Читать интересную книгу Группа сопровождения - Олег Татарченков

Первый километр был пройден без особых приключений. Вдоль путей тянулись дачные участки даниловцев, насыпь была низкая, заросшая кустарником, поэтому загнанный в него двумя товарными составами корреспондент всего-то провалился в талые сугробы и промочил ноги до колен.

Это даже бодрило: по-настоящему интересный материал должен добываться в труде и лишениях. Как там в песне поется? «Сутки шагать, сутки не спать — ради нескольких строчек в газете!» Эту песню Уфимцев недолюбливал из-за ее излишнего пафоса, но на данный момент она подходила как нельзя лучше.

Речитатив песни, позволяющий держать темп ходьбы, сбился на втором километре пути. Кромка насыпи сузилась до одного шага взрослого человека. Высота насыпи увеличилась же на метра два. И по ней все чаще приходилось карабкаться вверх после того, как очередной локомотив загонял Уфимцева в болото, бесконечно тянувшееся вдоль железнодорожного полотна.

В ботинках противно хлюпало, сырые мокрые носки напоминали о неизбежной простуде, время до ухода последней электрички стремительно уходило. Несколько раз Игорь малодушно думал о том, что неплохо повернуть назад. Однако он останавливал себя одним, не менее разумным доводом: об этом следовало бы подумать раньше, а не сейчас, когда большая часть пути пройдена. Об обратной дороге размышлять не хотелось.

Солнце катилось к закату. Теплые весенные лучи спрятались. Сквозь кустарник и деревья леса, обступающего дорогу, пробивались красные полосы. Уфимцев шел по западной части насыпи, ее половина уже погрузилась в тень, и корреспондент уже застегнул на все пуговицы легкомысленно расстегнутую куртку. Игорь бы с удовольствием погрелся под последними лучами на восточной стороне, однако, по словам бригадирши обходчиц, песок вывалили как раз по пути его движения, и он боялся пропустить нужное место.

«Мудры ребята, — думал он о даниловских начальниках, — Песок собрали почти идеально чистый, поэтому какой смысл везти его на специальный полигон, платить за это деньги? Ни один прокурор не придерется. А что касается вонючих путей… Со временем запах подвыветрится. Да и вообще, когда шпалы «шанелью» пахли? И то, что работяги заработают непонятные болезни… Так через сколько лет они проявятся и проявятся ли вообще? Попробуй свяжи их с давнишней аварией, произошедшей на перегоне в начале девяностых… Мудры. Но у меня эта бомба взорвется!»

Уфимцев, несмотря на своей общее достаточно скептическое отношение к демократическим властям, губернатору, сменившего полтора года назад первого секретаря обкома партии, симпатизировал. Бывший рыбинский мебельщик запросто общался с журналистами, реагировал на их критические замечания в адрес власти, демонстрировал здравый смысл и не чурался народа. Да и в борьбе с областным Советом газета, в которой работал Игорь, поддерживала именно его. Поэтому Уфимцев надеялся, что неправильно информированный «губер» (как фамильярно, по свойски звали его в области), исправит положение, допущенное головотяпами на местах.

…Обходчицы не соврали.

Десятки тонн песка ровными бараханами почти засыпали чахлое болотце с сухими камышами. Игорь взобрался на них, отщелкал десяток кадров, затем вскарабкался на насыпь, чтобы сделать общий план.

И здесь он даже не услышал, а почувствовал правой щекой тугое движение холодного воздуха.

Позже, когда Игорь попытается проанализировать свое поведение, он придет к выводу, что действовал абсолютно инстинктивно, и что его мозг начал анализировать детали уже после происшедшего.

После того, как Уфимцев прыжком вымахнет с середины путей на откос, кубарем скатится с насыпи и провалится в талую воду.

Только после этого он будет осмысленно смотреть на мелькающие вагоны «ярославской» электрички, на которую он опоздал.

И которая едва не убила его, стрелой вылетев из-за ближайшего поворота.

До Данилова он добрался уже в синих весенних сумерках. Посидел в деревянном кресле на вокзале, шевеля пальцами в раскисших носках и тупо глядя на неизменную пальму в кадке. Поерзал, примеряясь к неизбежной ночевке. Понял, что заснуть в этом кресле можно только после того, как не поспишь сутки или выпьешь бутылку водки. После чего решительно встал и направился в сторону двери в табличкой «Дежурный по вокзалу».

…-Пассажирских не будет до утра. А что касается грузовых составов, то я не имею полномочий посадить вас на проходящий поезд!

Дежурный впервые видел живого журналиста, поэтому к представителю «четвертой власти» (по определению уважаемого и авторитетного — не то что, какой-то Горбачев! — первого президента России) испытывал определенный пиетет. Как к любой власти. К коей он себя так же причислял, и оттого считал, что должен помочь коллеге из той же сферы, хотя и из другого цеха.

— Поймите, у меня нет таких полномочий!

Растрепанный ветром и осунувшийся хмурый парень буркнул в ответ:

— А у кого они есть?

Дежурный с шумом выдохнул воздух, посмотрел в окно, подозвал корреспондента:

— Видите на третьем пути стоит грузовой? Через десять минут он идет в Москву. Без остановок идет. Если экипаж вас как-то сможет высадить в Ярославле, то… В общем, идите и договаривайтесь со старшим машинистом. Может, и возьмут…

Взяли.

Много позже, вспоминая, Уфимцев поймет атмосферу того времени, которое в двадцать первом веке назовут «лихими девяностыми».

Первые годы этого десятилетия станут сродни таким же романтическим, горячим и беспредельным годам гражданской войны начала двадцатого столетия. Сродни из-за общего духа надежды, веры в лучшую жизнь и справедливость новых правителей. Только потом будет расстрел Белого дома — новый Кронштадт 93-го. Жуткая в своей бессмысленности бойня в Чечне… Политический блеф новой власти в виде генерала Лебедя и подтасовка президентских выборов в 96-ом. Дефолт. И усталость, разочарование целого поколения, из прорвы вытащившего страну из новой разрухи. Поколения советских людей, не вошедших в формат нового века и оставшегося в понимании гламурных новых людей «лузерами».

Но это будет потом. А в апреле — го локомотив бежал на юг, в сторону Москвы. Люди, еще не успевшие озлобиться, и забыть братскую общность единого народа, привыкшего жить бедно, но гордо, помогали друг другу.

Просто так.

За красивые глаза.

Уфимцев стоял между машинистом и его помощником и зачарованно смотрел на нескончаемый калейдоскоп блестящих путей, огней семафоров и пролетающих станций. «Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка. Иного нет у нас пути…»

В Ярославле, на станции «Приволжье», что тянется вдоль длиннющих корпусов моторного завода, локомотив притормозит.

— Помни! — скажет на прощанье молодой помощник, — прыгай вперед, по движению! И ноги сгибай! Столб проехали! Давай!

Уфимцев прыгнет, забыв согнуть ноги, получив ощутимый удар по ступням, моментально отозвавшийся болью в паху. Пробежит пять метров вперед, едва не ткнувшись лицом в землю. И оценит точность железнодорожника, увидев впереди очередной столб — главную и смертельную опасность всех «прыгунов». Махнет на прощанье рукой, услышав гудок тепловоза.

Корреспонденция вышла в газете через два дня. Еще спустя неделю Игорь позвонил в Данилов справиться о реакции властей и узнал, что все осталось по-прежнему: пропитанный ракетным топливом грунт со станции не собрали, песок остался под насыпью, а обходчицы, как и прежде, греются в пропахшей химической смертью будочке.

Уфимцев сгоряча схватился на трубку телефона и набрал пресс-службу областной администрации, где его всегда привечали и поили чаем. Однако на этот раз ответила не личный пресс-секретарь губернатора Ирина, а кто-то из референтов.

«— Да, да — услышал он скучный голос на другом конце провода, — Мы читали вашу заметку. Однако, понимаете, она очень субъективна и не отражает настоящего положения вещей…»

«— Как не «отражает»! — едва не закричал Уфимцев в ответ, — Я же там был! Я лично все видел. Сам чуть не отравился!»

«— У нас совершенно другие данные. Впрочем… Мы их перепроверим. Спасибо. До свидания!»

— Ну, а ты чего ждал? — до сего момента тихо сидевший на своем месте Швед насмешливо посмотрел на раздосадованное лицо Игоря, — Что команда главы администрации после твоей заметки будет показывать, что они обгадились? Как же! Лучше сделать вид, что твоего материала просто не было. Стой! — Швед предостерегающе поднял руку, увидев, что Уфимцев с решительным видом выбирается из-за стола, — Ты куда?

— К Лехе! — Игорь мотнул головой в сторону кабинета главного редактора.

— Думаешь, он не предвидел такой результат?

— Тогда зачем я ездил? — Уфимцев растеряно остановился посередине комнаты.

— Чтобы продемонстрировать независимость нашей газеты. Показать, что и мы имеем свою точку зрения, а не питаемся только из официальной кормушки.