Маркус двинулся дальше по коридору. Он не лишился рассудка только потому, что ему было необходимо выполнить задание. Быть может, если он добьется справедливости, то это хоть немного утолит его гнев? Сомнения кружили вокруг Маркуса, словно шакалы вокруг добычи льва. Неужели причиной убийства отца стала миссия сына? Сердце Маркуса разрывалось на части. Но хуже всего то, что он был вынужден подозревать в случившемся Ренфру.
Маркус мог передвигаться по этому коридору вслепую, он прекрасно знал, где что находится. Вдруг за его спиной раздался тихий шорох. Кто-то шел еле слышно, явно стараясь не быть обнаруженным. В мозгу Маркуса замелькали образы убийц, крадущихся к его отцу. Ему мерещились сотни таких подонков. Его губы медленно сложились в кровожадную улыбку. О, пусть они только попробуют вернуться! Он приготовит им достойную встречу. Волк голоден, настало время охоты.
Сердце Маркуса бешено заколотилось, и он ощутил прилив энергии. И хотя его сознание еще не обрело полную ясность, тело твердо знало, что надо делать. Отшатнувшись, Маркус притаился в темноте, у стены, и стал ждать, когда человек появится из-за поворота. Он приготовился схватить и скрутить мерзавца.
Вдруг до него донесся приятный лимонный аромат. Кэт. Мгновенно поменяв тактику, Маркус шагнул вперед, но в этот момент чье-то колено ударило его между ног с такой силой, что перед глазами замелькали звезды.
В следующий момент Маркус осознал, что лежит на спине, схватившись обеими руками за пах. Боль отдавалась во всем теле, он едва дышал. Живот свело, накатила тошнота.
– О Боже! Маркус! – вскричала Кэт. Ее маленькие ладони обхватили его плечи. – Я приняла вас за налетчика. Вам очень больно?
Маркус стиснул зубы, превозмогая боль и ожидая, когда она наконец затихнет.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – В голосе Кэтрин звучало волнение.
Он молча покачал головой.
К счастью, Кэтрин все поняла и замолчала. Сейчас Маркус не смог бы вынести сочувственного женского лепета.
Тошнота медленно прошла, а боль в паху из невыносимой превратилась в терпимую. Маркус ждал, пока его дыхание выровняется.
– Зачем, черт возьми, вы подкрадывались ко мне? – бросил он ей в лицо.
– Я не подкрадывалась! – оскорбленно воскликнула Кэтрин. – Кстати, я могу задать вам тот же самый вопрос, – съязвила она, но, заметив его немой упрек, решила все ему объяснить: – Я проверяла, все ли в порядке у детей.
– В четыре утра?
– Я не могла заснуть. – Кэтрин опустила голову. Ее льняные волосы были в этой темноте единственным светлым пятном. – Глядя на детей, я немного успокаиваюсь. Мне сейчас так тяжело…
«И почему спиртное заканчивается именно тогда, когда человек в нем больше всего нуждается?» Маркус не собирался обсуждать убийство отца. Он хотел забыть о своем горе.
– От вас пахнет… – Гримаса Кэтрин была различима даже в темноте. – Мне прекрасно знаком этот запах. Вы тоже достаете свою выпивку у мистера Грейвза?
– Я просто нашел его тайник, – сказал Маркус, словно пытаясь защитить садовника.
Кэтрин вздохнула.
– Видимо, все мы переживаем по-своему. – Она бережно обхватила его плечи теплыми ладонями. – Вы можете стоять?
Маркус вовсе не был таким беспомощным, как ей показалось, однако ему пришлось по душе столь ласковое обращение. Он не мог припомнить, когда о нем кто-нибудь так заботился. Вполне талантливо изображая беспомощность, он медленно опустился на пол.
Обняв Маркуса за талию, Кэтрин помогла ему встать. Ему было необыкновенно приятно ощущать ее рядом! Более того, молодому человеку пришлось призвать на помощь всю свою порядочность, чтобы немедленно не наброситься на девушку прямо здесь, в коридоре.
– Вы остановились в домике для гостей? – спросила она.
– Да.
Тяжело дыша, Кэт придвинулась поближе.
– А теперь обопритесь на меня, – ее голос звучал решительно. – Я отведу вас в постель.
Маркус постарался не обращать внимания на ту волну жара, которая накатила на него после этих наивных слов. «Кэтрин – невинная девушка. И она совершенно не во вкусе хама вроде тебя», – усовестил он себя.
Кэтрин повела его по коридору. Рука девушки обвивала талию Маркуса, а он опирался рукой на ее плечо.
Ему нравилось ощущать ее хлопчатобумажное платье под своими пальцами и слушать, как она переводит дыхание после того, как они огибают очередной угол. Всякий раз, когда ее нежная грудь соприкасалась с его боком, Маркус с трудом подавлял пробуждающееся в нем желание.
Он наклонился и вдохнул запах ее волос. Ему и в голову не приходило, что аромат лимона может быть таким соблазнительным. В памяти Маркуса возник образ обнаженной Кэтрин, которая моется в его комнате перед горящим камином…
Молодой человек немного отстранился, не желая, чтобы девушка заметила его волнение. Он не хотел пугать ее, хотя, возможно, именно это ему следовало сделать. Быть может, стоит посоветовать ей побыстрей убежать от него..
Они вышли на улицу, и свежий воздух принес Маркусу небольшое облегчение.
Молодой человек понимал, что он не должен больше разыгрывать беспомощного выпивоху, но ему было слишком хорошо в ее объятьях, и его принципы куда-то улетучились. Да и какой вред может он ей причинить? Неуместные мысли – еще не прегрешение.
При каждом шаге платье Кэтрин скользило по его бедру. Восхитительное ощущение длилось совсем недолго: они приблизились к дому для гостей.
Крепко поддерживая его под руку, девушка помогла подняться ему по ступенькам. «Это не твой порт, моряк», – предостерег себя Маркус. И все-таки он был не в силах заставить себя расстаться с Кэтрин.
Когда они входили в спальню, деревянные половицы заскрипели, и девушка заметно напряглась.
– Вам не стоит здесь находиться, – пробормотал Маркус, ощутив запоздалые угрызения совести.
– Никто не узнает, – голос Кэтрин стал прерывистым. Интересно, ее утомила их прогулка или она была так встревожена их тесным объятием?
Она помогла Маркусу улечься и накрыла его одеялом.
– А сапоги…
– Не беспокойтесь. Мне уже случалось спать в них.
Девушка замолчала.
Маркусу хотелось увидеть ее лицо, но оно оставалось в тени.
Наконец Кэтрин пробормотала:
– Я, пожалуй, пойду.
– Хорошая мысль, – одобрил Маркус, обращаясь не столько к ней, сколько к себе. «Беги прочь, и чем быстрее, тем лучше». Однако в глубине души молодой человек страшился того момента, когда за ней захлопнется дверь и он останется один на один со своим всесокрушающим горем. Маркус вновь ощутил себя всеми покинутым шестнадцатилетним пареньком, который в одиночестве оплакивает смерть своих родителей.