Позже я убедился, что эта грязь сильно осложняла продвижение.
— Джо стряпает не вылезая из гамака, — объяснил Мо.
— Кончится тем, что опрокинет плитку прямо на меня.
Гамаки висели точно друг над другом, а Джо устроил кухню на полочке площадью около двадцати квадратных сантиметров, как раз на уровне своего гамака. Сейчас там, с трудом сохраняя равновесие, испускал клубы пара котелок.
— Эй, Хеймиш! — приветствовал меня Джо. — Тащи еще воды, я и тебя вскипячу. Подои вон те бромелии…
Он показал на огромные растения, выстроившиеся стеной вдоль края террасы, и добавил:
— Мы уже привыкли к червячкам, хоть это и грозит нам ужасной смертью в скором времени!
Положив сумку, я стал набирать воду в котелки, поочередно нагибая бромелии, словно боксерскую грушу; влага скапливается в образуемых широкими листьями водосборных воронках.
— Тяжелый запах у вас тут, Джо, — пожаловался я, выполнив рискованное поручение. — Вы ведь, кажется, собирались подносить свои жертвы богам на листьях?
— Дело в том, что отсюда они могут приземлиться в лагерь восемь, чему вы вряд ли будете рады!
— Эй, Браун, ты там поосторожнее! — тревожно крикнул Мо, подняв голову.
— Не трусь, парень, — отозвался Джо, который решил воспользоваться банкой из-под бобов как раз в ту минуту, когда я его снимал.
Затем банка улетела в пространство, подобно комете с длинным хвостом, и Джо, разделавшись еще раньше с утренним кашлем, закурил сигару. Лицо Мо тоже окуталось табачным дымом.
В четверть десятого Мо пошел первым вверх по веревке, ведущей к Африканской корке. Ребята уже подвесили две веревки, закрепив нижние концы на Тарантуловой террасе, иначе они болтались бы метрах в семи от стены. Длина этого отрезка составляла около пятидесяти метров, так что на путь до корки у Мо и Джо ушло немало времени. А мне от нечего делать захотелось подкрепиться, тем более что в лагере 8 я не успел толком позавтракать. Решив сварить суп, я осторожно спустился по наклонной террасе к бромелиям и набрал воды в котелок. В воде копошились личинки, а среди мечевидных листьев поблескивала пустая консервная банка. Часом позже, заметно подбодренный супом, я догнал Джо, который стоял на стремени, подвешенном на крюк на Африканской корке. Потрясающее ощущение: от наших ног стена спадала вниз до самого леса… На всей корке была одна-единственная опора для ног, и Джо великодушно уступил ее мне. Мо ушел вперед и, вытянувшись почти горизонтально, пытался вбить крюк в трещину в тонкой корке.
Спуск с беседкой Уайлэнза и восьмёркой
Я почувствовал какой-то неприятный вкус во рту. Позднее Мо так описал впечатление, которое произвел на него роскошный отрезок на Африканской корке: «Мне раньше редко доводилось ходить на крючьях, но я учился на ходу. Отрезок был сказочный: сперва вправо-вверх, пока скала не заслонила меня от Хеймиша и Джо, потом обратно влево над Большой крышей. Я шел в основном на вбитых не до конца лепестковых крючьях, захватывая их петлей из тесьмы; шел спокойно, зная, что они держат надежно, хоть и не вошли глубоко. Потом я крикнул вниз: «Эй, Джо, что-то уж очень веревка тянет, черт бы ее побрал, сил нет! Тут впереди площадка предвидится, так не буду я больше тащить основную веревку, отвяжусь и пойду дальше на вспомогательной!» Прищелкнул ее к крюку, потом вбил еще три крюка, не прищелкиваясь. Только стал подтягиваться на очередном крюке, как он выскочил. Несладко мне пришлось бы, но в последнюю секунду я зацепился пальцами за край выступа и подтянулся на руках. А если бы не удержался, лететь бы мне метров пятнадцать и повис бы над Большой крышей, на достаточном удалении от стены».
Тем временем я опустился на Тарантуловую террасу, а оттуда продолжил спуск в лагерь 8, оставив под карнизом кинокамеру и запас пленки в непромокаемых мешочках. В лагере я застал кроме Дона Нила и его партнеров. Я успокоил Нила сообщением, что сумел наконец снять кое-что на стене, и описал наше продвижение наверху, отметив, что участок благоухающий, но интересный. Рассказал также, что Мо и Джо пытались собирать воду из Бездонного камина на полиэтиленовую пленку, но без особенного успеха, так что придется и впредь доить бромелии — не очень-то приятная процедура, мягко выражаясь! Кое-что из своих воспоминаний я предпочел оставить при себе.
В ответ Дон поделился со мной доброй вестью: ожидается заброска примерно семидесяти килограммов продовольствия. В ближайшие дни Чан-А-Сью должен утром сбросить груз над болотом Эль-Дорадо.
Сверху я приметил «кинопалатку» Алекса в узкой части гребня, перед поворотом к Алмазному водопаду. Поставить палатку в этом месте было нелегко, зато оттуда открывался потрясающий вид на стену.
Алекс старательно протирал свой «Эклер» чистой тряпочкой. Его забота об аппаратуре граничила с патологией, но она вполне себя оправдала, так как он сумел снять превосходный фильм камерой, которая известна своей нелюбовью к влаге и грубому обращению.
— Ваше место там, внизу, мужики! — воинственно заявил Нилу Дон. — Такой день для съемок, а вы торчите здесь!
Я возлагал большие надежды на кадры, отснятые мной на Африканской корке, но для монтажа требовался разнородный материал, а такая ясная погода, как в этот день, выдавалась редко. Однако у Нила были свои соображения. Ему потребовалось снять руки — руки за работой, объяснил он, видя наши недоуменные лица.
— Руки крупным планом…
— Знаешь, Нил, — ответил на это Дон, — во время международной экспедиции на Эверест у нас хватало таких-сяких умников из Би-би-си. Меня просто мутило от них… Тебе сейчас положено быть у вашей палатки и снимать ребят на стене. — Он показал наверх и продолжал:
— Снимать то, ради чего мы здесь находимся. Ты и твои ребята скоро из сил выбьетесь, если будете каждый день таскаться в лагерь восемь.
Пока Дон обрезал пальцы толстых резиновых перчаток, чтобы не задерживали воду, члены группы Би-би-си поделились со мной последними известиями. Еще несколько человек решили подняться в лагерь 7 и обосноваться там. Джонатан и «шпион» Морис продолжают шпынять друг друга. Рагу и Адриан уже отослали с носильщиками образцы флоры для дальнейшей отправки по воздуху в Кью-Гарденз.
Сверху непрерывно сыпались растения и комья земли, но они приземлялись на «приусадебном участке» достаточно далеко от стены. Джо начал движение к площадке Мо над Большой крышей. Подробности мы узнали потом. Первым рассказ начал Джо:
«Мо пропал из виду примерно в то же время, когда ты направился вниз, потом снова показался прямо надо мной. Впечатляющая картина, и отрезок такой рискованный, что лучше не придумаешь. До сих пор мы поднимались по закрепленной веревке на жумарах с верхней страховкой для замыкающего. На прямых пролетах эта система действовала хорошо, но не здесь. Один траверс следовал за другим, и, когда я попробовал применить этот метод, выяснилось, что на жумары нельзя положиться, пришлось пользоваться стременами. Это было достаточно утомительно, и я здорово вымотался, когда наконец вышел к Мо. Он вызвался продолжать идти первым, и я наладил страховку. На вид дальше было несложно, но, когда он поднялся метров на шесть, стало очевидно, что навес ничуть не выровнялся. Мо явно шел с наклоном назад; конец веревки висел свободно в двух-двух с половиной метрах от скалы».