Читать интересную книгу Злыднев Мир. Империя. - Егор Чекрыгин

В любое другое время, наш довольно прагматичный герой, предположил бы обман зрения. Но теперь, познакомившись со своим Врагом, он не очень удивился его «невидимости». Наоборот, – она многое объясняла.

Аттий Бузма слез со скалы, и осторожно пошел по следу. Благо жирная и влажная почва, высокогорного луга, прекрасно хранила отпечатки копыт.

Идти приходилось очень осторожно, поскольку в отличие от своего врага, наш герой невидимостью не обладал. А наткнуться на него и снова попасть под действие его… чар(?), ему очень не хотелось. Поэтому приходилось красться, скрываясь за немногочисленными кустами, или высокой травой, а то и вообще обсыпавшись ветками и травой, осторожно переползать с места на место.

Так продолжалось почти до самых сумерек. За это время он пересек долину, и вновь двигался по петляющей между скалами тропе.

В сумерках когда различать следы уже стало затруднительно, он уже было снова собрался отложить поиск до утра, и даже начал искать потаенное место для ночлега, как вдруг увидел…. Нет. Не увидел, а услышал негромкое ржание. Ржание раздавалось из-за ближайшего поворота скалы. Значит там был Враг.

Аттий Бузма не пошел по тропе. Он обогнул скалу с другой стороны, для чего ему понадобилась вся его ловкость. Выйдя на цель он внимательно огляделся. Перед ним никого не было.

Он стал вглядываться внимательней. Вот тропа. Вот удобная полянка рядом с ней. Чуть вдали звенит ручей. Но он бежит дальше, среди больших, скатившихся с ближайшей горы камней. Его Враг, там лагерь разбивать не станет. Он слишком любит удобства. Значит он на поляне, но его не видно!

Аттий Бузма начал всматриваться до боли в глазах. Он уже знал, что надо искать не самого Врага, а следы, которые он оставляет.

Постепенно, это дало свой результат. Это было похоже на то, будто идешь сквозь очень густой туман и постепенно начинаешь видеть предметы к которым приближаешься, Сначала он увидел лошадь. Вернее очертания лошади. Его лошади. Той самой, которую ему выделили миротворцы.

Когда он это понял, – лошадь уже была видна ему во всех подробностях, несмотря на уже наступившую ночь. А все потому, что ее освещал свет костра. Да, вот прямо посреди поляны горит костер. Вокруг костра разбросаны вещи…. И сидит темная фигура….

И в этот момент, фигура кажется поняла, что за ней наблюдают. Она стала поворачивать голову в сторону Аттия Бузмы и через секунду, его головы коснулась….

Это было так похоже на то страшное мерзкое…, нападение, которое он пережил несколько дней назад. Почти теряя от страха разум, Аттий Бузма прицелился из арбалета и выстрелил.

Волна торжествующей злобы уже начала накатывать на его мозг, а глаза следили, как почти неразличимая в сумерках стрела, медленно-медленно летела к своей цели. Дистанция для выстрела была предельной. Если бы Аттий Бузма хотел бы выстрелить наверняка, он бы сократил ее на треть, а то и на половину. Но в тот миг, он почти не сомневался что попадет. Он обязан был попасть. Потому что точный выстрел, не просто спасал его жизнь. Он спасал его от страха и унижения, которое приходит вместе со страхом.

И естественно, как это и бывает в романах, подобных нашему, стрела попала в свою цель.

Глава 8

– Что ж молодой человек. На этом перекрестке, наши с тобой пути расходятся.

Поверь мне, я был счастлив, что такой, преисполненный достоинств юноша, представитель столь уважаемого рода, разделил со мной тягости моего пути….

– О право, ты смущаешь меня многопочтенный Бикст Эцций. Это я должен благодарить всех богов, что мой путь, пересекся с твоим. Иначе боюсь, этот путь уже закончился бы каким-нибудь тупиком, имя которому, – холод, голод, или злобные горцы….

– Но разве это не долг каждого подданного, – оказать помощь своему соотечественнику? А тем более такому достойному, разносторонне образованному, и принадлежащего к такой уважаемой семье, как ты?

– Но когда ты спасал меня, многопочтенный Дикст Эцций, – ты спасал не знатного юношу, а голодранца в лохмотьях. Ты ведь не знал ни о моих достоинствах, которые ты сильно преувеличиваешь, ни о моем образовании, которое тоже, отнюдь не столь разносторонне, ни о моей семье…, достоинств которой я не стану умалять. Но рождение в хорошей семье, – это не моя заслуга. Заслуга, – вести жизнь, достойную моих предков.

– Вот подобные слова и выдают твое достоинство, куда больше, чем дорогие одежды, достойнейший Аттий Бузма. Твой род всегда был одним из самых уважаемых, со времени появления Купеческих Гильдий. А Слово его представителей, всегда было весомым и значительным, на любом Совете Гильдии…. И познакомившись с тобой, я понял почему.

– Что ж, я благодарю тебя за добрые слова многопочтенный Дикст Эцций. Я не стану благодарить тебя за мое спасение…, словами. Но можешь не сомневаться, – Аттии знают что такое благодарность делами…. Прощай, да будет твой путь гладок, животные здоровы, а доходы обильными. Пусть Боги благоволят тебе во всех твоих начинаниях.

– И ты будь счастлив благороднейший Аттий Бузма.

На этом они и расстались Старший Караванщик Бикст Эцций, и юноша, на вид лет тринадцати, в скромной, но добротной одежде, с небольшой котомкой за плечами.

Караванщик со своим караваном двинулся дальше вдоль побережья, а юноша свернул на дорогу, ведущую к Городу. Идти ему туда было, не больше десяти дней, и дорога эта теперь не казалась ему длинной, или опасной. После всего того, что довелось испытать ему в Горах, эти десять дней перехода, по мирной и ровной Имперской дороге, были для него пустой забавой.

Он шел размеренной походкой бывалого путешественника. Шел по той же самой дороге, по которой месяца три назад отправлялся постигать науку Торговли, под руководством Виста Тадия. Иногда он замечал какие-то памятные ему места, и улыбался, вспоминая себя прежнего. Да за эти три месяца он постиг немало наук, и даже, как ни странно, – торговую.

После того как он, раненный, оборванный и голодный выполз на Большой Горский Тракт и был там подобран караваном Дикста Эцция, – он постарался приложить все усилия на то, чтобы в кратчайшие сроки завоевать любовь и расположение всех своих спутников, начиная от Старшего Караванщика, и заканчивая последним помощником погонщика. И сам поразился, насколько легко ему это удалось.

Для этого даже не пришлось придумывать невероятную историю, как он сделал это в караване Виста Тадия. Да он вообще практически не врал. Ну разве что утаил, пару-тройку деталей, касающихся дел Ловчей Службы. А так, он был честен почти во всем.

Да и зачем было врать? Ведь для того, что бы завоевать всеобщую любовь, совсем не обязательно что-то придумывать. Для этого достаточно, во-первых, – быть максимально вежливым и внимательным ко всем участникам каравана. Но держать себя при этом с достоинством, не допуская панибратства как со стороны низших, так и со стороны высших. Во-вторых, – поменьше говорить самому, побольше слушать, что говорят другие, и вовремя поддакивать. Но делать это так, чтобы твое «поддакивание», не выглядело именно «поддакиванием», а как бы отражало твое собственное мнение, по какому-то странному стечению обстоятельств, практически полностью совпадающее с мнением собеседника. Иногда можно было поспорить о каких-то мелочах, и выслушав доводы собеседника, с ним согласиться. После этого, о тебе начинали говорить как о человеке разумном, но принципиальном.

И наконец последнее, пожалуй самое важное правило, – надо почаще спрашивать советов, и просить о помощи. Но спрашивать совет, – желательно только у того, кто в состоянии, в настроении его дать. И давая его, – получить от этого удовольствие. А помощь надо просить ненавязчиво, и в делах мелких, чтобы тот, кто оказывает тебе эту услугу, чувствовал себя покровителем слабого, а не рабочей скотинкой хитрого.

Ну, были и еще кое-какие мелочи, в науке завоевание популярности, но были они не так важны, как первые три вышеизложенных принципа.

Аттий Бузма шел по дороге в Город, раздумывал об изменениях, которые произошли с ним, и улыбался. Улыбался беззаботной, хотя и немного грустной улыбкой. За последние три месяца, он научился ладить с другими людьми. Но вот научился ли он ладить с самим собой?

Около месяца назад, он может быть впервые в жизни, сделал то, чего страстно хотелось ему самому,, а не то, что приказали ему другие, или к чему вынуждали обстоятельства.– Он отомстил.

Когда он гнался за своим обидчиком, когда вынюхивал его следы между камнями, когда находил еще теплые угли его костра…, – он был самим собой. Впервые за многие годы его натура была цельной, а не разрывалась между желанием вписаться в окружение Шакалов, или стать лучшим, чтобы утереть нос своим Наставникам, и быть худшим…, с той же самой целью.

Но когда его стрела, поразила грудь его обидчика, – на смену этой цельности, опять пришли пустота и сомнения. Он опять начал сомневаться. – Чего он хочет от жизни? Правильно ли делает, что возвращается в Город, а следовательно к Ловцам? Особенно учитывая, что его названный дядюшка Аттий Бикм, подстроил ему такое количество неприятностей?