Читать интересную книгу Темное море - Камбиас Джеймс

– Они перестукиваются друг с другом?

– Нет, не помню такого. Между собой они общаются с помощью воющих или ворчащих звуков, которые, как я думаю, соответствуют для них словам, примерно как числа в словаре.

Остробрыж настроен скептически:

– Но для того, чтобы приравнять слова к числам и вязать узлы, необходимо сначала иметь слова! Как существа, неспособные к речи, могут понять, что она существует?

– Я не могу этого объяснить. Я только рассказываю о своих наблюдениях. Вы сможете все услышать сами.

Впрочем, Широкохвост опасается, не обманывает ли он сам себя. Быть может, его каменщики – лишь способные к дрессировке животные, а их постукивания – слепая имитация его движений? Может, эти истории созданы его воображением, которое пытается отыскать закономерность в случайном шуме?

Он помнит, как читает о подобных случаях. Такова знаменитая попытка Тупоголова 40-го с Горячего Источника расшифровать старинные надписи, выдолбленные на камне: чтобы получить нужный смысл, он считает частью надписи и трещины в камне, и побеги затянувшей ее растительности. Теперь Тупоголова помнят за выдающуюся глупость, а не за его прежние достижения.

Широкохвост колеблется, думая, не бросить ли все и не найти ли предлог, чтобы отменить путешествие и спасти свою репутацию? Но потом останавливается. Он уверен: существа обладают разумом, а если он неправ, кто лучше, чем Научное общество Горькой Воды, сможет проверить правильность его выводов?

– Я знаю, как неправдоподобно звучат мои заявления, – говорит он собравшимся. – Поэтому прошу вас быть как можно более строгими при проверке моих находок и подвергать сомнению все свидетельства, которые я привожу. Я предпочту получить доказательства собственной неправоты, чем упорствовать в заблуждении.

Слышится ропот одобрения. Широкохвост решает: пусть лучше его считают честным глупцом, чем обманщиком или сумасшедшим.

Глава десятая

Роб ворочался в койке, пытаясь поспать, когда компьютер отчаянно запищал, подавая сигнал тревоги. Гидрофон засек большую группу движущихся источников звука, приближавшихся к станции.

– Алисия?

– Я внизу, – послышался ее голос от рабочего стола. Пытается каждую свободную минуту занять работой, хотя уже и так почти превратилась в скелет. – Я тоже их вижу. На шоленов непохоже. Как думаешь, это наш ильматарский друг?

– Надеюсь. И, похоже, он привел с собой десяток приятелей. Могут возникнуть проблемы. Я оденусь и…

– И что? Я буду сидеть тут и слушать вас через дрона? Не глупи!

Они оба надели гидрокостюмы. От склизкого липкого прикосновения неопреновой шкуры Роб содрогнулся. Сколько времени прошло с тех пор, как эти резинки нормально чистили или хотя бы высушивали полностью? На коже они ощущались как использованный презерватив.

Вынырнув из-под модуля, Роб с Алисией обнаружили одиннадцать ильматариан, которые успели разбрестись по их лагерю, тыкались в шумопоглощающее покрытие «ракушки», пробовали на вкус воду из портативного генератора, ощупывали расставленные Алисией сети и, пощелкивая, поскрипывая и потрескивая, переговаривались между собой.

Один из вновь прибывших приблизился к ним. Ильматарианин был похож на того, с кем им доводилось общаться прежде, но уверенности у Роба не было. Он стоял неподвижно, пока абориген не подошел вплотную и не выстучал число «тридцать восемь». Это был идентификатор их приятеля. Роб просмотрел составленный Дики краткий лексикон и стукнул один раз. «Ильматарианин», – по крайней мере, он надеялся, что сказал именно это.

Пришелец повернулся и что-то сказал своим спутникам. Двое из них, оживленно переговариваясь, подались вперед и принялись ощупывать усиками и ножками скафандры Роба и Алисии. Они еще немного посовещались, затем первый снова обратился к Робу:

«49-91-16», – что должно было означать: «ильматарианин – касание вытянутыми клешнями – [человек?]».

– По-моему, он спрашивает, можно ли нас потрогать, – сказала Алисия.

– Поздновато просить разрешения. Ты не возражаешь, если тебя облапают усиками?

– Если это не заставит тебя ревновать.

– Тогда скажем «да», – Роб стукнул отверткой по одному из висящих у него на поясе инструментов. В следующее мгновение все ильматариане рванули вперед. Роб в панике отступил, опасаясь, не дал ли согласия на то, чтобы их расчленили или чего похуже.

Примерно половина группы начала жадно щупать его с ног до головы, не умолкая ни на минуту. Они исследовали материал гидрокостюма, то, как к нему крепится шлем, осторожно подвигали его руки и ноги, наблюдая за работой суставов. Одного из гостей заинтересовал рюкзак, и Роб почувствовал, как тот осторожно дергает трубки подачи воздуха и ловит пузырьки, выходящие из водородного клапана. Вокруг Алисии собрался свой кружок поклонников.

– Думаю, надо спросить у них, как называются части тела, – сказала Алисия. – Будет интересно понять, что они знают о собственной физиологии.

В течение следующего часа Алисия и Роб сидели посреди толпы ильматариан, прикасались к каждой части тела поочередно и записывали числовые обозначения для них. Пару часов спустя аборигены начали засыпать. Выглядело это комично. Роб показывал одному из них свои пальцы или щипчики для образцов, когда собеседник вдруг замолкал и сворачивался бронированным клубком примерно на полчаса.

Ильматарианин, который пришел к ним первым, продержался дольше других, но и ему в конце концов потребовалось передохнуть. Роб и Алисия на какое-то время остались одни.

– Вернемся в «ракушку»? – предложил Роб.

– Не сейчас. Мы не знаем, сколько они проспят. Не хочется тратить время на то, чтобы снять гидрокостюм, а потом натягивать снова.

– Ну, что ты думаешь? Общение идет?

– Понемногу. Полагаю, Грейвз прав – их эйдофоны имитируют сигналы сонаров. К сожалению, важные для них составляющие эхообразов наш сонар игнорирует при построении изображений. Компьютер может распознать отдельные слова, но не перевести их.

– Значит, перестукивание – все, что нам остается.

– Да. Самый первый, с широким хвостом, – хороший учитель.

– Ты их различаешь?

– А ты нет?

– Не слишком. Тут есть один, на котором растет всякий мусор, и один самый крупный. Остальные вроде как не отличаются друг от друга.

– Тот, что с наростами, похоже, обладает высоким социальным статусом. Не знаю, заметил ли ты, но остальные заговаривают с ним почти в два раза чаще, чем между собой.

– Как, черт возьми, ты успеваешь такое отслеживать?

– Я подобрала кое-какое программное обеспечение, разработанное для наблюдения за шимпанзе, и приспособила его под отслеживание взаимодействий аборигенов. Думаю, еще немного понаблюдаем – и я смогу выстроить социальную модель.

– Боже! Ты когда-нибудь прекращаешь анализировать?

– А что еще тут делать? Я не могу заниматься с тобой любовью двадцать четыре часа в сутки. И в конце концов нам придется сдаться, позволить шоленам увезти нас с планеты. Возможно, происходящее сейчас навсегда останется единственным случаем изучения ильматариан напрямую.

Какое-то время они молчали, глядя на спящих аборигенов.

– Ты правда считаешь, что нам придется сдаться?

– Роберт, у нас осталось девяносто два брикета концентрата. Если мы не хотим умереть с голоду, то, значит, продержимся здесь не дольше шести недель.

– Я уверен, что смогу починить репликатор.

– Он даст нам калории, но останется необходимость в витаминах и белках. Да и APOS не могут работать вечно. Рано или поздно у нас закончится аргон. И мы забыли захватить таблетки от избыточного давления, так что, когда опустеет аптечка «ракушки», придется серьезно подумать о невропатии. Да еще…

– Понял, понял. Но, если ты знаешь, что нам все равно придется сдаться, тогда зачем все это?

– Я же сказала, мы можем изучать ильматариан. Еще целых шесть недель!

* * *

Когда Широкохвост снова просыпается, большинство остальных уже заняты делом. Трое книжников общаются с каменщиками, демонстрируя свои инструменты и ощупывая предметы, которые те им показывают. Долгощуп и еще двое тихо переговариваются чуть поодаль. Услышав, что Широкохвост проснулся, Долгощуп подзывает его к себе: