что ты не крал никаких романов?

Алекс пожал плечами:

— Я не спрашивал, а он не говорил. Он предложил мне работу. Работу, Маня! Ты не знаешь, какое это огромное слово — работа. Я согласился бы, если б даже он предложил мне место корректора, правда! Лишь бы работать, и именно… со словами.

— Со словами, — повторила Маня Поливанова, она же писательница Покровская. — Ты должен писать, вот тебе и будет работа со словами!.. Писать, а не играть в детектива. Кстати, какой из тебя детектив? Ты слепой, рассеянный, ничего не помнишь. Когда из Питера улетали, паспорт полчаса искали!..

— Тем не менее «Запах вечности» — детектив.

— Да ладно! Это глубокое философское произведение! Если твоя «Вечность» детектив, тогда «Преступление и наказание» тоже детектив.

Он вдруг расчувствовался почти до слез. Его сто лет никто не хвалил — именно за работу. Он позабыл, как это бывает, когда тебе говорят, что ты талантлив и написанное тобой интересно и важно, и даже… как она сказала?.. имеет отношение к философии!..

Кроме того, его никто и никогда не сравнивал с Достоевским.

Еще не хватало!..

Он решительно не знал, что следует делать, когда женщина вдруг говорит, что ты гений. Благодарить? Кланяться? Отводить глаза?

Он отвел глаза и сказал:

— Зато я замечаю то, чего никто не замечает, Маня.

— Это точно!

— И я очень быстро понял, что история с угрозами не имеет никакого отношения к убийству. О том, что у директрисы есть компьютер и почта, знал Береговой. Но он сам вряд ли стал бы писать гадости — на него это совсем не похоже, и, кроме того, письма начали приходить задолго до того, как его уволили и у него появился реальный повод… угрожать. Зато был еще один человек, которого уволили довольно давно и исключительно по личным причинам.

— Какой человек?

— Ты удивительно тупой детективный автор! Веселовский, конечно. Неудавшаяся лобовь твоей подруги. И не только твоей подруги!.. Сейчас направо. Во-он к тому стеклянному зданию, видишь? На стоянку нас не пустят, так что ты меня высади и уезжай, хорошо?

— Кукиш с маслом! — мрачно заявила Маня Поливанова. — Я с тобой. И вот только не нужно сейчас диспут устраивать! Я с тобой, и точка!

…И точка. Вот уж точка так точка!..

— Откуда ты взялась? — с удивлением спросил он, рассматривая ее.

— Из Пулкова, сам сказал! И не заговаривай мне зубы! Мы идем вместе. Кстати, куда? Хотя на самом деле мне все равно куда. Лишь бы с тобой.

— Да? — спросил Алекс, у которого сегодня, по всей видимости, был день открытий. — Правда? Лишь бы со мной?

Митрофанова едва дождалась, когда приедет Стрешнев.

Ждала она в прямом смысле слова у окна — так и простояла с утра, боясь пропустить его машину. Она не могла заставить себя позвонить, хотя это было бы проще всего.

За окном падал снег неторопливыми, мягкими, совсем не московскими хлопьями, засыпал уютный издательский дворик и наряженную елочку. Вокруг елочки похаживал веселый толстый дворник Фазиль в фартуке, а за ним бегала большая черная собака. Дворник широкими, размашистыми гребками, как хороший пловец, отмахивал в сторону снег, а собака припадала на передние лапы, заскакивала в пушистый, легкий сугроб, зарывалась носом, валялась, в общем, проделывала всякие чудеса, а Фазиль хохотал и кидал в нее рукавицей.

— Ну, где же ты, — цедила Митрофанова, — приезжай скорее, ну!

Но Стрешнев все никак не ехал. Она уж и курила, открыв нараспашку окно, — завидев ее, Фазиль сдернул ушанку и поклонился, и Митрофанова из окна поклонилась тоже. Закрыв раму, она барабанила пальцами по стеклу, присаживалась на подоконник, трогала листья какого-то диковинного растения, подаренного ей директрисой на прошлый день рождения издательства. Катя, не слишком любившая цветы, какое-то время надеялась, что растение благополучно загнется, но оно процветало — удивительно даже!..

А Стрешнев все не ехал!..

Завидев наконец его машину, заползавшую во двор, она сорвалась с места, каблук подвернулся, и она чуть не упала. Хорошо, что каблуки «средние» — она никогда не позволяла себе высоких, тем более шпилек, без которых жить не могла Маня Поливанова!..

Она собиралась перехватить Стрешнева внизу, уволочь его в укромное место и выложить все, что она узнала, — сенсационная, неправдоподобная, дикая история!..

Алекс Лорер работает теперь в их издательстве, значит, бабка затеяла что-то такое, о чем они даже не могли догадываться!.. И это требует обсуждения и принятия решительных мер — она совсем не знала, каких именно, и ей необходимо было посоветоваться. От Мани мало толку. Во-первых, она не слишком разбирается во внутренних делах издательства, а во-вторых…

Во-вторых, у нее с этим самым загадочным и невероятным Алексом Лорером совершенно неожиданно и некстати случился роман.

Митрофанова и в этом видела для себя угрозу и происки неведомых врагов!

Как это возможно — роман с Лорером?! Это даже не человек, это какой-то мифический персонаж, слишком неоднозначный и сложный! Впрочем, фотографию Лорера она раскопала очень быстро, и на фотографии совершенно точно был новый заместитель, только волосы еще длиннее, чем сейчас, — Голливуд, одним словом, или, наоборот, что ли, французский кинематограф! Да и копать особенно не пришлось! Про «Запах вечности» не написали в свое время только самые ленивые репортеры, а журнал «День сегодняшний» целое расследование провел и даже фотоотчетом его снабдил! Катя внимательно изучила и снимки, и расследование.

«День сегодняшний» упивался сенсацией — русский выскочка присвоил иностранный роман, шутка ли! — но в комментариях был осторожен. В том смысле, что шут его знает на самом деле, кто и что там присвоил, а роман-то отличный! И национальная гордость поминалась, и русский характер, и раболепие перед иностранцами, берущее начало еще при дворе Петра Великого, где все русские от первого до последнего считались ретроградами и дураками, а все иностранцы, включая цирюльников и лошадников, прогрессистами и умниками.