Читать интересную книгу В прицеле черного корабля - Федор Березин

77. Битва за острова Слонов Людоедов

Феномены и барьеры

Министр науки не решился лезть под гильотину сам, потому послал одного из заместителей – мальчика для битья – Поко Дидизи, коего для того и поставили на должность, дабы время от времени подставлять под удары. Дидизи попал в науку по случаю своих феноменальных способностей. В принципе куда более прямая дорога приводила его в цирк, и вообще-то именно там он начинал. Однако если складывание, и перемножение чисел длиной в пять-десять сантиметров, причем без посредства бумаги, еще производит на простоватых столичных зрителей хоть какой-то эффект, то решение дифференциальных уравнений, без посредничества ручки и калькулятора, все едино требует предварительной лекции, вследствие которой кое-кто из присутствующих успевает прикемарить, а то и, чего доброго, пульнуть в лектора перезрелым помидором. А вот демонстрация того же в аудитории какого-нибудь закрытого института математических машин, да еще когда рядом парочка операторов-программистов колдуют за пультами, дабы опередить установленный в голове Дидизи природный счетчик, это вот эффект еще тот. Короче постепенно Поко в институтах прижился, а дабы переложить его содержание на государство в целом, ему присвоили вначале первичное, а уж потом несколько следующих научных степеней. И что с того, что Дидизи не обладал навыками логического мышления? Зато память у него была опять же феноменальная. И конечно, какой-нибудь особо принципиальный экзаменатор запросто садил его в лужу по любой из математических теорем, как только углублялся в ее истинный смысл, или же пытался выяснить связь с другими, смежными разделами алгебры. Однако на любого нормального, не сильно закомплексованного преподавателя его умение оперировать таблицами логарифмов по памяти, или вообще вычислять их сходу, причем не с худшей чем в этих же таблицах точностью, производило эффект завораживающий. Так что карьеру в науке Поко Дидизи сотворил. Точнее, ее сотворили за него, и не без помощи министра науки.

Тем не менее, у императора Грапуприса математические фокусы восхищенного обморока не вызывали, и уж тем более в данный момент. Так что министр прислал заместителя Поко лишь в качестве рессоры, должной частично сгладить удар, обязанный обрушится на все Министерство Науки в целом. Способности Поко к заучиванию формул нисколько не могли помочь, потому расчет был только на его природную умственную неполноценность. Такой ход уже проверялся, и приносил плоды. Так что сам министр науки хоть и давно забыл молодость, когда приходилось корпеть над формулами и регулировать «пушку» циклотрона, однако приблизительно понимал и в какой-то мере тонко рассчитывал чувства императора, после хотя бы пяти минут общения с Дидизи. Ощущение было сравнимо с переговорами, например, со сверчком с острова Кибирири, который как известно весьма успешно запоминал и имитировал человеческую речь, но который одновременно с этим был чудовищно страшен и противен визуально, а не исключено даже действительно ядовит. Так что «беседовали» с этим тридцатисантиметровым чудовищем отгородившись ширмочкой, ибо даже металлическая клетка с дырами для дыхания не исключала возможности того, что какой-нибудь из многочисленных жутковатых усиков внезапно явится миру, испортив всю комфортность «разговора» с насекомым. В случае Поко роль ширмочки выполняла человеческая внешность собеседника.

– Опять вы? – спросил его Грапуприс, сидя в кресле над расставленной для боя доской «танко-шахмат».

– Опять я, – кивнул Дидизи.

– Ваше Солнцеизбранство, – подсказал ему император.

– Ваше Солнцеизбранство, – подобострастно повторил Поко. Император взвесил в руке инкрустированную сапфирами фигурку ракетно-ядерной туро-батареи, но засмотрелся на переливы, пожалел и установил обратно на доску.

– А где сам министр? – спросил он без особой надежды получить в ответ что-то ценное, но ошибся.

– Э-э… – сказал Поко, ибо его встроенному в голову вычислителю требовалось некое маленькое, но все-таки время на перебор. – Сам министр внезапно убыл по случаю происшествия в лаборатории института прикладной пиротехники – ИПП. Вот!

– Что «вот»?

– Так точно – вот!

– А что там случилось, у этих пиротехников?

– Э-э… Повышенная секретность информации. Вот!

– От кого секретность-то? От меня?

– Э-э… Повышенная секретность от меня.

– Вот, – добавил император.

– Так точно – вот!

– Идиот, – констатировал император.

– Э-э… Так точно, идиот. Вот!

Грапуприс глянул на выглядящее удивительно умным лицо Дидизи.

– Мать Фиоль, с кем приходится иметь дело, – высказался он вслух, однако Поко оценил это как следующий прямой вопрос и уже наморщил лоб в очередном переборе.

– Э-э… С брашами? – несмело предположил он, ибо толпа возможных ответов уже переполнила оперативную память.

Солнцеподобный молчал, наблюдая.

– А… Со мной. Вот.

Впервые за много дней Грапупрису стало весело.

– Послушайте Поко… Как вас там?

– Поко Дидизи, – сказал Поко Дидизи, ибо на сей раз вопрос оказался на редкость однозначен.

– «Униш» на вас нет, – почесал затылок Грапуприс, не предполагая, что своим общим замечанием снова стимулировал машину для ответов.

– Э-э… «Униш» на меня не было. Потому как тогда…э-э… в моем детстве, «униш»– универсальных школ – еще не имелось. Вот, – не получив новых вопросов, Поко решил, что ответ неполон и продлил. – Я заканчивал обычную, экспериментальную школу номер «пять» в городе…

– Ну-ну, – остановил самодержец, – вы мне тут еще свою биографию будете излагать?

– Э-э… По Вашему повелению, Ваше Солнцеизбранство.

– Ух ты, угадал! – констатировал император. – Молчать, Дидизи! Вот что интересно, вот вас сейчас хоть в «ванночку Тоу-Пена» опускай, а ведь все едино не поумнеете. И вот такие как вы руководят нашей наукой. Господи Великий Эрр, куда закатился мир!

– Э-э…

– Мол… А вообще-то продолжайте, Поко! Мне страшно интересно.

– Э-э… Что продолжать-то, Ваше Солнцеподобие?

– Я спросил, куда закатился мир?

– А… Э-э…

– Ну-ну, смелее, Поко.

– Э-э… Великий император, наше Министерство еще не занимается такой проблемой. Требуется ли заняться?

– Послушай, академик Поко… Ты же академик, да?

– Академическое звание присвоено мне Вашей Всемилостью в праздник…

– Отставить, Дидизи, отставить! – Грапуприс на некоторое время задумался, как все же использовать эту говорящую куклу. – В моей детстве тебе бы цены не было, – произнес он вслух.

– Правда? – спросил академик с совершенно детской непосредственностью.

Грапуприс чуть не хохотнул в голос.

– Конечно, правда. Ох, и доставалось бы тебе тогда на орехи. Ох, и доставалось бы, – император утер внезапно набежавшую от так и не случившегося смеха слезу. – Ладно уж, поведай, что там тебя просили мне довести?

– Э-э… Ваше Величество, специальная научная конференция, секретно собранная по указанию министра, обсудив все возможности, пришла к выводу… В общем, если без академических терминов, то все там, на островах Слонов Людоедов – точнее, под ними – было совершенно просто. Оказывается, реактор не есть изобретение эйрарбакской науки, и уж тем более чьей-то другой из планетарных Геянских наук. Видите ли, давным-давно в мире существуют природные атомные котлы. Таковое явление было предсказано ныне покойным мыслителем Амором Цо. Выброшенные вулканами на поверхность урановые руды, являясь более тяжелыми чем окружающие шлаки, постепенно смываются грунтовыми водами в нижние слои планетарной коры. При достижении очень плотных образований, попадании в некие полости, урановые руды начинают накапливаться. Затем, при определенной концентрации, там начинается цепная реакция распада тяжелых ядер. Она может длиться десять и более циклолетий кряду. Однако как оказалось это еще не все чудеса. Как продемонстрировал случай произошедший ныне на архипелаге Слонов Людоедов, в природе встречаются не только естественные атомные котлы, но еще и естественные атомные бомбы.

– Тут, предположительно, задействуется следующий механизм. В единой координатной привязке должны образоваться два природных атомных котла. Причем, оба должны быть лишь в начальной стадии своей эволюции, ибо исходного для процесса топлива требуется достаточно много. Кроме того, один из котлов обязан находиться ближе к поверхности, чем второй. Затем в дело вмешивается случайность, в пересчете на тысячи циклов в общем-то перестающая таковою быть. Очередной сдвиг коры обязан рассечь один из котлов; конкретнее, находящийся выше. В образовавшуюся трещину содержимое природного атомного реактора должно достаточно быстро, в пределах буквально минут – смешное время сравнительно с циклолетием – слиться вниз, прямехонько в котел «номер два». В момент смешения, масса делящегося материала перескакивает критическую, то есть, число излучаемых нейронов растет в экспоненте. И тогда «бух!».