— Вообще-то я не силен по этой части. — Поглаживая рукоять меча, Шон окинул взглядом оборотней. — Может, я лучше подсяду к вам и поболтаем?
— Не о чем нам говорить, — вмешался один из оборотней. Это был бастет, но из другого клана и не из Остина. — Особенно с тобой, — вызывающе добавил он.
— Вот она может остаться, — бросил один из людей. Подмигнув Андреа, он ухмыльнулся, продемонстрировав неестественно длинные зубы.
— Она из фэйри, — прорычал оборотень.
— Наполовину фэйри, — отрезала Андреа.
— Мерзость какая! — Оборотень нахмурился.
— Я это уже слышала. — Андреа посмотрела на него в упор. Ей и в голову не пришло отвести глаза в сторону, изображая покорность. Оборотни, конечно, моментально разозлились, а Шон, наблюдая эту сцену, с трудом удерживался от смеха.
— Каллум Фицджеральд, не так ли? — спросил он. Каллум был альфой, вожаком прайда. Шон заранее позаботился навести справки. К сожалению, это было все, что ему удалось выяснить.
— Какая честь! Великий Шон Морисси знает мое имя, — хмыкнул Каллум. — Я польщен!
Однако Андреа заметила, что он трусливо отвел глаза в сторону.
— Нет, это я польщен, — возразил Шон. — А теперь, может, ты окажешь мне честь еще раз и скажешь наконец, что тут происходит?
— Угу... чтобы ты побежал к своему братцу и все ему доложил?
Шон сунул руку в карман. Мужчины заметно напряглись и успокоились, только увидев мобильник.
— Если вы не против, чтобы Лайам и наш отец присоединились к нам, я с удовольствием им позвоню.
Словно струя ледяного ветра пронеслась над столиком. Оборотни, переглянувшись, зябко поежились. Появление Шона предвещало беду, появление Лайама сулило смерть. Не испугался только Каллум — что уже само по себе было плохо.
— Неужели ты поднимешь на ноги весь клан только ради того, чтобы помешать нам пропустить по глотку воскресным утром? — ухмыльнулся он. — Вообще-то я слышал, что вы, Морисси, не прочь показать, какие вы крутые.
— Что у вас тут? Пиво, я полагаю? — Шон взял в руки наполовину пустую бутылку, взглянул на этикетку, покачал головой и поставил ее на стол. — Лично я не стал бы это пить. Кстати, не далее как вчера мои друзья собственными ушами слышали, как вы говорили, что оборотням, мол, не следует общаться с людьми. Однако вот они, тут, сидят с вами за одним столом. Может объяснишь, Каллум?
— Твои друзья ошиблись.
Шон покосился на Андреа — она едва заметно кивнула в ответ. Ошибки не было — за столом сидели те самые ублюдки, чей разговор слышали они с Глорией.
— Я привык доверять своим друзьям. — Шон снова обвел немигающим взглядом сидевших за столом. — Скажи-ка мне, Каллум, который из твоих приятелей стрелял в Эли Бэрри?
Волна страха, захлестнувшая заговорщиков, была настолько ощутимой, что Шон брезгливо поморщился.
— Эй, послушайте, мы никого не хотели подстрелить! — запротестовал один из людей, тот, что сидел ближе всех к Шону. Длинные волосы мужчины были стянуты на затылке в хвост, челюсть была изуродована шрамом. — Ваш парень просто случайно нарвался на пулю.
— Стало быть, мой кузен при смерти, а вы тут ни при чем, так? — спросил Шон. — И вы не виноваты в том, что он не увидит своих внуков и правнуков? Вы не собирались его убивать — и, значит, все в порядке?
Шон вдруг заметил, как в глубине глаз мужчины мелькнул страх... и тут же сменился дикой яростью. Лицо его побагровело до такой степени, что шрам стал казаться белым.
— Чертовы оборотни! — Вскочив на ноги, он выхватил пистолет. Андреа и ахнуть не успела, как его холодное дуло уткнулось в челюсть Шону. — Чего испугались? — прорычал он, окинув взглядом вооруженных приятелей. — Они ничего не могут нам сделать! На них же ошейники! Пусть только попробуют тронуть кого-то из нас — мигом пожалеют.
Шон услышал, как у него за спиной угрожающе зарычала Андреа. Даже не оглядываясь, он догадался, что она в ярости.
— Дерьмо! — выругался Бен.
Дерьмо или нет, но он был прав.
Шон убрал руки с меча. Тот так и остался торчать в столе. Мужчина с пистолетом удивленно захлопал глазами. Воспользовавшись этим, Шон резко обернулся и мощным ударом выбил пистолет у него из рук. Удар был такой силы, что металл треснул. На руке Шона выступила кровь, но он даже не поморщился.
Ухватив мужчину за горло, он резким движением поднял его над полом. Ошейник на шее Шона, вспыхнув, выпустил столб разноцветных искр, но он и ухом не повел, словно не чувствовал боли. Его жертва, издав булькающий звук, задергалась, пытаясь вырваться. Поморщившись, Шон небрежно отшвырнул его в угол.
Остальные двое вскочили на ноги. По закону оборотни не смели нападать на людей — чтобы этого не случилось, все они носили ошейники. Ошейник Шона брызгал во все стороны искрами, но Шону было не до него — второй мужчина, выхватив из кобуры пистолет, открыл огонь.
Бен, очнувшись от столбняка, успел толкнуть его под руку, и пули, жужжа, словно разъяренные осы, разлетелись по комнате. Послышался треск рвущейся одежды — Каллум, превращаясь на ходу, одним огромным прыжком перескочил через стол и бросился на Шона. Шон последовал его примеру. Каллум обрушился на него всей тяжестью своего тела и стал рвать лицо Шона острыми когтями.
Крики остальных оборотней потонули в грозном рычании — крупный волк, метнувшись к Каллуму, сшиб его на пол. Сто пятьдесят фунтов стальных мышц, поросших густой волчьей шерстью, сделали свое дело, и огромная дикая кошка, жалобно мяукая, отлетела в сторону. Обнажив клыки, волчица попыталась вцепиться Каллуму в горло. Ошейник Андреа тоже включился, электрические разряды жалили ее в шею, но даже они были бессильны ее остановить.
Разъяренная Андреа, вцепившись в Каллума, вместе с ним покатилась по полу. Каллум, яростно шипя, полосовал воздух когтями, но Андреа держала его мертвой хваткой. Еще минута, и она перегрызла бы ему горло, но тут Шон, подскочив к ней, оттащил ее в сторону.
— Нет. Не убивай его. Послушай, любимая, остановись, — уговаривал он.
Андрея, рыча, яростно отбивалась. Ее ошейник трещал, шипел и плевался искрами, но, судя по ее ожесточенному сопротивлению, это ей нисколько не мешало.
— Андреа! — оглушительно рявкнул Шон, вложив в это коротенькое слово всю убедительность, которую смог собрать. — А ну прекрати! Сейчас же!
Андреа наконец притихла. Дыхание со свистом вырывалось из ее груди, взъерошенные бока ходили ходуном, а в волчьих глазах горела лютая злоба. Встряхнув ее пару раз, Шон отпустил ее, и она уселась рядом с ним, прижавшись плечом к его ноге.
Каллум снова вернул себе человеческий облик — правда, с некоторым трудом. Кровь отхлынула с его лица, и оно стало землисто-бледным. На шее, в тех местах, куда попали искры от ошейника, темнели синяки.