Читать интересную книгу Падай, ты убит! - Виктор Пронин

— Покраснеем вместе! — Федулова явно шла на нарушение правил игры.

— Хорошо... Но не при всех же, — Ююкин развел руками. — Мне нечего скрывать! — и, навалившись на сидящего в низком кресле Игорешу, Федулова принялась ерзать на нем и целовать. Игореша вскрикнул подстреленно, дернулся и затих.

— Что здесь происходит? — раздался спокойный голос Селены. — Игореша, ты опять за свое?

— Нет-нет, это все я, — заявила Федулова, сползая с Ююкина. — Мы тут решили слегка расслабиться... Если ты, конечно, не возражаешь.

— Что ты, Натали! Пожалуйста, пользуйся, но, боюсь, тебя ждут огорчения.

— Разберемся! — азартно воскликнула Федулова и, разведя руки в стороны, невесомой бабочкой сбежала по ступенькам и покатилась на своих колесиках куда-то в сторону зарослей, где мелькали розовые рейтузы ее мужа.

— Не знаю, как тебя и благодарить, Селена, — проговорил Игореша, приводя себя в порядок.

— У меня было такое ощущение, что это никогда не кончится, что это уже навсегда, — рассмеялся Шихин.

— Твои муки я пережил полчаса назад, — Ююкин вытер рот платком и принялся внимательно его рассматривать, словно ожидая увидеть какие-то следы психической атаки Федуловой. — В мои годы не часто приходится отбиваться от дам, я уж не помню, откровенно говоря, когда это было в последний раз... А знаешь, Митя, хорошо, что сегодня собралось столько гостей. Любопытно посмотреть на всех сразу, сравнить с тем, что мы являли собой раньше, припомнить, к чему стремились, и сопоставить с тем, что в конце концов получили... И знаешь, что интересно... Все остались на тех же ступеньках, что и раньше... В отношениях между собой. Та же Наташка... И диссертацию защитила, где-то возвысилась, стала большим специалистом... А между нами, как и прежде, — оторви-баба! Кстати, может и пользу принести!

— Не может быть! — убежденно сказал Шихин.

— У тебя есть дырявые кастрюли, сковороды, медные тазы? Она же спец по лужению.

— На чердаке полдюжины самоваров... По-моему, некоторые из них нуждаются в ремонте.

— Хорошие самовары?

— Наверно... С медалями, с царскими профилями.

— Это потрясающе. Люблю самовары. Как зайду в салон на Октябрьской, душа разрывается. Все бы домой притащил.

— В чем же дело... Тащи.

— Дорого, да и некуда ставить... А потом, я же понимаю, что это блажь. Но, знаешь, в обилии гостей есть и недостаток — нам так и не удастся поговорить. Вот с Вовушкой вы бы всю ночь трепались?

— Это точно, — улыбнулся Шихин. — А заявились бы только вы с Селеной, нам бы и ночи не хватило. Да и ошеверовской канистры тоже оказалось бы маловато.

— Ну, я по этой части слаб, а вот вы с Селеной могли бы позабавиться, вино Илья привез неплохое. Кстати, а где он?

— Куда-то Селену поволок... По-моему, под дубом беседуют.

— Пусть побеседуют, — согласился Ююкин. — Над чем работаешь, Митя? — В низком кресле, в светлом костюме, в светло-желтых туфлях Игореша выглядел весьма изысканно.

— Над чем работаю?.. Сочиняю детектив.

— Да? — радостно изумился Игореша. — Кто убил? Кого? За что? Как попался?

— Если бы я знал все это, можно было бы считать, что детектив готов. Вот скажи, ты человек мудрый... За что один человек может убить другого?

— Ревность! — подсказал Вовушка. Он сидел в дальнем конце террасы и раскладывал документы, которыми собирался добить начальника строительного треста. — У нас в Запорожье была страшная история... Один мужчина узнал, что жена ему... Ну, как сказать...

— Изменяет? — подсказал Игореша.

— Да, — покраснев, сказал Вовушка. — И он ее убил.

— Как убил? — спросил Шихин заинтересованно. — Зарезал? Повесил? Выбросил в окно? Отравил? Как?

— Не угадал, — Вовушка грустно покачал головой. — Он ее ударил по голове. И она скончалась в больнице. Мне женщина в очереди рассказала.

— А с кем она ему изменяла?

— С соседом. У них рядом жил сосед. Холостой... И он начал с этой женщиной всякие разговоры затевать... Что-то подарил ей, как-то молоко из магазина принес, помог мороженую рыбу до дому донести... И постепенно она его полюбила. А он ее полюбил.

— Может, просто у них тяга возникла друг к другу? — предположил Ююкин. — А никакой любви и не было?

— Я знаю, что она мужу изменяла, — повторил Вовушка понятные ему слова. — А насчет тяги... Это вон в печи тяга.

— А перед убийством муж напился, наверно?

— Да, он крепко выпил, — подтвердил Вовушка.

— Чем он ее ударил?

— Этим... Утюгом. Она как раз гладила, он ее утюгом и ударил. Горячим.

— Фу, какая пошлость, — воскликнул Ююкин. — Его тут же, наверно, и взяли?

— Нет, он сам в милицию пришел.

— Где же тут детектив?

— А я и не говорил, что это детектив... Я сказал, что мужчина из ревности убил свою жену.

— Не годится, — вздохнул Шихин. — Мне нужно убийство продуманное, хитроумное. Кто может пойти на такое? Из-за чего? С какой целью? Вот смотри, человек прожил жизнь, прошел через пионерские лагеря, производственные собрания, смотрел фильмы, посещал стадионы, книги читал... А потом совершает убийство. Что с ним произошло? И как отличить его от прочих людей? Ведь в чем-то он отличается, в чем-то очень важном! Или ничем не отличается?

— Главное, мне кажется, в другом, — сказал Ююкин. — Или человека довели до такого состояния и ему уже ничего не остается... Или же он сам себя довел, измотал завистью, злобой...

— Нет-нет, — остановил его Шихин. — Это все больно высоко. Мне бы чуть пониже. За что?

— Ну, тут проще... Кто-то избавляется от жены, чтобы не мешала любить красивую девочку, кто-то убирает с дороги соперника на должность, кто-то хочет устранить опасность...

— По статистике, — подал голос Вовушка, — девяносто процентов убийств совершают люди, близко знавшие свои жертвы, находящиеся с ними в семейных отношениях, в родственных, дружеских...

— Значит, и друзья друг друга шлепают, — задумчиво проговорил Шихин.

— Тут нужно уточнить само понятие «друг», — заметил Игореша.

Согласимся с Игорешей Ююкиным.

Он прав.

Далеко не всегда можно поддержать его, не все его слова нам нравятся, но надо признать — здесь Игореша прав. Действительно, святое слово «друг», не найдя места в, настоящей жизни, перекочевало в песни, фильмы, пьесы, а мы, не видя вокруг истинных друзей и даже не представляя, что это такое, щедро и бездумно награждаем этим словом первых попавшихся, поскольку так уж сложилось, что не иметь друга, как не иметь девушки, не иметь женщины, считается позором. Оглянемся, присмотримся, сопоставим — есть у вас человек, готовый броситься на выручку, одолжить денег, рискнуть ради вас, чем-то пожертвовать? Есть человек, с которым вы можете безбоязненно поделиться личными бедами, идеологическими сомнениями, социальным недовольством?

С самыми близкими людьми, которых принято называть друзьями, мы обходимся полунамеками, делимся полупризнаниями, отделываемся похлопыванием по плечу. Мы киваем головой, разводим руками, строим глазки, и этим как бы являем откровенность и доверчивость. Зачем? А затем, чтобы потом, когда нас возьмут за одно место, а мы нисколько не сомневаемся, что рано или поздно нас возьмут за одно место, что друг окажется кем-то другим, а в глубине души и не сомневаемся, что он окажется кем-то другим... Вот в ожидании этих предстоящих испытаний мы киваем, разводим руками и строим глазки. Чтобы, когда возьмут, с искренним возмущением запричитать: «А он меня неправильно понял!». «А я совсем не то имел в виду!». «А я кивнул совсем в другом смысле!»

Неужели, ребята, вы не ловили себя на том, что мы живем как бы в двух временах — тешимся осторожненьким вольнодумством, и в эти самые секунды, морщась от яркого света лампы, направленной нам прямо в глаза из какой-то черной дыры, отвечаем на вопросы, понимая, что не отмыться, не отвертеться. И уже сейчас подбираем доводы и оправдания, смотрим на нашего верного, милого друга, или как там его, и прикидываем, просчитываем его слабые места, чтобы сослаться на них, когда он окажется кем-то другим, когда нам зачитают его донос и попросят ответить, объяснить, уточнить...

Вряд ли Игореша Ююкин, полулежа в плетеном кресле и подставив лицо лучам летнего солнца, все это имел в виду, произнося безобидные свои слова. Но уж коли он их произнес, наше право истолковать их так, как мы того пожелаем.

— Вовушка, — произнес Шихин негромко. — Ты мог бы убить своего начальника, с которым борешься так долго и безуспешно?

— Запросто! — не задумываясь, ответил Вовушка. — Если я здесь, в Москве, ничего не добьюсь, то придется тебе писать документальный детектив о продуманном и коварном убийстве.

— А как ты будешь его убивать?

— Главное — самому остаться на свободе. Думаю, что лучше всего устроить взрыв в машине.

— Хорошо, — кивнул Шихин. — Это мне нравится. Но где ты возьмешь взрывчатку? Как сделаешь, чтобы взрыв произошел в нужный момент? Как избежать смерти водителя?