— Здравствуй, красавица, — улыбнулся Борис, но девочка не подняла на него глаз. Мужчине понравилась такая реакция. Какая послушная, — отметил он про себя и в голову полезли разные щекотливые мыслишки. Он невольно представил себе, какая белая кожа скрыта под этим черным тряпьём, мягкая, детская, приятная на ощупь… И какой у нее, скорее всего, звонкий голосок, похожий на звон колокольчиков.
Желание овладеть ей быстро и уверенно наполняло всего Бориса и он уже думать забыл о сбежавшей Тане, увлеченный своими фантазиями и далеко идущими планами. Скорее бы остаться наедине с этой крошкой… Скорее бы!
Антонина отвела Люсю на кухню, а сама задержалась с ним в коридоре.
— У нее умерла сестра, — шепотом сказала она, — и ей очень тяжело… мы должны поддержать ее! Я постараюсь как можно больше быть с ней рядом… — Борис убить готов был Антонину за эти слова, но изобразил на своем лице сострадание, — но мне уже звонили с работы… — женщина приуныла, — и вам с Танюшей надо будет за ней ухаживать… Кстати! — опомнилась она, — где Таня?
— Ушла к каким-то друзьям, — недовольно сообщил Борис и они пошли на кухню к девочке, которая одиноко сидела на стуле, уставившись в одну точку. Она вообще понимает, где она, что с ней? Вид Люси говорил о том, что нет.
— У ее лучшей подруги такое горе, а она у друзей… Ну Татьяна… — вздохнула Антонина и поставила чайник.
— С ней что-то случилось, — заметил с деланным беспокойством Борис и сел на стул напротив Люси, продолжая внимательно изучать ее, — вдруг она попала к плохим людям? А может влюбилась?
— Хочу в это верить, — призналась Антонина и приобняла Люсю за плечи.
— Как ты, девочка моя? — заботливо спросила она, погладила ее по волосам очень нежно и осторожно. Люсе вспомнились давно оставшиеся в прошлом прикосновения матери, ее ласка и тепло и ей стало еще более тоскливо. С огромным трудом она заставила себя ответить тихим, охрипшим от слез голосом:
— Все хорошо… Спасибо…
«Какой ангельский голосок!» — подумал Борис. Этот голос подкинул дров в костер его желания, разгоравшегося все сильнее и сильнее. Эта девочка просто ангел, какое-то неземное чистое и эфемерное существо! Она как будто светится, очищенная ее страданиями, а эти серые глаза… Гневные дождливые небеса! Какое смирение, покорность и послушание в этом скорбящем лике… Не то, что эта маленькая дрянь Таня, вся прогнившая и утонувшая в пороке и тянущая его за собой. Искушение, которое столько лет маячит перед глазами, чтобы низвергнуть его в ад за неспособность противиться ему.
Но эта девочка… Этот ангел… Ее прислали сюда, чтобы излечить его, очистить, спасти от скверны, не так ли?
Она посланница небес, в этом не может быть сомнения.
Глава шестая
Наташа снилась ему каждую ночь. Наташа появлялась, стоило только ему закрыть глаза. Поэтому теперь Кир нашел для себя новое развлечение — он измерял количество ложек кофе, которые он клал в чашку, и проверял, сколько времени на этих ложках он сможет продержаться без сна. К концу вторых суток измученный организм все-таки взял свое, и он уснул прямо за столом, над пепельницей полной окурков и очередной опустевшей чашкой кофе.
Он снова гнался за ней под дождем, откуда-то зная, что все равно не сможет догнать, никогда не сможет, а лицо Наташи за мокрым стеклом расплывалось и стекало вниз дождевыми каплями. Ей было лет двенадцать, она была совсем ребенком с двумя пушистыми хвостиками и смеялась звонко и чисто, как смеются только дети. От одной мысли о близости с ней становилось тошно, а от осознания того, что это имело место быть, делалось еще и жутко.
К его счастью, кто-то оборвал эти душные бесконечные кошмары звонком в дверь. Кир чуть не разбил чашку, подвернувшуюся под руку и бросился к двери так, будто его посетил кто-то, кого он очень ждал.
Может быть Люся с ножом или пистолетом, чтобы закончить его мучения и потушить кровью огонь пылающей боли? А может быть призрак Наташи, чтобы забрать его с собой в царство вечного сна?
На пороге стояла девочка со светлыми крашеными волосами и кукольными глазами.
Откуда она знает адрес? — спросил он себя и тут же вспомнил, что сам оставил его ей вместе с телефоном, когда они курили у подъезда, после легкомысленного секса, за который ему было сейчас безумно стыдно.
— Ты похож на покойника, — заметила Джули, без приглашения проходя в квартиру, она протянула ему свое пальто и сбросила сапоги на тонких шпильках, мокрые от дождя. От нее пахло сигаретами, духами и каким-то дешевым некачественным алкоголем.
— Я тебе тут кое-что принесла, — сказала она, обняла его одной рукой, но тут же отстранилась, — у тебя такой вид, будто ты уже ширнулся чем-то посерьезнее…
«Ну да, ну да, — ответил он про себя, — девочкой Наташей, а потом еще девочкой Люсей. Кажется, это называется любовь. До сих пор не отойду». Улыбнуться у него не получилось, как и сказать это в слух.
— Вот, — Джули бегло поцеловала его в небритую щеку, оставив легкий слег помады, и извлекла из сумки пакет и бутылку какой-то дешевой водки, — будем тебя лечить.
Она прошла на кухню, бесшумно ступая ногами в легких чулках в сеточку по холодному полу, и водрузила все это на стол. Потом она по-хозяйски поискала в шкафах рюмки, поставила две на стол и уселась на один из стульев.
— Зачем ты пришла? — спросил он достаточно грубо, не задумываясь о том, что это может ее обидеть. Кир заторможено пошел следом, но остановился у входа в кухню, опершись на дверной косяк. В кармане была смятая пустая пачка от сигарет. Он разочарованно бросил ее на стол.
— Может быть, ты мне нравишься? — Джули подняла на него глаза, и сейчас в них вдруг мелькнуло что-то детское, чистое и невинное, что больно укололо его в сердце.
— Да ладно, — ухмыльнулся он, хотя как-то наигранно, и стал смотреть на дождь за окном, лишь бы не смотреть ей в глаза, — я такой старый…
— У меня бывали мужчины и старше, — пожала плечами Юля.
— Я алкоголик, сын алкоголика, — подумав, добавил он, она улыбнулась и в этой улыбке была даже какая-то искренность, — и закончу как он…
— Ты дурак, — заявила она, ничуть не смущаясь, — вот это правда, — открыла бутылку и заботливо разлила прозрачную жидкость по рюмкам.
А что будет, если сейчас заявится Ангелина?
Кир сел за стол напротив Джули и повертел рюмку в пальцах. Девушка уже успела немного отпить и теперь отлизывала губы и морщилась.
— У тебя кто-то умер? — спросила она.
— Почему ты так решила? — поинтересовался он.
— Рубашка черная, — ответила Юля, сделала еще пару глотков и как-то опасливо посмотрела на окно, за которым непрерывно шел дождь в слабом свете уличных фонарей. Немного пахло заливом, как будто он был совсем рядом. Выйти бы сейчас на берег…