стал пятиться назад за спину к лестнице. — Нам дозволено уйти? — насмешливо продолжал, не поднимая головы.
Комедиант нашелся. Я развернулась и обошла склоненного парня сбоку.
— Простите, посмели вас гневить, — продолжал стебаться, пока я поднималась по лестнице.
Захар все время молчал. Я же тебя когда-то спасала с угрозой для собственной жизни. Почему хорошее со сокростю ветра забывается? Подул, вроде, а вроде и нет. Делала добро, а теперь его и не помнили.
Сидела на паре после неприятных событий утра на последней парте и пялилась в телефон отцовский. Лишь бы не на спины перед собой, так всё надоело. Послать бы их всех: и отца, и Хаски. Они друг друга достойны, настоящие управленцы всеми и вся, и своими родными в том числе.
Шмонт игнорировал звонки неделю. Неделю не отвечал на звонки. Я похожа на куклу, что будет маятником кивать головой вверх-вниз и улыбаться. Хрена с два. Не хочешь разговаривать, как хочешь. Со своей ревностью справляйся сам или что у тебя там?
Я ему честно рассказала, поделилась самым сокровенным, самым наболевшим — что меня вынуждали. А он…
Или решил погулять перед свадьбой? Я тебе устрою свадьбу, на своих модельках женись, хоть на всех по очереди. Я пас. Осточертели мужчины.
Почему когда я нуждалась в моральной поддержке никого рядом, я что на всесильную волшебницу похожа или на камень без чувств? Нет. Спешу вас обрадовать. Я тоже хочу быть маленькой и любимой и по крайней мере хотя бы уважаемой. Уважаемой! Уважаемой! И хочу быть уверенной в своем мужчине, или во всяком случае не бояться получить от него удар со спины.
А пойду-ка я в монашки или лучше в лесбиянки. Хотя, с кем? Раньше Волчица предлагала в шутку научить меня паре-тройке приемчикам, теперь видно не предложит.
Подруга сидела одна на нашей парте и пялилась в окно.
Как всё надоело. Весь этот уродский мир и его равнодушные жители.
Жила я теперь в городе, в общежитие больше не появлялась. Смысл сего действа, если со мной никто не разговаривал. Сидела одна на последней парте всегда.
Что-то меня заставило зайти в Клик на аккаунт Ананиной. Какие-то черные силы не иначе. Столько сообщений сразу, отт разных людей. Ужас какой-то.
«Сдохни, тварь!»
«Шалава!»
«Потаскуха Хаски!»
Какая прелесть. И все в подобном роде. Зависть людская ужасна. Сменила аккаунт на Анну Вильмонт, что на том происходило решила по любопытничать.
Через минут пять на телефон про пиликало своеобразный звук — оповещение. Цифра один напротив фамилии Хаски.
Черная сила явилась. Отследил. Развернула и поняла, что это фото. Девушка на постели, с растрепанными волосами на подушке, к объективу спиной. Почти голая, ее наготу закрывала легкая, коричневая простыня. Проскользнула по выпиравшим костяшка на спине. Худенькая девушка.
Следом еще одно фото доставилось на телефон и еще. Развернула.
Это уже совсем. Я сегодня не ела и меня кажется подташнивает с голоду.
Крупный план чьей-то рожи: макушка светловолосая, пряди волос скрывали почти лицо незнакомки, заостренный нос слегка видно. Ниже опустила взгляд на фото.
Меня определенно сейчас стошнит. Как-то здесь душно, пока преподаватель отвернута к доске, подсела ближе к окну и раскрыла створки, надеясь, что свежий воздух доставит облегчения.
Вернемся к сообщению. Подняла к глазам еще раз телефон. Женские губы обхватывали член на половину длины, девичья рука явно выполняла сеанс массажа этого самого мужского органа. И я не тупая, понятно чей это член!!! И следом видео-сообщение пришло на телефон, на этот звук я уже вздрогнула. Страшновато как-то. Я говорила, что дура?
На звук вскрикнувшей в экстазе девушки повернулись все встуденты моей группе.
Это самый позорный момент в моей жизни, видео не успела выключить, из него продолжал кто-то стенать, будто девушку избивали бедняжку.
Я пялилась на Бастардов, а они на меня, пока на весь кабинет продолжались полу вскрики-полустоны. Почувствовала, что лицо стало впервые на моем веку ярко-красного цвета. Я в принципе не краснею, разве что со временем. Но сейчас чувствовала ужасные всполохи огня стыда на коже.
Пропустила тот момент, когда преподаватель оказался рядом с партой, возвышаясь гордо.
— Анна Сергеевна, вы чем-то заняты? Может быть нам расскажете? — я побыстрее погасила экран и отставила в сторону.
— Простите, — пискнула еле слышно, спрятав глаза на парте от стыда. За что это всё?
Преподаватель подловил, что называется. Очень не скоро стихло внимание Бастардов, смешки различала езе долго в течение пары. Как удары гранатой взрывали мозг.
Но видео и фото не оставляли в покое, что-то там смутно мучило. Телефон больше не брала до конца пары, пока чувствовала, как погасало пламя на щеках. Когда прозвенел звонок, взяла телефон и открыла еще парочку присланных сообщений, теперь уже не видео, слава всевышним. Лицо спящей девушки на подушке.
Я говорила, что у меня сестра умная, окончила Вышку с Красным дипломом? Так, вот, беру свои слова обратно. Она непроходимая идиотка!!! Как можно было так повестись? Как? Как можно было!? Как!?
С этим долбанутым на голову членом вместо мозга!? Это все сказываются последствия его фотографий. До сих пор стоял перед глазами член и моя сестра, берущая в рот.
Всевышние силы, я проклята!!!
А сестра — дура!
Выходя из аудитории через пятнадцать минут, первым делом позвонила Саше с намерением вправить ей мозги в нужное место. После непродолжительных гудков трубку взяли. И я с разгону:
— Ты идиотка, а Саш? — как тараном в закрытые двери разогналась и втемяшилась головой.
Бастарды обходили стороной, прошли Маша с Кристиной не обернувшись в мою сторону. Я на секунду отвлеклась от разговора, провожая их взглядом.
— Саша спит. Ты это не поняла по фотографии? — мурашки завладели кожей, каждой частью тела, в особенности пальцами, которые вцепились с силой в трубку при звуке этого голоса. Убивал без ножа.
— Наивность похоже у вас семейное, — насмешливо продолжил Хаски. — Как думаешь отреагирует ее муж?
А потом звук странный, будто Аристократ встал и куда-то пошел. Шаги по полу слышала.
— Ты не настолько мерзок… — вернулась к разговору, мечтала чтобы вместо трубки в руке у меня была его шея. С радостью свернула бы ее.
— Я!? — смех со стороны Хаски меня только сильнее заводил. — Я предприимчив и находчив, Вильмонт, не больше и меньше. Я не такой, как все, и твоя глупая совестливость меня в край раздражает. Думай о себе, малышка, больше — мой тебе совет, — и послышались звуки сброшенного разговора. Чтоб тебя!
* * *
Выходные прошли под градом молчания, гадала пришибет или останусь жива. Кому бы позвонить