Марика толкнула приоткрытую дверь, вошла в кабинет и остановилась посреди комнаты с чашкой кофе в руках.
— Извините, я говорила по телефону, так что кофе запоздал, — виновато улыбнулась она, после чего перевела взгляд на Константина, и улыбка исчезла с ее лица. — Вы поговорили?
— Да. — Он подошел к окну и повернулся спиной к двери. — Отдай ему его кофе, а после этого пусть убирается ко всем чертям.
Глава 21
— Полгода? Хм. Надо сказать, друг мой, что это будет проблематично…
— Вы знаете меня, Дауд. Я не буду умолять вас. И также, я полагаю, вы знаете, что я реально смотрю на вещи.
— Он согласился на ваши условия?
— Пройдет пара дней, и он на них согласится.
На другом конце провода воцарилось молчание — Дауд Фаруки размышлял.
— Послушайте, Константин, — заговорил он. — Я даю ему шесть месяцев. Но я делаю это только потому, что об этом попросили вы. Мне не хочется говорить о том, что будет, если через полгода деньги не будут возвращены…
— Я произвожу впечатление человека, который не держит слово?
— Что вы!
— Благодарю вас.
— На вашем месте я бы не делал этого, друг мой. В любом случае, я уверен, что просто так вы ни за кого не поручились бы. Желаю вам спокойной ночи.
Константин положил телефонную трубку, взял со стола полупустую рюмку и откинулся в кресле. Некоторое время он сидел без движения, изучая темное ночное небо, после чего повернулся к двери и увидел Марику.
— Это ничтожество покинуло мой дом? — спросил он у жены.
— Да, это ничтожество покинуло наш дом. Я могу узнать, почему ты пьешь четвертую рюмку коньяка за вечер?
— Присядь. Я чувствую себя неуютно.
— Правда? А я думала, что тебе нравится чувствовать свое превосходство над другими.
— Нравится. Но не в такой форме.
Марика присела у стола.
— Так почему ты пьешь?
— Потому что мне хочется выпить. Такой ответ тебя устраивает?
— Нет. Потому что я ненавижу, когда ты пьешь. В такие моменты ты невыносим.
Константин вернул рюмку на стол, подцепил пальцем цепочку своего медальона и посмотрел на нее.
— Так что же ты тут делаешь? Ты могла бы пойти спать. Чтобы твой невыносимый муж не мозолил тебе глаза. И чтобы ему — не дай Бог! — не пришло в голову заняться с тобой любовью. Или наш прошлый брак тебя ничему и не научил?
— Похоже, тебя он точно ничему не научил. — Марика достала сигарету из его пачки и закурила. — Я хотела узнать, чем закончился ваш разговор с Яном.
— Это был чисто мужской разговор. К тебе он не имеет никакого отношения. Но, так как я уверен, что он тебе все рассказал, то не вижу смысла что-то добавлять.
— Хорошо. — Она поднялась. — Тогда, с твоего позволения, я приму ванну, а потом пойду спать.
— Я могу присоединиться? С твоего позволения?
Марика покачала головой.
— Ты знаешь, что я отвечу.
— Нет, поэтому и спрашиваю. Итак?
— Я хочу принять ванну в одинчестве, потому что я хочу подумать.
— О новых договорах или о том, каким способом убьют твоего мужа, когда твой брат не вернет деньги?
Константин встал из-за стола и подошел к ней.
— Или, может, о чем-то другом? — продолжил он. — К примеру, о том, что я соскучился?
— Об этом мы будем говорить после того, как в твоей крови не останется ни грамма алкоголя. А пока ты можешь почитать, проверить почту, порисовать, побеседовать с кем-то из твоих заграничных друзей по Skype или написать что-то в дневнике.
— Можно хотя бы почитать тебе вслух?
Марика развела руками.
— Нет, черт возьми, это невозможно. Иногда бывают моменты, когда ты невменяем, и я не знаю, на каком из шести изученных тобой языков говорить!
Константин тоже развел руками, копируя ее жест.
— Хорошо. Я прошу прощения за то, что выпил три рюмки коньяка.
— Четыре.
— Три с половиной. Сейчас я оставлю эту половину на столе и сделаю тебе сюрприз. А пока ты можешь принять ванну.
— Мой муж разрешает мне принять ванну. Это так волнующе!
Марика вышла из кабинета и направилась в свою спальню.
— Интересно, какой сюрприз ты можешь сделать мне в такой час.
— Неужели когда-нибудь я делал тебе такие сюрпризы, которые тебе не нравились?
— Я сделаю вид, что не помню твоих полетов в Дамаск посреди ночи. Твои сюрпризы всегда были замечательны.
— Вот видишь. И этот сюрприз будет не хуже.
Константин спустился в гостиную, взял с вешалки легкую куртку и вышел. Остановившись на крыльце, он щелкнул выключателем, но лампа, которая обычно освещала росшие рядом розовые кусты, никак на это не отреагировала.
— Вот черт, — сказал он самому себе. — Когда она успела перегореть? Работала еще вчера!
Ночь была темной и холодной. Даже луна, как казалось, не хотела покидать теплое облако, и поэтому в саду даже хорошо видевший человек вряд ли смог бы что-нибудь разглядеть. Константин мысленно обругал себя за то, что оставил в кабинете очки, и направился к розовым кустам. Он медленно брел по вымощенной камнями дорожке, вспоминая, в какой стороне находятся кусты с темно-алыми розами, но остановился — ему послышался тихий шорох. По звуку можно было подумать, что это какое-то животное размером с кошку.
Нападавший понял, что плохое зрение его жертвы не означает ее беззащитность, уже после того, как достал приготовленный нож и совершил бросок вперед. Он опередил Константина лишь на долю секунды — человеку в черном удалось опрокинуть его на землю, но после этого госпожа Удача повернулась лицом к хозяину дома. Нападавший даже не успел понять, что произошло. Через мгновение он уже лежал на животе и не имел никакой возможности двинуться. Его попытку встать Константин пресек очередным ударом, и непрошенный гость, парализованный болью в спине, бессильно застонал.
— Назовите мне хотя бы одну причину для того, чтобы я передумал и не убил вас прямо сейчас.
Нападавший снова застонал — боль в спине не давала ему говорить. Константин крепко держал его за шею.
— Если вы поднимете голову, то я сломаю вам шею. Если вы решите ее опустить, то я перережу вам горло. Но если вы согласитесь рассказать мне, что вы тут делаете, то я подарю вам несколько минут жизни.
— Отпустите меня, — попросил нападавший, стараясь говорить твердо, и тут же понял свою ошибку: пальцы хозяина дома сжали его шею крепче.
— Есть еще один вариант. Я могу вас задушить.
— Отпустите меня, — повторил он. — Я расскажу.
— Поднимайтесь.
Нападавший оказался светловолосым мужчиной средних лет. Он потер шею и посмотрел на стоявшего перед ним Константина.