дисциплины. Ма на их фоне выглядела как Мисс Вселенная. Из подслушанного разговора выяснил, что главный экзамен по кандидатскому минимуму сдаётся профессору в его койке, случай с Валей не единичный. Да, при такой физухе и столь щедрой любвеобильности Евгений имеет все шансы загнуться верхом на очередной энтузиастке дела Маркса-Энгельса.
Одна смачно чмокнула его в щёку, добавив «С праздником Великого Октября!», тот старательно стёр помаду с физиономии и приложил палец к губам, стрельнув глазами в сторону политэкономистов. Потом подмигнул, как я Валентине. Похоже, совсем не боялся шантажа, наоборот, считал едва ли не соучастником его игрищ.
Случай показать ему, что он не прав и зря расслабил булки, выдался буквально на следующий день, за очень скромным завтраком, потому что отмечали мы Великий Октябрь вечером у бабушки-дедушки на Войсковом с непременной пыткой едой.
— Валера! — начала ма. — Пришло время поговорить серьёзно. Как со взрослым.
Внутренне напрягся, ожидая услышать нечто осточертевшее о вреде бокса, но зря. Меня ожидала первая семейная лекция о сексвоспитании. Женщина не стала разоряться на тему пестиков и тычинок, а довольно прямо рассказала, откуда родятся дети и благодаря чему зарождаются в материнской утробе.
Такой абсурд… Ведь сама жаловалась на папашкину гиперактивность, неизбежные аборты, из-за которых больше не в состоянии забеременеть, его супружескую слабость после переезда на Одоевского, словно здесь раскрыла зев биополевая чёрная дыра, высасывающая из бедного мужика остатки его мощи. Я же просил остаться на Якуба Коласа!
Потом дошло. Спич был адресован Евгению. Он же не знал про наши с ней откровенные беседы. Возможно, в лекции о сексе содержался обидный намёк: в твоём возрасте, супруг, ещё трахаются во всю прыть, а ты… Действительно, тот неоднократно отводил глаза. Ипполита я однажды успокаивал, мол, для своих лет ты — герой, Евгения ободрять не собирался.
— Скоро у тебя появятся приятные и нескромные сны, мой мальчик. А проснувшись, обнаружишь мокрое пятно на трусах и на простыни, но не пугайся.
Я поперхнулся творожком.
— Ма, ты серьёзно? Забыла, что мне пятнадцать исполнилось? Поллюции у меня в двенадцать начались!
— Но почему же на простынях я не вижу…
— Дрочит! — заключил Евгений, и две пары глаз уставились на меня обвиняюще.
Библия считает грехом рукоблудие, Моральный кодекс строителя коммунизма — нет, но почему-то именно два члена КПСС решили меня уличить, возможно — наказать.
— Отвечаю по пунктам. Первый раз застирал простыню, потом подкладывал каждую ночь вафельное полотенце, его легче очищать. В ранние годы давал рукам волю, как и все мои сверстники. Пока не начал жить полноценной половой жизнью.
Немая сцена. Первой опомнилась ма.
— Женечка, у нас намечается проблема, если родители той девочки приведут её в наш дом с пузом.
— Да и вообще статья — развращение малолетней… Какой позор! Вызов в райком… Персональное…
— Не пугайтесь заранее. Я встречаюсь с женщиной старше и пользуюсь презервативом.
— И что это за шалава? — строго вопросила ма.
— Обычная одинокая, тридцати лет. Уж точно красивее, чем папины аспирантки.
Он состроил «страшные» глаза и скрытно показал кулак. Ой, мамочки, испугал-то как!
— Что ты знаешь о папиных аспирантках? — голосом ма можно было заморозить озеро.
— Да подходили вчера к нему на демонстрации, поздравляли с праздником. Пошлые колхозницы — ни кожи, ни рожи.
Он был уязвлён, но смолчал. Его половина чуть успокоилась. Просила познакомить с Зиной, но, похоже, не опечалилась, встретив отказ. Всё же считающие себя взрослыми хомо советикус — довольно забавные личности.
В мире спорта отношения складывались несколько иначе, но с неизбежной долей советского маразма. Общение с одним только Коганом, его ассистентами и другими боксёрами-юношами в секции исподволь приучило к мысли, что в местном боксе он главный. Конечно, Владимир Львович постоянно упоминал про Белсовет «Динамо» с генерал-майором КГБ во главе и курирующего спорт инструктора из ЦК КПБ, а поскольку группа юношеская — то и его коллеги из ЦК ЛКСМБ. Они представлялись кем-то далёким, кого мудрый тренер, он же не менее прожжённый интриган, запросто уболтает на что-то нужное. Первый мой тесный опыт общения со спортивной бюрократией состоялся в самом конце семьдесят шестого, когда Коган предложил заявить меня на взрослый чемпионат города. По большому счёту, первый профессиональный турнир в моей жизни, если отбросить фиговый листок любительского бокса.
Собралась целая комиссия во главе с генерал-майором, причём заседала она в здании КГБ БССР на Ленинском проспекте, доме с колоннами, про который минчане шутили: самое высокое здание в городе, оттуда Сибирь видно.
Докладывал главный по боксу в белорусском «Динамо»: случай из ряда вон выходящий, минская секция намерена выставить на чемпионат города совсем ребёнка, только летом пятнадцать исполнилось.
— Правила запрещают? — первым делом осведомился генерал с синими петлицами, центровой в президиуме за длинным столом.
— Прямо — нет. Взрослая возрастная категория начинается с двадцати одного. Прецедентов масса, когда и у нас, и на союзных соревнованиях выходили спортсмены моложе, от восемнадцати, некоторые добивались успехов. Но пятнадцать — это что-то неслыханное! У ребёнка не устоялась психика, не окреп опорно-двигательный аппарат, не хватит духу на три раунда по три минуты. Бой с взрослым приведёт к тяжёлой травме. Можем ли мы взять на себя такую ответственность, товарищи? Есть мнение, что нет. Потому я и вынес вопрос на обсуждение Белсовета.
Конечно, спортивные функционеры собрались не ради нас с Коганом, в повестке дня значились многие другие вопросы, и присутствующие явно намылились закрыть данный пункт программы быстро и просто — отказать. Дали слово Когану.
— Если за кого-то стоит беспокоиться, так лишь за соперников моего ученика. Он провёл девятнадцать боёв и все закончил нокаутом, лишь в одном случае мудрый коллега просто не выпустил своего боксёра на расправу, Матюшевичу записали победу за неявкой противника. Валерий вчистую выиграл «Первую перчатку», чемпионат Минска и чемпионат республики среди юниоров, затем всухую разделал конкурентов на зональном турнире в Риге.
— Юниоров! — вставил кто-то из комиссии, но тренер не сбился.
— Да, юниоров, но с лета участвует в спаррингах со взрослыми. Что же касается сомнения — выдержит ли три раунда по три минуты, мне сложно сказать, никто пока против Валеры не выстоял и шести минут. Нокаутёров такой мощи наш бокс давно не знал.
— Всё равно — рано! Раз такой талант, нельзя губить его спешкой, — прогундел генерал-майор, рассматривая меня словно призовую лошадь перед покупкой. — На ваш аргумент, уважаемый Владимир Львович, что