Читать интересную книгу Забайкальцы. Книга 4. - Василий Балябин

"Деда, смотри! — Митька в момент снял с крючка красноперую рыбину. — Здоровяк-то какой!"

"Какого, брат, сазана добыл! Ай да Митька, молоде-ец! — улыбаясь в широченную дремучую бороду, дед одобрительно качает кудлатой головой и, как всегда, заканчивает прибауткой: — А воопче-то Федот, да не тот, тот ишо в воде остался".

Воспоминания Шилова прервал звук шагов, и в вагон, звякнув о железную дверь шашкой, вошел Атавин.

— Раненько поднимаешься! — Среднего роста, крепко сложенный, круглолицый, Атавин поздоровался с Шиловым за руку, осведомился: — Чего вызывал?

— Дело важное. — Шилов присел возле стола, жестом пригласил сесть комиссара. — Садись да расскажи, как у тебя дела в дивизии?

— Пока что затишье, готовимся к новым боям.

— Об этом знаю, настроение как у бойцов наших?

— Да что настроение, известно дело, волнуются люди, недовольство высказывают.

— Насчет буфера?

— Ну да. Главная беда наша в том, что на постой в селах-то к зажиточным хозяевам людей своих ставим! К бедняку, у которого своих ребятишек кормить нечем, не поселишь. А богачи этим случаем пользуются, нашептывают партизанам: "Где ваша советская власть? Обманули вас комиссары". Недавно иду по улице вечерком, вижу, партизаны наши, человек пять, сидят, разговаривают, меня увидели и разговор оборвали. Подошел к ним, поздоровался, спрашиваю: "О чем беседа, товарищи, чего замолчали?" Переглянулись они, а один из них говорит: "Старичок тут объяснял нам по библии, толкует, что в обратную нас потянули, от советской власти отступились, к буферу попятились, так оно и дальшей пойдет в обратную сторону! А закончится тем, что воссядет на престоле Михаил Второй! Так оно и в библии сказано, в самую точку угадано!" Видал, как они действуют ловко! Мы, конечно, принимаем меры, мобилизовали весь наш актив, коммунистов, но даже командирам разъяснять приходится, что к чему. Хлопот полно, и ты меня тут не задерживай, пожалуйста.

— Хм, не задерживай, — хмуро улыбаясь, вздохнул Дмитрий, — рад бы не задерживать, да приходится. Мне надо сегодня же выехать в Забайкалье, в коротаевский корпус. Здесь остается один мой заместитель Лукс, все остальные в разгоне по фронту. Одному Луксу тут будет не под силу, вот и пришлось тебя вызвать ему в помощь. Действуйте вдвоем. Жигалин со своим отрядом должен вот-вот появиться, жду его со дня на день. Прибудут они, помоги, в чем нужда у них будет, введи их в курс дел наших и предварительную разверстку подготовьте, кого куда из них направить.

В тот же день Шилов на паровозе выехал на станцию Бушулей, а оттуда верхом на лошади, в сопровождении двух конных партизан, двинулся прямым путем на восток. В станице Ботовской стремительную, многоводную Шилку переплыли на боту, рядом с ними плыли расседланные копи. Отсюда ехали бездорожно, тайгой и на третий день к вечеру достигли большого села на Газимуре. Здесь совсем недавно был бой, и партизаны лихим налетом вышибли из села белоказачий полк. Уже на виду села путников задержал партизанский дозор. Пожилой партизан, старший дозора, узнав Шилова, обрадовался:

— Митрий Самойлович! Здравствуйте!

— Здравствуйте, какого полка?

— Четвертого кавалерийского, третий день здесь обретаемся. Бой был оправдашний, побили их мною и обоз забрали. Патронами-то скудались последнее время шибко, теперича разжились, хватит покеда.

— Урон большой понесли?

— Да не без этого, — вздохнул партизан, — пятерых наших похоронили в братской могиле, ну и раненых человек пятнадцать, двоих-то чижало, не выживут, однако!

— Толстокулаков как?

— Да ничего, жив-здоров. Как сюда ехать, видал его.

В село въезжали вечером, когда покрасневшее солнце повисло низко над горизонтом. День был субботний, из натопленных бань белыми клубами вырывался пар, в предбанниках мельтешили голые люди. Пахло дымом, распаренным березовым веником и парным молоком, бабы во дворах доили коров, а в оградах, куда ни глянь, видны расседланные партизанские кони. Днем их угоняли на пастбище, а теперь, привязанные к изгороди, кормятся они хозяйской соломой, а кое-где и сеном, оставшимся от весны. Сами партизаны расхаживают по селу, парятся в банях. В одном месте несколько человек, как видно уже почаевавших после бани, сидят на завалинке, разговаривают, курчавятся над ними сизые табачные дымки.

"Про буфер судачат", — шагом проезжая мимо, подумал Шилов.

Толстокулакова на квартире не оказалось. Хозяин дома, русобородый, с лысиной во всю голову человек, сидел на скамье, разувался. На вопрос Дмитрия, где командир полка, ответил:

— Ушли куда-то оба с писарем. А вы, извиняюсь, с дороги, видать? Может, в баню пожелаете, попариться?

— Да оно бы неплохо, — пошевелил плечами Дмитрий, вспомнив, что уже давненько не испытывал такого удовольствия.

— Тогда разболакайтесь, и сходим, баня скутана[13].

Раздевался Шилов в предбаннике, куда принес и оружие, оставить его на квартире не решился. В прокопченной дымом бане (топилась она по-черному, без трубы, дым выходил в открытую дверь) темно, как в погребе, — свет в нее проникал сквозь маленькое в берестяных заплатах оконце, — и жарко было от раскаленной доала каменки, где дотлевала багряная груда лиственничных углей. Хозяин свое бельишко повесил на жердочку под потолком, посоветовал Шилову:

— Вешай, служивый, лопоть-то вот сюда. Поди, тоже вошки водятся, а от них только жаром и можно избавиться. Да полезай на полок, попарься.

Дед плеснул ковш воды на каменку, она зашипела, защелкала, горячий пар обволок на полке Дмитрия, а он, крякая от удовольствия, хлестал и хлестал себя распаренным веником, припрашивал: "Еще ковшичек, пожалуйста, еще!"

Смеркалось, когда Дмитрий с хозяином пришли из бани. В доме уже зажгли лампу, хозяйка, уложив детей спать, вскипятила самовар, а хозяин, накинув на потную спину домотканую шинель, вышел во двор проведать скотину. Разомлевший от бани, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами, Дмитрий присел на скамью у стола. В этот момент ему не хотелось думать о военных делах, хотелось отвлечься от них, отдохнуть, наслаждаясь покоем мирной деревенской жизни. Но мысли о том, как там дела у Атавина, прибыл ли со своим отрядом Жигалин, сами собой лезли в голову.

Наконец-то в доме появился Толстокулаков — высокого роста, стройный красавец с таким же, как у Шилова, волнистым темно-русым чубом. Еще будучи на германском фронте, примкнул Степан Толстокулаков к большевикам, одним из первых пошел на восстание против семеновщины, и, хотя был он неграмотным казаком, подобно Макару Якимову, партизаны избрали его командиром 4-го кавполка и не ошиблись. Умелым, боевым командиром показал себя Степан, за это и за прямоту суждений любил его Шилов, хотя иногда и ругал Степана за излишнюю лихость в бою, за то, что однажды он сам повел в атаку эскадрон партизан, подменяя собою младших командиров.

Ответив на приветствие Толстокулакова, Дмитрий пригласил его к столу. Разговора о своих делах заводить не стали, в присутствии хозяев, а, напившись чаю из толченой чаги с молоком и пшеничными калачами, удалились в горницу. Хозяйка, засветив им висячую лампу, вышла. Шилов, прикрыв за нею дверь, заговорил первым:

— Рассказывай, как у тебя дела?

— Как сажа бела, — нахмурился Степан, придвигая Шилову берестяной чуман с табаком-зеленухой. — Закуривай.

— Не курю. А ты вроде недоволен чем-то?

— Тем, что люди у меня обижаются, даже в глаза говорят, что обман кругом!

— Какой обман?

— Будто не знаешь, какой? Такой, что воевали за Советы, за революцию Октябрьскую, а теперь, когда дело к концу подходит, нам буфер навязывают! А на флаг наш красный, кровью рабочей политый, заплатку синюю пришили? Это правильно?

— Правильно, Степан Иванович, совершенно правильно. Это же ленинская установка, по его инициативе и создана ДВР.

— И ты туда же гнешь? Ленин! Да он, поди, и не знает про все эти махинации здешние! Это же эсеров да меньшевиков штучки-дрючки да выдумки хитрые: видят, что до власти им никак не добраться, так они буфер придумали — и вот вам пожалуйста, пролезли во властители! А ты говоришь — Ленин! Не-ет, брат, уж его-то ты здесь не примешивай! Чтобы Владимир Ильич да на такое дело согласился? Сроду не поверю.

— Эх, Степан, Степан Иванович, — Шилов, улыбаясь, покачал головой, — командир-то ты боевой, это верно, а вот насчет политики туман у тебя в голове.

— Конечно, я в школах не обучался, даже и не бывал в них, не до этого мне было. — Степан, обиженно вздохнув, потупился и, помолчав, снова глянул на Шилова, окреп голосом. — А что касаемо политики, так я до нее нутром дошел ишо на германском фронте! Так что кое-что кумекаю.

— Хорошо, тогда ответь мне на такой вопрос: нам выгодно, чтобы японцы продолжали воевать против нас?