Читать интересную книгу Код человека. Часть 1 (СИ) - Миллер Ронни

«Она повредила его. Она повредила меня».

Шаги уже совсем близко. Значит, план Б.

Крак! Шприц сломался, транквилизатор потек по руке, осколки металла и пластика посыпались на решетку под ногами.

— Я отпущу тебя. Освободи. Мой. Разум.

Квинт оттолкнул ее от себя, готовый, если надо, уворачиваться от пуль.

— Хм… Хорошо. Но знаешь что? Может… В следующий раз?

Рассмеявшись, девочка запрыгнула в люк, напоследок показав ему фак. Лязгнула сталь переборки. Квинт медленно обернулся через плечо.

— Что это было…сэр?

Хоурн. От удивления он приподнял очки. Дуло Хорнета смотрело прямо на Эдриана. Квинт поднял руки вверх:

— Я под ее контролем, Бьярте.

* * *

Квинт хорошо запомнил, как на него надели наручники, как сопроводили в отель. Взгляды соратников, настороженные, сочувственные, но не слишком удивленные.

— Я так и знала, — сказала Лиз. — Я поняла, что ты изменился. Хоурн, Аллен, Кейган, я принимаю командование.

Квинт не услышал их ответа. Его комлинк орезали от общей линии. Словно отлучили от церкви. Тело Амау упаковали в черный полиэтилен. Он увидел его лишь мельком. Когда Эдриана привезли в отель, взгляды команды выражали множество вопросов. Целый ливень вопросов, которые Квинт оставил без ответа.

— Все согласно протоколу, ребята, — сказала Лиз.

Согласно протоколу… Его руки и ноги сковали, как закоренелому преступнику. Лиз настаивала на том, чтобы вживить ему блокатор имплантов, на что Кейган ответил категорическим отказом.

— У него искусственное сердце! Ты хочешь убить его?

Кажется, они здорово сцепились, слышно было даже через стену. Все они были на взводе.

Эдриан сидел на кровати, прислонившись головой к холодному зеркальному покрытию. Все его тело было сковано так, что руки невозможно было поднять выше пояса, а ходить можно было только крошечными шагами. Его погрузили в темноту и тишину.

Все было так, как он планировал.

Теперь Квинт был отстранен от охоты. Его переправят в Бюро, за толстые стены самой надежной тюрьмы. Там «Аллегро» его не достанет. Для полноценного трибунала и смертельной инъекции не хватало доказательств. Ему хотя бы не придется своими руками вершить собственную смерть.

У Эдриана было достаточно времени подумать, как низко он пал и в какой безвыходной ситуации находился. Больше всего удручало паломничество команды. Хоурн шутил и говорил, что все будет в порядке. Что Кейган найдет способ помочь и все будет как раньше. «И вообще, сразу после задания закатим вечеринку-барбекю. Я скажу жене пригласить самых горячих северных подруг. Что скажешь?». Вечеринки в доме Хоурнов всегда были что надо, так что Эдриан ответил улыбкой. Аллен больше сетовал на то, что сейчас «наступит полная задница», а Кейган довольно горячо отстаивал его права:

— Ты, в конце концов, сам сдался и ведешь себя спокойно!

— Кейган, — сказал Эдриан. — Транквилизаторы.

— Прости, но Лиз запретила расходовать.

Последней пришла Апрентис. Она долго смотрела на него, а затем сказала:

— Надеюсь, ты придешь в норму, и все будет как раньше.

Квинт знал, что это чушь, как и Лиз. Та самая Лиз, которая всегда в глаза говорила неприкрытую правду, пыталась успокоить его ложью. Невероятно.

Ему приносили еду, кормили с ложки, водили на молитву, в душ и в туалет под конвоем. Забрали все, что могло бы отвлечь его разум. К концу второго дня Квинт уже измаялся от вынужденной неподвижности. От мыслей, что не отпускали его голову. Срань Господня, сколько же там было мыслей! Каждую он пытался проверить на подлинность и постоянно одергивал себя. Дерево Крауца больше не вызывало доверия, каждая мысль могла быть вражеским диверсантом. Много думал о Шпарте и Амау. Неужели их всех ждет такой финал? Она просто захватит одного за другим и заставит спрыгнуть со скалы, как чертовых леммингов?

Отсутствие транквилизаторов наводнило ночи кошмарами. Красные сумерки, толпа танцующих, только все они были изувеченными мертвецами, от которых отваливались куски расползающейся плоти. Амау, с безумной улыбкой на лице, приглашал его на этот праздник мертвых, но Квинт всегда проходил мимо. Затем отовсюду вырастали кровавые ветви. Они опутывали его с ног до головы, и он видел перед собой Чес. Она распарывала ему горло, как Шпарте, но он не чувствовал боли. Его кровь превращалась в колючие ветви. Огромные шипы пронзали Кейгана, Лиз, Аллена и Хоурна. Они разрывали Чес на две половины. Верхняя часть продолжал жить. Она смотрела то испуганным взглядом ребенка, то пустыми глазами мертвеца, то с циничной усмешкой. Квинт резко просыпался и не мог больше уснуть. Он безуспешно тянулся к кресту и вспоминал гладь безмятежного озера, но благодать ускользала от него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На третий день Квинт с ужасом отметил, что краем глаза видит, как по зеркалам побегают рисованные молнии и кровавые ветви. Работа Чес. Она давно вонзила в него маленький клинышек и теперь медленно расшатывала, откалывая кусочек за кусочком. Квинт мог спрятаться за стенами Бюро от «Аллегро», но не от нее. О нет, если она самый сильный псионик из всех, то может превратить его в орудие. Закрывая глаза, Квинт слышал, как тикает воображаемый таймер внутри его головы. Тик-так. Когда-нибудь время выйдет, и что тогда?

На четвертый день все стало еще хуже. Во рту стоял вкус крови, нос заполнял запах жженого пластика и раскаленного асфальта. Жар. Он чувствовал его кожей. Кажется, кто-то пытался с ним разговаривать, но он был полностью поглощен мыслями и плохо соображал, что происходит.

Она была внутри его головы. Смеялась и болтала ножками.

Пятый день был полон красного сумрака. Жар усилился. Тело ломило от ноющей боли. Снова видения, мысли, вперемешку с осколками старых воспоминаний. Запах ладана в церкви смешался с непереносимой вонью бензина. В какой-то момент голову прострелило резкой болью и страшным шипением.

«Зачем… Зачем ты это делаешь?»

Шум стал настолько нестерпим, что, казалось, разорвет его перепонки. А потом Квинт понял, что лежит на крошеве бетона и металла, а высоко над ним идеально ровный зев какого-то глубокого колодца. Странно, он не мог пошевелиться, только смотреть наверх. Жар, пахло гарью, вокруг раздавались стоны. Он увидел ярко-красное свечение. Раскаленный металл струился на него, как вода. Потом была адская боль.

— Нет! Боже!

Мрак.

* * *

«Красный»

— Хорошо… Он дышит. Черт, он разбил зеркало, все в осколках…

«Красный»

— Ох, ты спятил? Не надо, Лиз это не понравится.

— Ты предлагаешь оставить его так? Я, между прочим, клятву давал. Лучше помоги.

«Красный».

Первое, что почувствовал Квинт — холодные пальцы на своей коже. Кто-то приподнял его веки, посветил.

— Твою мать. Зрачки на весь глаз. Наверно, травма головы. Надо перевернуть на бок. Чертовы цепи. Аллен, ключ.

— Кейган…

— Он в глубокой отключке. Я только руки освобожу.

«Лиз и Хоурна нет».

«Красный».

В вену воткнулась игла, и тогда пальцы Квинта обхватили кисть в резиновых перчатках. Послышался крик. Вокруг непроглядный красный туман.

— Кейган!

Туман рассеялся, но все вокруг было красным, словно кто-то пропустил реальность через рубиновое стекло. Квинт сидел на своей кровати, усыпанной зеркальными осколками, и свободной рукой удерживал Кейгана. В воздухе застыли капли выплеснувшегося из трубки лекарства. Кейган неподвижно смотрел на него, не скрывая ужаса на лице. Рядом, беспомощно протянув руку, застыл Аллен. Почему все вокруг остановилось? Квинт вывернул Кейгану кисть, чтобы тот упал на колени. Пока он падал, Квинт успел открыть все свои замки. Раз. Два. Три.

Эдриан был свободен. Тело опьянело от радости. Аллен схватил Кейгана за плечи и попятился к стене, не отрывая взгляда от Эдриана. Тот размял шею, плечи, до блаженного хруста.

Кейган и Аллен кинулись одновременно. Кажется, они хотели усыпить его, но почему-то снова двигались очень медленно. Он увернулся и выбил из рук Одрика шприц.