вид деятельности. Число лиц, отказывающихся потом от этой деятельности, настолько ничтожно, что их практически нет. Так что ничего ненормального нет в том, что выжившие из ума старики занимают руководящие посты и добровольно не покидают их. К тому же руководитель в таких случаях, начиная с некоторого уровня, становится лишь символом большой группы лиц, стоящих у власти.
Наконец, надо заметить, что социальное господство в условиях, когда нет никакой иной силы, от которой оно зависело бы существенным образом, порождает систему производства жизни, в которой есть господа, но нет хозяев, несущих личную ответственность за дело, вкладывающих в дело свою индивидуальность, — систему бесхозяйственности, безответственности, обезличенности. Господа стремятся лишь урвать и занять более выгодное положение для этого, не думая о несколько более отдаленных последствиях. О последствиях, кстати сказать, думать вообще бессмысленно, ибо это одна из самых запретных тем для размышлений в обществе, живущем по преимуществу по законам социальности.
По изложенным причинам в системе руководства складывается гангстерская система сознания и форма поведения, сознание моральной незаконности и непрочности своего положения и потребность в постоянном оправдании, подтверждении, искоренении и т. п., — короче говоря, все то, что всем хорошо известно по опыту.
Свойственное социальному индивиду стремление присвоить себе положительные результаты деятельности других и переложить ответственность за отрицательные результаты своих действий на других в случае с руководящими индивидами (и в том числе — руководящими организациями) принимает такую форму. Все успехи, достигнутые каким-то образом данным обществом (общественной группой), считаются успехами, достигнутыми благодаря мудрости руководства. Причем не играет никакой роли степень и характер участия руководства в достижении этих результатов. Если даже они получены вопреки воле руководства, они все равно в силу приведенного закона рассматриваются как успехи этого руководства. Успехи, достигнутые при данном руководстве, суть успехи этого руководства. Этот закон имеет настолько мощную силу, что даже все ранее гонимые и затем реабилитированные явления культуры изображаются как продукт высшей мудрости начальства. И даже явления, вообще не зависящие от руководства (например, хорошую погоду, старинные памятники культуры, природные богатства и т. п.), руководители склонны рассматривать как нечто, даруемое лично ими людям. Далее, ответственность за все отрицательные последствия хозяйничанья руководства несет не руководство, а те лица, слои, организации, которых руководство сочтет подходящими для возложения на них вины за эти последствия. Оно имеет возможность это делать и делает. Руководство не делает ошибок. Обычно виновные легко находятся. Но бывают случаи, когда найти подходящих виновных трудно, и тогда их изобретают. Поскольку различить явления, которые суть следствия плохого руководства, и явления, которые все равно имели бы место при любом руководстве, практически трудно и даже невозможно, то виновные отыскиваются для любых отрицательных явлений жизни, о которых можно подумать, что они могли бы быть результатом плохого руководства. В таких случаях руководство действует слепо формально. Общеизвестные случаи, когда руководители стремились представить свои преступные акции как волеизлияние народа или как одобряемые народом, суть частный случай действия рассматриваемых законов. Отсюда стремление руководителей представить свою деятельность как деятельность на благо народа, волею народа и самого народа вообще. Это удобно. Успехи народа всегда можно представить как успехи руководства народом, а отрицательные явления, в крайнем случае, можно представить как результат действия народа или действий, выражающих его волю и интересы. Стремление преступных или аморальных руководителей сделать как можно больше людей соучастниками своих преступных или аморальных действий есть не злой умысел отдельных лиц, а продукт действия социальных законов, которым следуют (часто — с великим удовольствием) люди. И уж если бороться против зла, заполняющего наш мир, то надо бороться с этим злом не только в отдельных его ярких представителях, а во всех людях вообще. Бороться всегда и повсюду.
Поскольку власть в силу социальных законов присваивает ум и волю общества, она, естественно, стремится фактическое положение дела сделать максимально близким к этому идеалу и рассматривает своеволие лиц, которые без ее ведома начинают размышлять об обществе, о его законах, о системе управления, о состоянии хозяйства, права, печати, искусства и т. д., как незаконное вторжение не в свое дело. А если эти лица начинают лучше представителей власти разбираться в проблемах общественной жизни (а этого нетрудно добиться, ибо официальный уровень понимания имеет тенденцию к минимуму правды и максимуму заблуждения), то они представляются властям даже как преступники, хотя юридически никому не возбраняется понимать окружающее. Отсутствие юридической санкции легко обходят, представляя понимание общества частными лицами как заведомую клевету, подрывающую существующее устройство, на том основании, что это понимание не совпадает с официально предписанным.
О СУДЬБЕ
Утром увели Пораженца, читал Инструктор. Арестантов это потрясло, так как Пораженец был самым безвредным и ничтожным среди них существом. Мерин отдал ему на прощание запасные портянки. Уклонист сказал, что у карающих и караемых лиц разные критерии оценки степени преступности. Паникер что-то болтнул о превратностях судьбы. Завязалась дискуссия. Не подозревая того, высказали все точки зрения, которые имелись и имеются на эту тему в различного рода религиозных и философских концепциях. В конце концов вниманием завладел Интеллигент. Слово "судьба", сказал он, когда все забрались в сортир, почти выпало из нашего словесного обихода, а если и употребляется, то совсем в другом смысле, не имеющем никакого отношения к человеческой судьбе. Еще бы! В своем нормальном старом смысле оно таит в себе намеки на предопределенность, непостижимость, беспричинность и т. п. А это нам, как известно, чуждо. Наша жизнь ясна и прозрачна. Слушайся папу и маму. Слушайся учителей. Слушайся начальников. Случайность есть проявление необходимости, а необходимость — закон. Всему есть причина, все можно научно объяснить. Так что понятие "судьба" для нас чужое. Но так ли уж все гладко на самом деле? Что такое предопределенность событий? Пусть некоторое событие произошло в такое-то время. Событие это считается предопределенным в том и только в том случае, если в любое время, предшествующее указанному, будет верно утверждение, что данное событие произойдет в указанное время. Поди докажи, что таких событий нет. Поди докажи, что есть события, в отношении которых это неверно. Наука тут ни при чем. Принимать или не принимать концепцию предопределенности — это дело не науки, а отношения человека к потоку своей жизни. Это один из винтиков глубочайшего механизма его поведения. Это, так сказать, элемент стратегии его жизни. То же самое и с причинным объяснением всего и вся. Я берусь показать, что здесь ничего не докажешь и ничего не опровергнешь. И наука здесь ничего не дает ни за, ни против. Но мы, кажется, забыли про судьбу. Интуитивно мы, говоря о судьбе, выделяем