– Нет, – сказал он твердо, не оборачиваясь, – я вас не убивал. Нас подбили. Я пытался вас спасти.
Салон ответил тяжелым молчанием.
По-прежнему глядя только вперед, Гарри говорил и говорил, негромко и яростно:
– Вы – не настоящие. Самые обычные призраки. Знаю – я несу вас в себе, куда бы ни направлялся. Но вы – не настоящие. Вы – лишь порождения моего чувства вины, вот и все. Просто я до сих пор мучаюсь тем, что не сумел вас спасти. Пытался, старался… и не смог.
Молчание, мрачное и внимательное.
– Черт… простите меня, парни. Мне плохо, и всегда будет плохо. Но поверьте: я действительно сделал что мог – только вот не вышло. Я вечно буду нести эту муку в себе. Вы останетесь со мной до самой смерти.
Тишина.
Он позволил себе бегло обернуться в сторону салона – там было пусто. Никого, кроме самого Гарри. Призраки исчезли.
Только теперь, впервые за долгие месяцы, он позволил себе высказать вслух, что именно чувствовал насчет гибели своего экипажа и собственной неудавшейся попытки предотвратить трагедию. И в душе его разлился странный, холодный покой, по жилам побежала сила.
Наконец он был один. Впервые за бесконечные дни и ночи призраки прошлого оставили его.
На краткий миг Гарри прикрыл глаза, а потом снова всмотрелся в полускрытую ливнем дорогу.
Триумф Дженет
От воды скверно пахло застоявшейся гнилью, залежалой тухлой рыбой и чем-то другим, еще более мерзким. Отвратительная вонь наполняла ноздри и горло Евы, заставляла содрогаться в рвотных позывах. Удержаться Ева не успела – согнулась пополам, и ее вывернуло наизнанку.
Они с Эдвардом оказались в подвале. Обрушившийся пол первого этажа разметал и искорежил полки, доски вонзились друг в друга, перевернутые коробки рассыпались, бумаги, фотографии и вещи из далекого прошлого плавали в воде. Но как же поднялась вода, мелькнуло в голове у Евы. Теперь она доходила ей до пояса.
Наверху лопались водопроводные трубы, забрызгивая их черной, склизкой гнилью. Вода потоками вливалась в окошки подвала. Стены гнулись и стонали, поддаваясь напору воды, хлеставшей снаружи и распиравшей изнутри, – казалось, фундамент вот-вот не устоит и весь дом обрушится на голову.
Мерцающие, слабеющие лампы еще давали некое подобие света, но мигали все чаще.
Все тело Евы болело, но осматривать раны и ушибы и жалеть себя времени не было. Где же Эдвард? А, вот он – стоит на верхней ступеньке лестницы, прижимая к груди игрушку…
А рядом с ним стоит Дженет Хамфри – точь-в-точь как на рисунке Эдварда, и стены за ними чернеют и плесневеют все сильнее с каждой секундой.
– Эдвард! – воскликнула Ева, силясь перекричать шум льющейся воды. – Эдвард… С тобой все в порядке?
Мальчик молчал.
Ева попыталась было рвануться к нему – но на ногах будто цепи повисли. Она взглянула вниз: вокруг щиколоток обвивались гибкие и сильные серебристо-серые тела угрей. Они мешали двигаться, всем весом повиснув на ее ногах, терлись о них и, кажется, даже легонько покусывали. Живые кандалы, которых не разомкнуть!
Угри… будь они прокляты.
Ева подавила рвущийся из горла крик.
– Эдвард?!
Мальчик равнодушно смотрел на нее.
– Эдвард, милый, помоги мне…
Эдвард не откликался – его лицо ничего не выражало.
«Он ничего не соображает. Он как будто в трансе».
Дженет чуть склонила голову – мальчик взглянул в ее точеное, каменно-белое лицо. Подался вперед, будто прислушиваясь. И кивнул.
– Эдвард, милый! Нет!
Мальчик принялся спускаться по ступенькам, медленно и спокойно, не обращая внимания на стремительно поднимающуюся воду.
– Не-ет! – завизжала Ева, из последних сил стараясь высвободиться из мягкой и беспощадной хватки угрей. – Не-ет, ты его не получишь, тварь! Нет!
Эдвард крепче прижал к груди мистера Панча и зашел в воду еще глубже. Шел, направляясь в самый центр подвала, где Еве его было не достать. Вот он остановился – и молодая женщина с ужасом поняла, что именно мальчик сейчас сделает, какой приказ Дженет исполнит. Он утопится.
Вода все подступала и подступала, кипела и бурлила, доставала Эдварду уже до губ, а он даже не пытался уйти или уплыть прочь. Стоял и смотрел немигающе прямо перед собой.
– Эдвард, очнись! Эдвард, детка, прошу тебя, умоляю!
Ева билась, пытаясь вырвать ноги из ласково-беспощадного захвата угрей, но гибкие тела лишь плотнее обхватывали ее щиколотки и лодыжки. Она открыла рот – и, задыхась, нашла в себе силы закричать, срывая горло, женщине на лестнице:
– Он не твой сын!..
Единственным ответом ей послужили громкие скрипы и треск – весь дом на острове сотрясся до основания, окутанный плащом черной гнили.
– Оставь его в покое!
Ева снова безнадежно рванулась к Эдварду – вода доходила ему почти до ноздрей, широко распахнутые глаза застыли. Еве показалось – она понимает, какая борьба происходит у него внутри, там, за подрагивающими ресницами. Или, может, с ней просто опять играло воображение? Может, неровное мерцание света заставило увидеть то, чего не было и быть не могло – лишь бы за что-то ухватиться, зацепиться? Принять желаемое за действительное?
Нет, нет – Эдвард был там, Эдвард боролся, чтобы избавиться от охватившего его морока!
– Эдвард! – отчаянно кричала Ева. – Борись с ней, солнышко, не поддавайся!
Вода поднялась Эдварду выше носа. Он не совершил и попытки дышать.
«Эдвард, – Ева уже не могла кричать и мысленно пыталась достучаться до гибнущего мальчика, – помнишь, как тебя учила мама бороться с дурными снами при помощи добрых мыслей? Помнишь?»
Он закрыл глаза, молча и покорно.
– Эдвард! – завизжала Ева дико. – Эдвард! Добрые мысли поборют дурные сны! Тебе об этом мама говорила! Ты помнишь маму? ТВОЮ МАМУ?!
Глаза Эдварда распахнулись. Мальчик исступленно взглянул вверх – Дженет исчезла. На лестнице стояла его мать, в праздничном черном пальто, встревоженная, – точно такая, какой он видел ее в последний раз на крыльце их дома.
Мать тянула к нему руки, звала, ее фигура мерцала и расплывалась, вокруг шатались и трещали стены, словно дом снова был взорван.
Еще секунда – и матери не стало. На ее месте вновь оказалась Дженет, добрая, ласковая…
Эдвард плотно зажмурился – и с головой ушел под воду.
– Нет, нет, – слабо и безнадежно простонала Ева.
Бороться дальше не было сил. Она проиграла. Эдвард погиб. Дженет восторжествовала.
Призрачный хор
Ева уставилась туда, где скрылась под водой голова Эдварда. Там ничего не происходило – ни круги не пошли, ни даже пузыри на поверхности не показались. Наверное, оставалось лишь признать – все кончено. Мальчик утонул. Сердце словно пронзило острым ножом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});